Хороший, плохой, пушистый - Кокс Том - Страница 19

Мы находились в доме с двумя кошачьими лазами. Второй несколько лет назад устроили на верхнем этаже, чтобы Ральф и Пабло могли, не пересекаясь, входить в дом и выходить из него. Если мы с Джеммой заблокируем верхний лаз, Эндрю моментально скатится вниз, и что такое для него, целый год выживавшего благодаря своей сообразительности, замок, который будто бы работает «только на вход»? Очень многое должно было совпасть, и мы шесть недель терпели неудачи, прежде чем втроем застыли лицом к лицу в кухне, словно бандиты с пистолетами в руках в заключительной сцене фильма Квентина Тарантино. Я медленно двинулся к коту, и Эндрю, будто признавая поражение, позволил погладить себя по голове. Шерсть показалась грубой, как у Пабло в первое время после того, как он решил отойти от дикой жизни. Уши испещрены струпьями и царапинами больше, чем я ожидал, и от него исходил довольно едкий запах. Осмотр показал, что положенные ему мужские органы на месте. Кот не мурлыкал, но обрадовался встрече и не пытался убежать.

— Определенно Свен, — заявила Джемма, присоединяясь к почесыванию головы.

Мы поместили Эндрю-Свена в маленькой застекленной комнате на верхнем этаже. Ход мысли был такой: обилие окон не позволит ему почувствовать себя в заточении. На следующее утро я умилился, увидев, что кот ушел со стула, где я его оставил, и забрался в ивовую кроватку, отвергаемую его сородичами. Вот что значит тяжелая жизнь, сказал я себе: бедняга оценил, что эта мебель сделана и куплена для удобства таких, как он.

— Эндрю! — позвал я.

Кот нехотя проснулся, будто телу давно требовался продолжительный сон.

Позже, уже в приемной ветеринара, мы с Джеммой продолжили перебирать имена.

— Гордон! — предложил я.

— Не пойдет, — возразила Джемма. — Не достоверно. Боб!

— Боб больше подходит для полосатых кошек.

— Колин, Рамзес, Этельберт, Дэвид, Вульфрик, Кен, Беньямин Нетаньяху.

— Это уж перебор. А вот Кен, пожалуй, подходит.

Когда Эндрю-Свена-Кена пригласили на смотровой стол, мы возобновили обсуждение.

— Рой, Пирс Броснан, — произнесла Джемма.

— Грант, Джордж, — ответил я.

— Что? — Калифорнийский ветеринар Джордж озадаченно поднял голову.

— Прошу прощения. Мы просто перебираем имена для кота.

— Понятно. — Он явно испытал облегчение оттого, что я не приглашаю его к себе на колени, чтобы помассировать кожу на загривке.

Джордж объявил, что кот заражен ушными клещами и это требует регулярного лечения. Надо также выводить блох, давать таблетки от глистов и пройти тест на кошачий СПИД. Если прибавить стоимость кастрации, мне предстояло выложить почти двести фунтов, а их у меня не было — плата за благоденствие безвестного кота, совместное будущее с которым отнюдь не гарантировано.

В этом причина, почему множество кошек, особенно в нынешних экономических условиях, выбрасывают на улицу. Можно легкомысленно вообразить, будто владеть котом — необременительное занятие: все равно что нанять внештатного работника. Да, конечно, кормежка за мной, но об остальном заботься сам. Можно обмануться кажущейся живучестью котят и забыть, что здоровье питомца тоже на вашей ответственности, и это требует ежемесячных расходов: или на страховку животного, или в виде взносов на лечение будущих болезней. Если владелец кота не умеет печатать деньги, то однажды, посетив ветеринара, непременно задаст себе вопрос: могу я это осилить? Но если он человек порядочный, сразу задаст другой: а могу я позволить себе за все за это не платить? Когда мы ловили Эндрю и несли к ветеринару, я понимал, во что ввязываюсь. Пройдя кошачий техосмотр, он вполне может убежать или переедет жить к моим родителям или кому-нибудь еще. Однако, как и несколько месяцев назад, когда заболел Шипли, велел Джорджу приступить к делу.

— Как ты думаешь, может, Эндрю — это Чип? — спросил я у Джеммы по дороге домой.

— Ты о Свене? Нет, Чип совсем не такой. Долговязый, тощий и испорченный. Мне начинает казаться — мошенник. Наверное, нам не следует брать его себе. Ему и так хорошо. Всякий приютит Чипа, пока хорошенько не узнает. Он всегда приземляется на лапы.

Вечером, вернув кота домой, но уже в состоянии, свободном от мужских органов, мы наконец пришли к согласию, как будем звать его — Грэмом. Кличка указывала на надежность и одновременно вызывала ассоциации с добротным шерстяным кардиганом. Кен решительнее, у него больше интересов за стенами дома и дел, которые он наметил переделать на своем веку. Грэму будет лучше в гостиной перед камином. Камина у меня, правда, больше нет — несколько лет назад я нанял сердитого рабочего снести стену, державшую дымовую трубу. Но всему свой черед — прежде нужно выяснить, понравится ли Грэму жить у нас.

На следующее утро мы получили хорошие новости: тест на вирус кошачьего иммунодефицита оказался отрицательным. Это нас убедило, что имя в итоге выбрано правильно. Грэм не из тех котов, которые заводят беспорядочные связи или злоупотребляют наркотиками. А если он иногда и потакал своим страстям, то принимал меры предосторожности.

На следующий день я фотографировал его своим телефоном. На всех снимках, кроме одного, где он пытается разнюхать тайный проход на свободу за оторвавшейся обшивкой рядом с передней дверью, кот выглядит вполне довольным. В первый вечер Ральф и Шипли как бы невзначай заглянули в его комнату, изучающе обнюхали, но в остальном продолжали демонстрировать полное отсутствие интереса к нему, как и он к ним. Медведь же лишь задушевно посмотрел через матовое стекло двери грустными глазами черной совы.

Побег Эндрю на третью ночь поколебал мое благодушие и желание превратить его в «нашего кота». Мы позволили ему исследовать все пространство дома, и он не выразил желания удрать. Поэтому я решил открыть дверцы кошачьих лазов. Джемма считала, что делать это преждевременно, но я возразил, что если мы их не откроем, то погрузимся в доисторическую эпоху, когда лазов вообще не существовало, и будем постоянно открывать и закрывать дверь. С лазами забываешь, какой это тяжелый труд — постоянно служить швейцаром. В известной песне не задаются вопросом: «Кто выпускает кошек?», потому что ясно: выпускает тот, кто через две минуты впустит, а еще через две минуты опять выпустит. Двери — классический пример мантры «Ненавижу, но как это чертовски здорово». Она составляет непременную часть постоянного внутреннего монолога любой кошки. Кошки ненавидят двери, поскольку те лишают их определенных возможностей и мешают делать то, что им нравится. Но не менее сильно любят, потому что двери дают возможность превратить людей в их хныкающих рабов. В этом Ральф, Шипли и Медведь ничем не отличались друг от друга.

Стоило мне отодвинуть коробки и стулья, загораживающие кошачьи лазы — до второй стадии, отпирания замков, я дойти не успел, — Грэм был уже в деле. Как только мы с Джеммой повернулись к нему спиной, он мгновенно скатился к нижнему лазу и вышиб клапан. Куда девался кроткий характер, которому мы радовались последние сорок восемь часов, — его действия казались продуманными. В следующую секунду кота приняла вечерняя прохлада, и клапан лаза прощально повернулся на одной петле. На пруду, словно смеясь над моей глупостью, крякнула утка. Я посмотрел на Джемму:

— Кажется, мы совершили ужасную ошибку.

— Он вернется, — возразила она.

— Ра-а-а-а-льф! — сказал Ральф.

Помня, через что прошел Грэм, было бы удивительно, если бы он вернулся, тем более всего через пару дней. Если бы я был бездомным и меня пожалел добрый незнакомец, поместил в роскошную клетку, затем привез на общественную стоянку рядом с приземистым зданием, где меня лишили яиц, то посчитал бы своей главной задачей — бежать сломя голову куда подальше, а затем, когда обо мне позабудут, вернуться под покровом ночи и отомстить. Вместо этого Грэм стал тише обычного проникать в дом и, заслышав шаги Джеммы, пулей выскакивал из кошачьего лаза. И снова защелка клапана, которая должна позволять проход «только внутрь», показала, что она не преграда ловким лапам. Один раз я оказался у кошачьего лаза прежде, чем Грэм успел разобраться с замком, и кот просто разнес его на куски. Сидя рядом в одних пижамных брюках, я ощутил безысходность: придется покупать новый кошачий лаз, который увеличит сумму постоянно растущих расходов на Грэма, и нет возможности объяснить, что я для него сделал. Ральф и Шипли тоже немного обиделись на меня после стерилизации, но к тому времени я успел установить с ними доверительные отношения.