Цветы из огненного рая - Ларк Сара - Страница 66

– А если что-то подобное произойдет опять? – запальчиво возразила Ида. – Что, если река снова выйдет из берегов? Неужели вы совсем не думаете о том, что Карл… – Она не успела договорить.

– Не смей произносить это имя! – рявкнул Ланге, а Оттфрид схватил жену за руку:

– Я не потерплю, чтобы ты повторяла тут глупости, которые выдумал этот лодырь! Эта земля дана нам Господом – и она прекрасна.

– И мы докажем, что достойны ее! – добавил Ланге. – Впрочем, возможно, нам действительно стоит прорыть дренажные рвы.

Целую неделю переселенцы окружали свои наделы рвами, но вскоре им это надоело. Погода установилась прекрасная, заниматься строительством и земледелием им было интереснее. Оттфрид перенес свой дом на сотню шагов дальше от реки, и теперь, когда световой день увеличился, он смог уделять ему больше времени, да еще и привлек к этому делу своих братьев. Отец тоже помогал ему по мере сил. Сруб быстро рос, и было ясно, что вскоре они смогут переехать. Ида опять начала заниматься огородом. Она рыхлила почву и закладывала новые грядки.

В середине февраля Маутер вновь вышел из берегов. Теперь это случилось в рабочий день, и поселенцы сразу заметили происходящее. Несмотря на то что многие бросили работу в огородах и на стройках, как только начался дождь, на берегу еще оставались люди. Они увидели, что уровень воды повышается, и тут же позвали на помощь. Мужчины и женщины бросились к своим участкам, пытаясь остановить наводнение. Оттфрид и его товарищи складывали стеной мешки, которые дети и женщины наполняли землей и камнями. Ида несколько часов размахивала мотыгой, углубляя неукрепленные рвы, которые Оттфрид заложил после первого наводнения. Ее одежда сразу же промокла насквозь, струи дождя хлестали в лицо, из-за чего каждое движение давалось ей с трудом. Ида уже едва переводила дух и в конце концов заплакала от усталости, после того как споткнулась, упала и долго не могла встать, поскольку ей мешали тяжелые юбки. Но она не сдавалась, и другие жители поселка тоже сражались за свои наделы и участки для школы и церкви. Когда дождь наконец закончился, все едва держались на ногах, но ущерб был не сопоставим с первым наводнением.

– Давайте возблагодарим Господа! – воскликнул пастор Волерс.

Иде было интересно, откуда у него взялись на это силы. Самой ей хотелось лишь снять с себя мокрые вещи и лечь спать. Но миссионерскую станцию наводнение и в этот раз пощадило. Она стояла слишком высоко. Конечно же, пасторы помогали поселянам, но трудились не так усердно, как те, кто сражался за плоды собственного труда.

– Господь Бог не оставил нас в битве со стихией! – объявил Якоб Ланге после богослужения.

– Да дождь-то и шел всего три часа, – пробормотала Стина Краузе, прижимая к себе ребенка.

Молодая женщина едва не умерла от страха, когда вышедшая из берегов река чуть не унесла корзинку с ее малышом, оставленную в борозде на краю поля, на котором она работала.

На следующий день Йохан Краузе, смущаясь, объявил старейшинам деревни, что община может пользоваться его наделом, а сам он намерен вернуться с женой и ребенком в Нельсон.

– Но ведь у нас все под контролем! – удивился Брандманн. – Разрушений практически нет… и если мы еще немного укрепим рвы…

– Мы не хотим полагаться на это, – не уступал Йохан Краузе. – С моей жены довольно – она в поте лица трудилась на нашем участке, а теперь все снова затоплено, ей пришлось бы начинать все заново в третий раз – перекапывать, пересаживать. А ведь она опять в положении. Здесь слишком тяжелые условия, это ее не устраивает. Кроме того, в этих местах хватает другой работы. Я сниму дом в городе и наймусь к тем, кто прокладывает улицы. Я это твердо решил. Отправлюсь со следующей лодкой, а Стину и малыша заберу, когда устроюсь.

Ида ужасно завидовала Стине Краузе, когда Йохан через несколько дней вернулся из Нельсона и привез хорошие новости. Он сразу же нашел себе место – и даже по своей профессии колесника. А Стина могла помогать в магазине Партриджей. К огромной радости ее семейства, миссис Партридж тоже ждала ребенка, и ей требовалась помощь.

Стина со слезами на глазах, но с облегчением в душе попрощалась с Идой и другими женщинами, пока ее муж собирал пожитки семьи и грузил их во взятую напрокат лодку. Элсбет Ланге тоже плакала – скорее от злости, нежели от печали.

– Как же это несправедливо! – всхлипывала младшая сестра Иды. – Это была моя работа! Миссис Партридж с удовольствием переложила бы свои обязанности на меня, я тоже могла бы жить у нее и помогать по хозяйству. А вместо этого сижу здесь…

Когда Краузе уехали, Элсбет, обняв Иду, выплакала все свое отчаяние, вызванное тяготами, с которыми она столкнулась с тех пор, как ее сестра вышла замуж. Малышка просто не справлялась с отцовским хозяйством, которое Ида и Якоб Ланге без труда вели в Рабен-Штейнфельде. И упреки отца были несправедливы. Невозможно было приготовить такие же вкусные ужины из поставок Новозеландской компании, какие Ида стряпала дома из крестьянского смальца и масла, собственных овощей и фруктов и свежего картофеля с поля. Ветхая одежда мужчин уже не поддавалась штопке, Элсбет пришлось шить новую, но ей не хватало ткани, умений и времени. Не хватало ей и сил принести из реки столько воды, чтобы мужчины могли вечером помыться. Элсбет не справлялась практически со всеми возложенными на нее задачами.

– Кроме того, Франц постоянно болеет и ноет! – жаловалась она.

Ида погладила сестру по голове. Все дети в колонии болели, поскольку очень плохо питались. Овощи из первого урожая смыла река, и мужчины были так заняты строительством деревни, что у них не было времени даже на рыбалку.

– Я пыталась ловить рыбу сама, но у меня просто не получается, – причитала Элсбет. – И мне не нравится убивать животных, а еще я боюсь крыс… Присылай ко мне Охотника хоть иногда, Ида.

Пятнистая длинношерстная собака, как и прежде, жила в домике Иды, являя пример послушания и смирения, молиться о которых ее хозяйка давным-давно устала. Ради Охотника она каждую ночь выдерживала ласки Оттфрида, не издавая ни звука, хоть при этом и прокусывала себе губы до крови. Она боялась, что пес снова залает и муж вышвырнет его из дома или сделает что-нибудь похуже. Благодаря Охотнику в доме Иды, единственном в поселении, крысы почти не появлялись. Грызунов молодая женщина боялась больше всего на свете.

– Нам нужно завести еще собак, – уклончиво ответила Ида. – Я попрошу Оттфрида, чтобы во время следующей поездки в Нельсон он выяснил, есть ли такая возможность.

Она прекрасно знала, что он не станет делать этого, уже хотя бы потому, что владелец щенков наверняка попросит за них несколько пенсов. Однако надежда на то, что у нее появится собственная собака, немного утешила Элсбет. Особенно обрадовался этому Франц, который все еще тосковал по дворовому псу, которого они оставили в Рабен-Штейнфельде.

Несмотря на то что второе наводнение почти не причинило вреда, настроение у поселенцев было намного хуже, чем после первого. Вскоре после того, как уехали Краузе, свои земли бросили еще три семьи, вопреки всем стараниям Брандманна и Ланге уговорить их остаться. Никто не повторял вслух предупреждения Карла, которые он произнес на собрании в Нельсоне, но, конечно же, все об этом помнили. В первую очередь соответствующие выводы сделали семьи из других областей, которые знали его не как нищего поденщика, а как зажиточного молодого землемера. Если так пойдет и дальше, в Санкт-Паулидорфе останутся только бывшие обитатели Рабен-Штейнфельда.

Однако в один прекрасный день из Нельсона вернулся пастор Волерс и принес хорошие новости.

– В поселение прибыл крупный рогатый скот! – объявил он общине после богослужения. – Поскольку у нас тут много детей, а с продуктами туго, я поговорил с Уэйкфилдом. За небольшое вознаграждение компания передаст нам трех коров! – Он с торжествующим видом оглядел собравшихся.