Адвокат - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 60

Суд вызовет цепную реакцию недоверия среди клиентуры «Дрейк энд Суини». Люди, оплачивающие астрономические счета фирмы, не дадут ей и дня покоя. В жестоком мире конкуренции над фирмой очень скоро закружат грифы, издалека чующие падаль.

«Дрейк энд Суини» положила немало сил на создание безупречного имиджа — как и любая организация, претендующая на солидарность. И она никогда сама не шагнет в пропасть.

Беркхолдер быстро оправился от полученной раны. На следующий после операции день он был готов к встрече с журналистами. Конгрессмена вывезли в кресле на колесиках в вестибюль госпиталя, где собрались представители прессы. С помощью очаровательной супруги Беркхолдер выпрямился в полный рост и самостоятельно взошел на импровизированную трибуну. По чистому совпадению грудь его плотно облегала ярко-красная майка с гордой надписью «Хужер».[15] Шею скрывали бинты, левая рука на перевязи.

Перво-наперво конгрессмен заверил газетчиков, что он жив, чувствует себя превосходно и через несколько дней будет готов к исполнению служебных обязанностей. Привет землякам из Индианы!

Далее прозвучала полная сдержанного негодования и горечи речь о росте уличной преступности и общем ухудшении условий жизни в таких мегаполисах, как Вашингтон и Нью-Йорк (его родной городок насчитывал восемь тысяч жителей). Какой стыд для нации, если столица находится в плачевном состоянии! После близкого знакомства со смертью каждый почел бы долгом отдать все силы делу возвращения безопасности и порядка на улицы наших городов.

Отныне его деятельность на благо американского народа наполнится высшим смыслом.

Под конец конгрессмен с жаром призвал не только установить эффективный контроль за продажей и распространением огнестрельного оружия, но и не пожалеть средств на строительство новых тюрем.

Выстрелы в Беркхолдера вызвали бурную, но непродолжительную вспышку активности у столичной полиции. Сенаторы и члены палаты представителей целый день посвятили обсуждению опасностей, подстерегающих их на вашингтонских улицах. В результате возобновились широкомасштабные облавы.

В районе Капитолия с наступлением темноты полиция хватала каждого пьяного, попрошайку, бездомного и вывозила на окраины или в соседние штаты. Кое-кто был брошен за решетку.

Ночью без четверти двенадцать в полицию поступил вызов от продавца алкогольных напитков, чей магазин был расположен на Четвертой улице, на северо-востоке города. Пожаловавшись на стрельбу, продавец сообщил, что его покупатель видел на противоположной стороне улицы раненого.

Около пустующей стройплощадки патрульная группа обнаружила мертвое тело молодого негра. Когда полицейские подъехали, из двух пулевых отверстий в черепе еще вытекала кровь.

На следующий день в убитом опознали Кито Спайерса.

Руби объявилась в понедельник утром, соскучившаяся по печенью и новостям. Когда в восемь я вышел из машины, она радостно улыбнулась мне с крыльца.

Я не заметил в ее внешности никаких перемен. В глазах стояла печаль, но настроение, судя по всему, было бодрым.

Мы устроились за ее излюбленным столом. Все-таки приятно чувствовать рядом живую душу.

— Как дела? — осторожно поинтересовался я.

— Нормально. — Руби запустила руку в пакет.

Пакетов за прошедшую неделю накопилось три, и, судя по рассыпанным крошкам, Мордехай отведал печенье.

— Где ты сейчас обитаешь?

— В машине, где же еще? Слава Богу, зима вот-вот кончится.

— Согласен. А у Наоми ты не появлялась?

— Нет. Чувствовала себя не очень. Собираюсь сегодня.

— Я тебя подвезу.

— Спасибо.

Мы оба ощущали неловкость. Руби ждала расспросов.

Мне и вправду хотелось знать, куда она делась из мотеля и чем занималась, но я почел за благо не спешить.

Приготовив кофе, я поставил на стол две чашки. Руби доедала третье печенье, как мышка обгрызая вкруговую. Как я мог сердиться на нее, такую смирную и беззащитную?

— Не хочешь узнать, о чем пишут в газетах?

— С удовольствием.

В центре первой полосы был помещен портрет мэра.

Помня о пристрастии Руби к новостям из городской жизни, я начал с субботнего интервью. Мэр обращался в министерство юстиции с просьбой провести тщательное расследование обстоятельств смерти Лонти Бертон и ее детей. «Не имело ли места нарушение прав граждан? — Мэр давал понять, что придерживается именно такого мнения. — Но пусть нас рассудит Справедливость!»

Поскольку наш иск по-прежнему оставался сенсацией, определились новые виновники трагедии. Конгресс и муниципальные власти были счастливы свалить бремя ответственности за бессмысленную гибель людей на известную юридическую фирму и ее богатых клиентов.

Руби в очередной раз зачарованно прослушала о злоключениях семейства Бертон. Я кратко посвятил ее в детали иска и последствия, к которым привела его регистрация в суде.

Фирма опять удостоилась внимания прессы. Представлявшие ее интересы защитники, похоже, мучились вопросом, когда же это прекратится.

Однако события только разворачивались.

В нижнем правом углу полосы заметка извещала, что министерство почт решило приостановить строительство нового почтамта. В качестве причин указывались спорные аспекты сделки по приобретению земельного участка и склада, а также судебная тяжба основного подрядчика — компании «Ривер оукс» и участника сделки Тилмана Гэнтри.

Таким образом, «Ривер оукс» потеряла двадцатимиллионный контракт. Компании, затратившей почти миллион на покупку абсолютно ненужной недвижимости, теперь ничего не оставалось делать, как взыскивать убытки со своих юристов.

Из событий международной жизни Руби привлекло лишь землетрясение в Перу. Мы опять обратились к теме города.

От кричащего заголовка я онемел. Над знакомой фотографией шли огромные буквы:

Лишний раз сообщив читателю, что Кито являлся участником драмы, разыгравшейся на складе, «Вашингтон пост» приводила весьма скудные подробности убийства.

Ни свидетелей, ни мотивов. Еще один уличный бродяга пал жертвой приятелей.

— Ты в порядке? — вывела меня из транса Руби.

— Что? Да, конечно.

— Почему ты не читаешь?

Да потому что пересохло во рту. В поисках имени бывшего хозяина склада я пробежал глазами по строкам. В заметке Тилман Гэнтри не упоминался.

Странно. Подоплека происшедшего не вызвала у меня ни малейших сомнений. Кито наслаждался славой, свалившейся на него благодаря газетчикам, и по наивной болтливости мог стать слишком ценной находкой для судебного дознавателя. Поразить такую мишень было проще простого.

Медленно читая вслух заметку, я прислушивался к звукам, доносившимся с улицы, и поглядывал на входную дверь, с нетерпением поджидая Мордехая.

Гэнтри сказал-таки свое слово. Теперь свидетели либо прикусят языки, либо начнут бесследно исчезать. А куда прятаться мне, если Гэнтри объявит охоту на заваривших кашу юристов?

Внезапно я осознал, что убийство Кито, как ни странно, нам выгодно. Да, потерян важнейший свидетель, однако в суде его показания наверняка вызвали бы массу сомнений.

Зато моя альма-матер опять на слуху — газета упоминала фирму в связи с убийством девятнадцатилетнего преступника. В очередной раз «Дрейк энд Суини» низвергается с горних высей на грешную землю.

Если бы я прочел эту заметку месяц назад, еще до Мистера, что бы я сделал?

Я отправился бы за разъяснениями к Рудольфу Майерсу, компаньону фирмы и своему непосредственному начальнику.

Майерс пошел бы к членам исполнительного комитета — за тем же. Всякий уважающий себя сотрудник «Дрейк энд Суини» потребовал бы скорейшего разрешения конфликта — пока авторитету фирмы не нанесен больший урон. Каждый грамотный юрист предлагал бы избежать суда любой ценой.

Мы бы только об этом и говорили.