Цветы из огненного рая - Ларк Сара - Страница 61

Что ж, вот и свадьба… Ида ничего не могла с собой поделать, она чувствовала себя подавленной и не испытывала при мысли о предстоящем празднике никакой радости, а в это время вся деревня уже занималась приготовлениями. Женщины пытались стряпать праздничные блюда из тех немногих припасов, которые они привезли с собой из Нельсона. К этому моменту они соорудили временную пекарню, и над поселением витал аромат свежего хлеба. Что же до мяса, пришлось довольствоваться несколькими курами, которые прибыли вместе с сундуками из Нельсона, свежей рыбы зато было вдоволь. На холмах и по всей долине Шахтсталь протекали ручьи, небольшие и крупные, и в каждом было столько рыбы, что даже такие малыши, как Франц, научились ловить форель руками. Ну, или рыбу, похожую на форель. Возможно, она относилась к другой разновидности, однако все равно была очень вкусной. Женщины даже оборудовали коптильню, а на завтрак варили уху. Конечно же, они постоянно жаловались на то, что им не хватает важных ингредиентов из домашних рецептов, но они импровизировали с тем, что нашли здесь, надеясь, что скоро в огородах у них вырастет свекла, картофель, капуста и укроп.

Видя, как радуются жители деревни, Ида отругала себя за уныние. Она старалась должным образом реагировать на шутки и приветливые слова женщин, когда возвращалась в дом Ланге, чтобы еще раз примерить свадебное платье. Отнюдь не белое – это было не принято и в Рабен-Штейнфельде. Старолютеране не любили роскоши, но невесты надевали традиционную одежду – вышитые юбки и красивые передники, набрасывали яркие платки на плечи. В некоторых семьях эти наряды передавались из поколения в поколение, и они привезли их с собой на новую родину. Но у большинства переселенцев ничего подобного не было, поскольку их семьи вплоть до последних нескольких десятилетий были крепостными у помещика и одежду они имели только ту, которую носили изо дня в день. Позже к повседневной одежде прибавилась и праздничная, в которой по воскресеньям ходили в церковь. Годилась она и для семейных торжеств.

Женщины помогли Иде сшить из темно-синей шерсти, купленной в Нельсоне, простое закрытое платье, а также белый передник к нему и чепец, который с трудом сумели накрахмалить при такой влажности. А вот новой ночной сорочки у девушки не было… Впрочем, о первой брачной ночи она все равно и думать не хотела. Она даже примерно не представляла себе, что происходит между мужчиной и женщиной, только слышала звуки во время плавания на «Санкт-Паули». Когда муж ложился с женой, этого нельзя было скрыть от соседей. Иду всегда пугали эти стоны и кряхтение. Однако девушка была твердо намерена поступать так же, как ее мать и все поколения женщин до этого. Она смиренно вынесет все, что ей предстоит.

Поэтому она сумела храбро улыбнуться, когда на следующий день Оттфрид повел ее к импровизированному алтарю церкви, которая пока что представляла собой лишь торжественно установленный краеугольный камень. Шел небольшой дождь, и тент, который поспешно натянули над алтарем, чтобы защитить от него хотя бы пастора, брачующихся и ожидающего крещения младенца, немного пропускал влагу. Поэтому вскоре красивый чепец Иды уже обмяк на ее волосах, словно мертвая птица… По крайней мере, она предполагала, что это так выглядит, глядя на Стину Краузе.

Молодая мать, принарядившись, одела своего ребенка в белое крестильное платьице. Малыш беспрестанно плакал, скорее всего, ему было холодно. И Франц снова кашлял, похоже, у него поднялась температура. Ида тревожилась за брата, но сказала себе, что это теперь проблема Элсбет. Она не сможет вести два хозяйства – или, по крайней мере, не сможет, когда начнут строить настоящие дома. Уже сейчас некоторые женщины закладывали будущие сады. Иде тоже скоро придется копать и сеять. Семена они привезли с собой из Нельсона.

Оттфрид надел свой воскресный костюм и выглядел неплохо, шляпа у него еще не размокла. Однако, когда он снял ее во время венчания, его редеющие волосы быстро пропитались влагой. Тонкие пряди падали ему на лицо, и оно казалось еще более полным… Ида ничего не могла с собой поделать, в ее памяти всплыли слова Элсбет: «Карл выглядит лучше, чем Оттфрид».

Кроме того, ощущать руки Карла на своих плечах было намного приятнее, чем неловкие объятия Оттфрида, который наконец поцеловал ее, после того как они произнесли слово «да»: Оттфрид – твердо и гордо, Ида – тихо и подавленно. Ей хотелось бы вложить в это слово больше радости, но ничего не получилось.

Не сумела она и полностью избавиться от мыслей о Карле, даже тогда, когда Оттфрид повел ее сквозь толпу и все смеялись и поздравляли их. Петер Брандманн и Якоб Ланге поднимали бокалы – по случаю свадьбы они позволили себе пропустить по стаканчику из самой последней бутылки самогона, привезенной с родины, которая нашлась в одном из сундуков госпожи Брандманн.

Но праздновать на улице, как было запланировано изначально, оказалось невозможно. Прячась от дождя, люди сбились в небольшие группы и расселись по разным хижинам. При этом снова собрались старые друзья и соседи по поселкам. Что поделаешь – община Санкт-Паулидорф еще не сплотилась.

Ида вместе с Оттфридом оказалась в хижине семейства Брандманнов, где было ужасно тесно. При этом Оттфрид ею практически не занимался. Новоиспеченный супруг сначала должен был выпить с мужчинами из Рабен-Штейнфельда, прежде чем вернуться к жене. Ида отведала немного рыбы, курицы и риса, но большая часть кушаний из ее тарелки перекочевывала под стол, в пасть Охотника. Пес тесно прижимался к ее юбке; в такую погоду ему тоже не хотелось торчать на улице. Наконец госпожа Брандманн вытащила из своих сундуков еще одно сокровище, на этот раз для женщин: смородиновую настойку.

Ида сначала не хотела ее даже пробовать, ей и от вида еды было дурно, но женщины заставили ее выпить большой стакан кисло-сладкого пряного напитка.

– Настойка тебе поможет! – сказала одна из женщин помоложе, не вдаваясь в подробности.

Остальные понимающе кивнули.

– Это больно, неприятно, но быстро заканчивается! – утешила ее Стина Краузе, не произнося даже слов «первая брачная ночь». – А когда потом у тебя появится ребеночек… – И она с улыбкой склонилась над своим маленьким Рихардом.

Как бы там ни было, Иде, непривычной к алкоголю, стало немного теплее, и это девушке понравилось. Она почувствовала легкое опьянение и тут же устыдилась. Хоть бы Оттфрид ничего не заметил…

Впрочем, тот явно выпил намного больше. День уже клонился к вечеру, стемнело, и все стали расходиться по собственным хижинам. Искусственного освещения в Санкт-Паулидорфе еще не было, даже газовых или масляных ламп, которые могли бы давать хоть какой-то свет. У каждой семьи имелся только один фонарь, и теперь Оттфрид зажег свой дрожащими руками.

– Хватит. Пойдем… пойдем домой. Пора.

Джейн Фенрой удалось отложить брачную ночь с Кристофером. Веских причин для этого не было, не считая смутной неловкости, которую она испытывала при мысли о том, что ей придется заниматься этим неприятным делом в одном доме с родителями и сестрами. Джейн и Крис должны были провести первую брачную ночь в доме Бейтов, прежде чем Крис отправится в Кентербери, чтобы построить первое временное жилище на будущей ферме. Но важнее казалась проба своих сил. Джейн была просто обязана проверить, как далеко она сможет зайти с Кристофером, и в действительности это оказалось до смешного просто. Молодые супруги через несколько часов после начала празднества удалились в анфиладу комнат, которую предоставили им родители Джейн. Одна из горничных – неопытная, но зато говорившая по-немецки малышка, по непонятным причинам желавшая называться Кэт и только Кэт, – уже ждала там Джейн, чтобы помочь ей выбраться из помпезного платья. Возможно, она порвет его при этом, ну да какая разница…

Джейн бросила на Кристофера быстрый взгляд, прежде чем войти в спальню.

– Мы сделаем это сейчас или подождем другого случая, когда ты будешь трезв? – холодно поинтересовалась она.