Поцелуй сильного мужчины - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/12
- Следующая
Хотя народ был в вагоне разный, но настроены все были дружелюбно. Главным образом ехали к морю родители с детьми. К счастью Родиона, в его купе детей не было, но слышно было, как они гурьбой носятся по коридору. Для чего мучить детей в такую жару в поезде, когда можно лететь на самолете? Этого он понять не мог.
Через тридцать часов пути поезд притащился на нужную ему станцию. Стоял он всего одну минуту, и Родион, спрыгнув на перрон с сумкой, принялся помогать ехавшей в одном с ним вагоне семье аж с четырьмя детьми и кучей чемоданов. Последний чемодан проводница подала ему уже на ходу.
Вытирая пот со лба, глава семейства пожал ему руку.
– Спасибо, друже! Не знаю, как бы я без тебя справился. А ты куда?
– В Подлесную.
– Га! Припозднился ты. Автобусов сегодня уже не будет, первый пойдет только утром. Пошли к нам, переночуешь, а завтра я тебя на автобус провожу, чтоб не заблудился.
– Да, поедемте к нам! Хата у нас просторная, не стесните! – присоединилась к мужу статная улыбающаяся казачка. Младший сын весело подпрыгивал у нее на руках, что-то довольно гулькая. – Сейчас брат подъедет, он нас и отвезет.
К станции подкатил старый Опель, по меркам многодетной семьи весьма удобный и даже престижный. Из него вылез здоровенный бугай, по-домашнему обряженный в черное трико и вытянутую майку. Похлопал по плечу сестру, перецеловал детей, пожал руку зятю.
– Слышь, Микола, этого парня надо с нами до хаты подвезти, добрый хлопец! – по-свойски приказала казачка брату.
Родион был уверен, что тот будет отнекиваться, говорить, что машина не резиновая, поминать ПДД и ГИБДД, но Миколу обилие пассажиров ничуть не смутило.
– Та без проблем! Сначала сядут взрослые, дети к ним на колени, а какие шмотки не войдут в багажник, те под ноги закидаем и на крышу, и все дела!
Родион озадаченно покрутил головой.
– Может, ты меня лучше до Подлесной довезешь, дружище? Меня там ждут.
– А кто ждет? – заинтересовался Микола.
– Алексеев, Константин Петрович, может, знаешь?
Тут все семейство дружно воскликнуло:
– Константин Петрович! Та кто ж его не знает? Он сколько лет председателем нашего колхоза был! А ты ему кто?
Родион не стал греться в лучах чужой славы, и скромно доложил:
– Да я сын его друга. Батя меня послал навестить, спросить, не надо ли чего.
– Это правильно! – Микола одобрил этот благородный поступок от всей души. – Друзей забывать нельзя! Хотя я думаю, что у Константина Петровича все есть, но внимание всего дороже!
– Я тоже так думаю. Потому и поехал.
– В отпуске небось? – казалось, все забыли о том, что им нужно добираться до дома, и принялись дружно расспрашивать случайного попутчика.
Но самый младший решительно напомнил им о цели их путешествия, громко раскричавшись. Микола пообещал:
– Ладно, я счас малых до дому подброшу и вернусь. Тут до Подлесной полчаса ходу, до темноты управимся. Жди меня здесь!
Он уехал, а Родион присел на скамью возле маленького вокзала, наблюдая за происходящим вокруг. С их поезда сошло человек десять, и за всеми приехали на машинах родственники, все больше на иномарках, правда, несколько потрепанных, видимо, российские дороги не способствовали сохранности машинок. Что приезжала родня, видно было по объятьям и поцелуям. Говорили все очень громко и быстро, выговаривая вместо «г» «х».
Мимо, не останавливаясь, проносились скорые поезда. Родион рассеянно провожал их взглядом, гадая, так ли в них неудобно, как в том, что привез его, или они все же получше?
Микола вернулся через полчаса. От него крепенько попахивало бражкой, и Родион представил, как их останавливает ГИБДД, отбирает у Миколы права, а он сам тащится с сумкой в темноте по незнакомой дороге.
Отгадав его сомнения, Микола хохотнул и заверил:
– Не боись, у нас тут гаишников нету! У меня прав отродясь не бывало, а гоняю я вот уже лет десять! Закидай барахло в багажник, поехали!
Крышка багажника поднялась, Родион положил в него сумку, сел рядом с Миколой на переднее сиденье, и они помчали.
Родион никогда не считал себя медлительным водителем, но что такое настоящая езда, узнал только сейчас. Микола гнал по гравийной дороге так, будто хотел победить в ралли «Париж-Дакар». При этом он беззаботно болтал, то и дело поворачиваясь лицом к пассажиру и не глядя на дорогу.
До крыши подскакивая на кочках и ухабах, Родион меланхолично раздумывал, доедет он живым до Подлесной, или нет. Если доедет, это будет целиком заслуга его ангела-хранителя, а не лихого водилы.
Вот они с маху заскочили с гравийки на асфальт, и Микола с сожалением сбавил скорость. Уверенный, что пассажир, как и он, предпочитает летать на машине, ведь «какой русский не любит быстрой езды», извиняясь, пояснил свою улиточную скорость:
– Здесь быстро ездить нельзя. Скот по дороге ходит, можно сшибить кого-нибудь. Потом греха не оберешься. Я вот в прошлом году козу дурноватую подшиб, так денег на целую корову отдал.
Мимо проплыли добротные кирпичные дома в два-три этажа, и Микола мимоходом пояснял, кто где живет. Произносимые им имена и фамилии Родиону ни о чем не говорили, поэтому пролетали мимо ушей.
Остановились возле довольно скромного по сравнению с окрестными особняками длинным оштукатуренным кирпичным домом, покрашенным в симпатичный жемчужный цвет.
– Дом старый, два века ему, – оправдывая его неказистость, сообщил Микола, – зато удобный. Стены – во! – он широко раздвинул руки, показывая толщину стен, напомнив Родиону рыбака-сказочника. – Ракетой не пробьешь! На яичном белке замешаны! В любую жару прохладно!
Он вышел. По его суждению, с предельной деликатностью пару раз слегка стукнул кулаком в дверь, отчего та загудела, как пустая бочка. Родион забрал из багажника свою сумку и встал рядом.
– Сколько с меня? – достал кошелек и приготовился отдать, сколько запросит.
Но Микола его не понял, и даже несколько оскорбился.
– Ты что? Да разве ж мы со своих когда деньги брали?
Родион поспешно убрал кошелек.
– Извини, но нужно же предложить! Ты же понимаешь!
Тот сменил гнев на милость.
– Ладно, но больше не предлагай!
– Тебе не буду. Но если кто мне еще поможет, то как же не предложить? Сам знаешь, неблагодарность – смертный грех.
Микола озадачился столь сложной дилеммой. Прекращая непосильные для него логические потуги, дверь распахнулась, и на пороге показалась немолодая, но крепкая женщина в длинном светлом платье, с косынкой на голове.
– Вот, Елена Гавриловна, гостя вам привез! – гордо возвестил Микола.
Родион хотел было представиться, но хозяйка внимательно посмотрела на него и приветливо сказала:
– О, да это Родион! Давненько я тебя не видала! Вырос-то как! На отца стал больше походить, а то копия маменьки был. Заходи! И ты заходи, Микола, отдохни с дороги.
– Нет уж, Елена Гавриловна, я домой. Скоро стемнеет, а мне маминька по темноте ездить не разрешает! – с этими словами Микола прыгнул на своего железного коня, лихо развернулся и помчался обратно.
Родион вошел вслед за Еленой Гавриловной в просторные сени и спросил:
– Это он пошутил про «маминьку» или нет?
– Почему пошутил? Мать у него в самом деле строгая, в ежовых рукавицах его держит. Да и как не будешь строгой, когда этот бугай до сих пор холостякует? Все его ровесники давно женаты, один он дурью мается. Ну да хоть парень добрый, отзывчивый. А вот и твоя горница. Она летняя, не запаришься. Если станет жарко, скажи, у нас переносной кондиционер есть. Хотя от него больше вреда, чем пользы: под ледяной струей быстрехонько простыть можно.
Из сеней они прошли в одну из летних комнат.
– Она из дерева, здесь дышится хорошо. Мы летом тоже в пристрое живем. Раньше дом-то двухэтажным был, верх деревянный. Но в революцию верх сгорел, здесь бои шли. Восстанавливать его не стали, пристрои деревянные только поставили. Вот и мы привыкли, переделывать ничего не стали. Это дом-то Кости, ему по наследству от родителей достался. Располагайся да выходи, скоро ужин. Если хочешь помыться с дороги, напротив ванная есть. Не стесняйся, будь как дома.
- Предыдущая
- 5/12
- Следующая