Гравюры на ветре - Хотулева Елена - Страница 20

— Четыре? — мозг заработал, как счетная машина. Карина пойдет в театр к семи, значит в шесть она уедет из дома. Отлично, у Елены я смогу быть в половине восьмого. — Скажите, а если я подскочу к вашему подъезду часов в восемь или чуть раньше, сможете спуститься?

— Вам придется так далеко ехать?

— Нет, я буду у одного пациента недалеко от вашего дома. Такая вот случайность.

— Надо же! — удивилась она. — Конечно. Давайте встретимся. Наберите мой номер, когда будете подходить к дому, и я спущусь. Ладно?

— Да, да. До встречи.

Врать тяжело. Особенно такому человеку, как я. Помню, в детстве я получал нагоняи от мамы, когда говорил, что ходил нырять на озеро. Отец был вне себя — однажды он отвел меня в сторону и спросил, зачем я все время говорю ей правду. Он никак не мог взять в толк, как мальчишка может быть таким честным. С той поры мало, что изменилось.

Купив сок и картошку с колбасой, я бодро зашагал домой. Только бы ничем не проговориться Карине.

В семь я уже была дома. Из кухни доносились громкие голоса — к маме пришла ее подруга, с которой они когда-то вместе учились в школе. Филипп носился по квартире, окрыленный идеей нарисовать фантастический небоскреб, а я сидела за столом и исправляла только что дописанный текст об одном светском мероприятии, которое посетила накануне. Из колонок негромко звучала старая музыка — хрипловатый голос напевал тему мужского одиночества и недостатка любви.

Что у меня было запланировано на вечер? Да, да… Отдать газеты Герарду. Хорошо, что он подъедет к дому — мне не придется никуда идти… Интересно, помогут ли мне его порошки? Пока я не чувствую никаких положительных изменений… Так. С этой статьей я разобралась, теперь придется садиться за следующую. Переведя дух, я понюхала карминную розочку, уронившую лепесток мне на пальцы. Увядающее изящество бывает так прекрасно… В кармане халата запел телефон:

— Вы уже подъехали? — я взглянула на часы. — Сейчас, я накину плащ и спущусь, — заглянув на кухню, я показала маме газеты. — Пойду схожу вниз. Ко мне подъехал тот врач, о котором я тебе рассказывала.

Лифт пришел на удивление быстро. Наспех запахнувшись, я вышла из подъезда. И где он? Я огляделась по сторонам. А! Кажется, это его силуэт — я присмотрелась к быстро приближавшемуся человеку, почти сливавшемуся с предгрозовыми сумерками. Сильный порыв теплого ветра разметал мои волосы и затрепетал полами плаща. Я пошла на встречу Герарду.

— Здравствуйте, вот возьмите…

— Добрый вечер, спасибо за газеты… — я быстро свернул их и засунул во внутренний карман куртки.

— Не за что. Их там пять штук. Может быть, пригодятся.

Яркая и неожиданная вспышка молнии проявила ее лицо на черной фотопленке вечера. Мне больше нет жизни вдали от этой женщины! Я приехал только для того, чтобы просто на нее посмотреть, но сила влечения оказалась гораздо мощнее земного тяготения:

— Елена, понимаете… — я стремительно сжал ее в объятьях и начал целовать. — Я люблю тебя, люблю… И теперь уже невозможно продолжать этот разговор на вы. У меня нет сил держать эти чувства в себе, понимаешь?

— Да, Герард, вы… То есть ты… Мне сложно к этому привыкнуть… — я так опешила, что не знала как себя вести. В удивлении я обняла его.

Что происходит? Это странная теплая гроза перемешала наши судьбы? Или ветер, пьяный от цветения и весны свел нас с ума? Десять минут назад я еще не знала, какова бывает на вкус любовь, а теперь оказалось… Наверное, это Венера с Марсом иногда упражняются с людьми в таких жестоких играх?

— Герард, ты не должен… Ведь это невозможно между нами…

— Потому что я тебя старше? Да? Из-за того, что я гожусь тебе в отцы? — у меня тряслись руки, когда я прижимал к себе ее хрупкое тело.

— Нет, я не о том… — она что-то тихо пролепетала.

Раскат грома сыграл аккомпанемент к нашей головокружительной увертюре. Я счастлив! Впервые в жизни счастлив полным сердцем! От этого удивительного ветра, от ее молодости, от собственных фантазий.

— Считай, что я был женат. Все! Этого уже нет. Мы просто пока живем с тобой в разных местах, но произошедшего уже не исправишь! У меня никогда не было такой любви. Это то, что дается один раз. Поверь мне…

— Да, я верю… — меня резануло лицемерие, с которым он отбросил от себя свою семью. Этого уже нет? Неужели? На моем пути снова встретился красиво болтающий лжец. И сейчас он начнет свой длинный и до рыданий неправдоподобный рассказ, который я выслушаю и сделаю вид, что безоговорочно верю каждому звуку его голоса. Или действительно поверю? Я ответила на его поцелуй, — Да, да, Герард, я тебе верю.

— Правда?

Я кивнула. А как же иначе? Разве со мной было когда-нибудь нечто подобное? Шквалистый ветер обрушил на нас первые капли дождя. Надо бежать. От грозы, от себя, от него… Или будет поздно. Хотя нет… Поздно было уже тогда, в ресторане… А сейчас пришло самое время для того чтобы открывать новую страницу судьбы.

— Мне пора идти. Вот-вот начнется ураган, — я попыталась вырваться из его рук, но он не отпускал.

— Обещай, что завтра мы встретимся, — он снова стал целовать меня.

— Хорошо. Только сейчас мне пора.

Я побежала к подъезду и, помахав Герарду на прощание, закрыла за собой дверь. Что это? То, чего я ждала столько лет? Любовь, которая больше, чем разум? У меня был шок. Я вернулась домой в смятении. Анн вроде бы говорила мне, что не стоит расстраиваться, когда задуманное начнет сбываться? Кажется, она была права.

Ветер с азартом разглядывал перемещение карт. На зеленом сукне судьбы этот пасьянс выглядел забавно — дама пик вопреки своей воле легла рядом с червонным королем в марьяжную постель, а бубновая дама, не понимая что делает, упала в объятья пикового короля, вздрагивая от непривычного восторга.

Рассмеявшись шелестом листвы и звоном разбитого стекла, ветер стал снова и снова множить свои витиеватые гравюры на цветастых простынях и белых бумагах. Наступало время самообманов и движений вперед.

Сегодня мы с мужем решили вместе пообедать. Макса на несколько часов отпустили с работы, чтобы купить недостающие детали для компьютеров, и он позвонил мне с дороги.

От ночной бури не осталось и следа — солнце припекало, лужи высохли, а упавшими на тротуары ветками деревьев уже заполнили мусорные баки.

Мы встретились на автобусной остановке. Макс озабоченно огляделся по сторонам:

— Не знаешь, где тут можно перекусить? — он похлопал рукой по животу. — Есть что-то хочется.

Я улыбнулась — когда он голодный, то похож на сенбернара.

— Даже не представляю себе. Мы же так редко выбираемся с тобой куда-нибудь. Так что решай сам.

Он прищурился, читая яркую угловатую вывеску:

— Вот, какая-то пиццерия. Пойдем туда.

— Пойдем, — я засмеялась. — Обед в итальянском стиле. Как это романтично!

Усевшись за стол покрытый не особенно чистой клетчатой клеенкой, мы заказали по большой пицце с беконом и стали пить минеральную воду.

— Макс, знаешь, у меня такое хорошее настроение. Вчера ты поздно пришел, и я не успела тебе рассказать…

Жуя, он посмотрел на большой экран, служивший единственным украшением этого невыразительного зала.

— Смотри-ка, какой гол! Отлично! Так что ты говоришь? — он шумно отхлебнул воды. — Я вчера поздно пришел? Да. Эта вечеринка затянулась. Мы там с начальником насели на коктейли, теперь, вот, пить так хочется. Уф…

Я предприняла вторую попытку:

— Максик, я сейчас хожу к одному доктору…

— Слушай, к слову о медицине. Жена моего шефа страдает от какой-то болезни… Эх, забыл от какой… Я сказал, что тесть в два счета это вылечит. Ты бы поговорила с отцом. А то, знаешь, у меня сейчас наладились хорошие отношения с начальником, и хотелось бы их еще больше укрепить.