Преподобный Амвросий (СИ) - Протоиерей Четвериков Сергий - Страница 43

«Отчего люди грешат? ― задавал иногда старец вопрос, и сам же решал его. ― Или оттого, что не знают, что должно делать и чего избегать, или, если знают то забывают; если же не забывают, то ленятся, унывают… Это три исполина, ― уныние или леность, забвение и неведение, ― от которых связан весь род человеческий нерешимыми узами. А за тем уже следует нерадение со всем сонмищем злых страстей. Потому мы и молимся Царице Небесной: „Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми Твоими и всесильными мольбами отжени от меня смиренного и окаянного раба Твоего уныние, забвение, неразумие, нерадение и вся скверная, лукавая и хульная помышления“, и прочее».

Многим о. Амвросий советовал, и в письмах, и устно, не оставлять краткой молитвы Иисусовой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».

Батюшка о. Амвросий советовал при кознях человеческих и вражеских прибегать к псалмам св. пророка Давида, которыми молился он, когда был в гонении от врагов, а именно читать псалмы: 3-й, 53-й, 58-й, 142-й. Выбирать из этих псалмов стихи, приличные к скорби, и почасту прочитывать их, обращаясь к Богу с верою и смирением. А когда будет бороть уныние или томить душу безотчетная скорбь ― прочитывать 101-й псалом, 36-й (Не ревнуй лукавнующим, ниже завиди творящим беззаконие), затем псалом 26-й (Господь просвещение мое) и псалом 90-й (Живый в помощи Вышнего). Ежели во имя Св. Троицы исправно читать эти псалмы ежедневно по три раза со смирением и усердием, предавая себя всеблагому Промыслу Божию, тогда изведет Господь яко свет правду твою и судьбу твою яко полудне, точию повинися Господеви и умоли Его.

Полезно также читать псалом 39-й (Терпя потерпех Господа, и внят ми).

Указывая, что человеку нечем гордиться, старец прибавлял: «Да и чем в самом деле человеку тут возноситься? ― Оборванный, ощипанный просит милостыни: „Помилуй, помилуй!“ ― А подастся ли милость, это еще кто знает».

Когда старцу жаловались, что посторонние мысли мешают молиться, он сказал: «Ехал мужик по базару; вокруг него толпа народу, говор, шум; а он все на свою лошадку: „Но-но! но-но!“ ― так помаленьку, помаленьку и проехал весь базар. Так и ты, что бы ни говорили помыслы, все свое дело делай ― молись!»

Чтобы люди не оставались в беспечности и не возлагали всю свою надежду на постороннюю молитвенную помощь, старец повторял обычную народную поговорку: «Боже-то поможи, ― да и сам мужик не лежи». И прибавлял: «Вспомни, двенадцать апостолов просили Спасителя за жену хананеянку, но Он не услышал их; а сама стала просить ― упросила».

Чтобы показать, что Бог главным образом смотрит на внутреннее молитвенное расположение человека, о. Амвросий говорил: «Пришел как-то к о. игумену Антонию один больной ногами и говорит: „Батюшка, у меня ноги болят, ― не могу класть поклоны, и это меня смущает“. Отец Антоний ответил ему: „Но ведь в Писании сказано: сыне, даждь ми сердце, а не ноги“».

Одна монахиня сказала старцу, что видела во сне икону Божией Матери и услышала от Нее: «Принеси жертву». Батюшка спросил: «Что же, ты принесла жертву?» Та ответила: «Что же я принесу? У меня ничего нет». Тогда батюшка сказал: «В псалмах написано: жертва хвалы прославит мя».

При разговоре о Дарьюшке-страннице старец, вздохнув, сказал: «Да, Господь почивает в простых сердцах. Золото везде видно, и везде проглянет, несмотря даже на угловатость; а другой, как ни кудрявься, все золотом не будет». На замечание, что Дарьюшка хорошо умерла, батюшка сказал: «Оттого и кончина была хорошая, что жила хорошо. Как поживешь, так и умрешь».

О том, как трудно искореняются греховные навыки в человеке и как много значит пример других, старец говорил: «Как на пойманную в табуне одичалую лошадь, когда накинут аркан и поведут, она все упирается и сначала идет боком; а потом, когда присмотрится, что прочие лошади идут спокойно, и сама пойдет в ряд; так и человек».

О сетях диавольских о. Амвросий говорил: «Паук ленивый сидит на одном месте, выпустив ниточку и ждет ― как только попадется муха, сейчас и голову ей долой! А муха-то жужжит». При этом батюшка многозначительно прибавил: «Зажужжим! ― Так и враг всегда протягивает сети; как кто попадется, сейчас ему и голову долой». Затем старец обратился к кому-то и говорит: «Смотри, ― не будь мухой, а то так же жужжишь».

Сама жизнь нередко направляет человека на истинный путь. «Какой-то отец послал своего сына в лес за делом; а сын и говорит: „Батюшка, как же я там буду один? Я ничего не знаю“. ― „Ничего, ступай, ― говорит ему отец, ― нужда всему научит“. Он поехал; но вот в лесу сломались у него сани. Вспомнил он слова отца, ― „нужда всему научит“, ― и давай кричать: „Нужда-а!“ ― А она отвечает ему: „А-а!“ Ждал-ждал он, кричал-кричал, никто не пришел к нему на помощь. Тогда он слез, сам кое-как поправил сани, приехал к отцу и говорит: „Обманул ты меня, батюшка ― ведь нужда-то не пришла ко мне на помощь“. ― „Да как же ты справился?“ ― „Да так уж, кое-как“. ― Вот это-то самое, что ты кое-как справился, и показывает, что нужда тебе помогла“».

Батюшка любил иногда в рифму именам или фамилиям своих собеседников делать шутливые замечания, в которых под внешнею шуткою скрывался глубокий внутренний смысл и серьезное наставление. «Смотри, Мелитона, ― говорил он одной монахине, предостерегая ее от высокомерия, ― держись среднего тона; возьмешь высоко, будет нелегко, возьмешь низко, будет склизко; а ты, Мелитона, держись среднего тона».

«Вера, будь верой твердой, не будь верой слабой». «Надежда ― да не душ наших».

«Любовь терпит и до-олго терпит, а если немного не дотерпит ― ничего не будет ― претерпевый бо до конца, ― той спасен будет».

«Катя! Назад не пяти». Или: «А что Катя назад не пятит?» Еще: «Катиш! Смотри, куда катишь. Кати туда, где тишь, да гладь, да Божья благодать».

«Лизок! Смотри внизок, там находится смиренье и обретается терпенье».

«Груша просится тпруши, а мы ее притянем за уши».

«Маня! Мани, мани, да не обмани!» Еще: «Если Маня себя не обманя ― будет очень, очень хорошо».

«Наш Нил всем мил, а иногда бывает и гнил».

«Будь Анна, а не Аннетта ― в Аннеттах проку нету». «Мать Евмения! Собери свое разумение». Или: «Мать Евмения растеряла свое разумение».

Одной особе по фамилии Блохиной: «Когда же блохи бывают плохи?» Или: «Времена стали плохи: блохи и те испускают неправильные вздохи». (Замечательно, что когда она была еще молоденькой девочкой, сестра ее, относившаяся всегда к батюшке, раз высказала ему свое огорчение по поводу того, что, как ни уговаривала она сестру поехать с нею к старцу, она никак не соглашается. Батюшка сказал: «Когда ее блоха укусит, тогда и она к нам приедет». Она слово „блоха“ приняла просто за насекомое кусающееся, но оказалось, что слово это имело иное значение. Она вышла замуж за Блохина, и, когда в их жизни начались неприятности, она и приехала к батюшке.)

Одному скитскому послушнику Максиму батюшка при каждом почти свидании повторял: «В Коломне на кладбище есть такого рода надпись: „Под камнем сим лежит Максим. Им бы жить да веселиться, а они изволили на тот свет переселиться“». Вскоре Максим внезапно скончался.

Маленькой девочке Марфе: «Марфа печется на солнце, а вырастет ― будет и других припекать».

Свою любовь к людям и заботливость о них о. Амвросий проявлял всеми возможными способами ― и материальною помощью, и духовным руководством. Приносимые ему вещи он раздавал через келейников нуждающимся монашествующим; присылаемые же деньги делил на три части, ― одну часть отсылал скитоначальнику на нужды скита и на помин благодетелей, другую часть определял на бедных и, наконец, третью, самую малую часть, отделял на лампадное масло и восковые свечи для отправления своих келейных бдений и других молитвословий. Милостыня всем ежедневно приходившим к нему бедным подавалась им также через келейников. В исключительных случаях подавал старец и сам. Раз как-то он поспешно выходит из хибарки в келлию и тут же, мимоходом, обращается к своему писарю: «Вот там пришла женщина с сиротами, ― мал мала меньше. Всех сирот человек пять, а есть нечего. Сама горько плачет и просит о помощи. А самый маленький ничего не говорит, а только смотрит мне в глаза, подняв ручки грабельками. Как же не дать ему!» Старец стал доставать деньги. Руки от волнения дрожат, слезы против воли просятся из глаз.