Невиновный - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 32

Перед обвинением стояла одна существенная преграда: кровавый отпечаток ладони на куске штукатурки «Шитрок», вырезанном из стены в спальне Дебби Картер. В начале 1983 года Джерри Питерс из Оклахомского отделения ФБР тщательно исследовал его и пришел к заключению, что он не принадлежал ни Деннису Фрицу, ни Рону Уильямсону. Не принадлежал он и Дебби Картер. Это был отпечаток, оставленный убийцей.

Но что, если Джерри Питерс ошибся или, быть может, в спешке что-нибудь упустил? Если бы оказалось, что отпечаток на самом деле принадлежал Дебби Картер, то Фрица и Уильямсона нельзя было бы исключать из списка подозреваемых.

Питерсон ухватился за идею эксгумации тела и нового изучения отпечатка ладоней жертвы. При везении ее руки окажутся не слишком разложившимися, и новый отпечаток, исследованный, возможно, в ином ракурсе, сможет дать информацию, которая окажет огромную помощь следствию и позволит наконец предать убийц в руки правосудия.

Деннис Смит позвонил Пегги Стиллуэлл и попросил зайти в полицейский участок, отказавшись, однако, сообщить зачем. Она привычно подумала, что в деле, вероятно, наконец наметился сдвиг. Когда она пришла, за столом сидел Билл Питерсон, перед ним лежал лист бумаги. Агент объяснил, что они хотят эксгумировать тело Дебби, для чего нужно официально подписанное согласие Пегги. Чарли Картер уже, мол, заезжал и свою подпись поставил.

Пегги пришла в ужас. Идея о том, чтобы потревожить прах дочери, шокировала ее. Она сказала «нет», но Питерсон был к этому готов. Он продолжал давить, методично атакуя вопросом: неужели Пегги не хочет, чтобы дело было раскрыто? Разумеется, хочет, но разве нет иных способов? Нет. Если она желает, чтобы убийцу Дебби нашли и отдали под суд, она должна согласиться на эксгумацию. Несколько минут спустя Пегги нацарапала свою подпись, поспешно покинула участок и поехала к сестре, Гленне Лукас.

Она рассказала сестре о своем разговоре с Биллом Питерсоном и планах эксгумации тела. Пегги была взволнованна и теперь почти мечтала снова увидеть тело дочери. «Я смогу прикоснуться к ней и еще раз увидеть ее», – повторяла она.

Гленна не разделяла ее энтузиазма и не была уверена, что желание подобным образом вновь воссоединиться с дочерью можно назвать здоровым. К тому же у нее были большие сомнения относительно людей, ведущих расследование. За четыре с половиной года, минувших со дня убийства, ей довелось несколько раз беседовать с Биллом Питерсоном.

Пегги все еще оставалась в смятенном душевном состоянии, она так и не смогла смириться со смертью дочери, поэтому Гленна неоднократно просила Питерсона и полицейских фильтровать любую информацию о ходе расследования через нее, Гленну, или других членов семьи, потому что Пегги сама не могла эмоционально справиться с внезапными поворотами в деле и нуждалась в помощи сестры.

Гленна немедленно позвонила Биллу Питерсону и потребовала рассказать, что он задумал. Тот объяснил, что эксгумация необходима, если семья хочет, чтобы Рон Уильямсон и Деннис Фриц предстали перед судом. До сих пор кровавый отпечаток ладони мешал этому, но если удастся доказать, что он принадлежит Дебби, расследование дела против Фрица и Уильямсона можно будет ускорить.

Гленна недоумевала: откуда Питерсон заранее знает, каков будет результат повторного исследования отпечатка, если тело еще даже не эксгумировали? И как он может быть совершенно уверен, что эксгумация даст улики, достаточные, чтобы обвинить именно Фрица и Уильямсона?

Пегги, теперь уже одержимая желанием снова увидеть дочь, как-то сказала сестре: «Я забыла, как звучит ее голос». Билл Питерсон пообещал Гленне, что эксгумация будет проведена быстро и закончится прежде, чем кто бы то ни было узнает о ней.

Пегги выходила на своей остановке «Брокуэй глас», когда к ней подошел коллега и спросил, не знает ли она, что происходит на Роуздейлском кладбище неподалеку от могилы Дебби. Она тут же повернула обратно и вместо того, чтобы идти на фабрику, помчалась на другой конец города, но нашла лишь пустую могилу. Ее дочь уже увезли.

Первый комплект отпечатков ладоней был взят агентом Оклахомского отделения ФБР Джерри Питерсом 9 декабря 1982 года во время вскрытия. В то время руки Дебби находились в идеальном состоянии, и Питерс не сомневался, что сделал полные и четкие отпечатки. Составляя заключение три месяца спустя, он был совершенно уверен, что кровавый след ладони на стене не был оставлен ни Фрицем, ни Уильямсоном, ни жертвой.

Однако теперь, спустя четыре с половиной года, поскольку убийство так и не было раскрыто, а власти ожидали решительного прорыва в расследовании, он вдруг начал «сомневаться» в собственных прошлых выводах. Через три дня после эксгумации он написал новое заключение, в котором утверждал, что кровавый отпечаток на стене соответствует ладони Дебби Картер. Впервые за всю свою двадцатичетырехлетнюю карьеру Джерри Питерс изменил собственное мнение.

Пересмотренное заключение было именно таким, какое требовалось Биллу Питерсону. Вооруженный доказательством, что отпечаток ладони не принадлежит какому-то безвестному убийце, а оставлен Дебби в процессе борьбы за жизнь, он имел теперь полное право открыть охоту на своих изначальных подозреваемых. И здесь было очень важно подогреть ненависть горожан – потенциальных присяжных.

Несмотря на обещание не разглашать как сам факт эксгумации, так и связанные с ним подробности, Питерсон дал интервью «Ада ивнинг ньюз». «То, что мы обнаружили, подтвердило наши подозрения», – процитировала его слова газета.

Что именно было обнаружено, Питерсон уточнить отказался, зато некий «источник» с готовностью рассказал все: «Тело эксгумировали, чтобы повторно снять отпечаток ладони убитой и сравнить его с кровавым следом, оставленным на стене в ее квартире. Исключить вероятность того, что этот след принадлежит кому-то иному, а не жертве, чрезвычайно важно для следствия».

«Теперь я с большим энтузиазмом смотрю на перспективу раскрытия этого дела», – сказал Питерсон.

И получил ордера на арест Рона Уильямсона и Денниса Фрица.

8 мая, в пятницу утром, Рик Карсон увидел Рона, катившего свою газонокосилку о трех колесах по улице в западной части города. Они перекинулись несколькими словами. Рон, с длинными нечесаными волосами, без рубашки, в рваных джинсах и кроссовках, выглядел, по обыкновению, затрапезно. Он хотел, чтобы город дал ему какую-нибудь работу, и Рик пообещал заехать к нему и принять заявку. Рон сказал, что будет ждать его вечером дома.

Карсон сообщил своему лейтенанту, что подозреваемый наверняка будет у себя в квартире на Западной Двенадцатой улице попозже вечером. Предстояло задержание, и Рик попросил разрешить ему в нем участвовать. Если Рон станет буйствовать, он как приятель Ронни хотел сам аккуратно обеспечить всем безопасность. Но вместо этого арестовывать Рона послали четырех других полицейских, включая Майка Баскина.

Рона доставили в тюрьму без осложнений. На нем были те же джинсы и кроссовки и по-прежнему не было рубашки. Уже в тюрьме Майк Баскин зачитал ему его права и спросил, готов ли он говорить. Конечно, почему бы нет? В допросе принял участие детектив Джеймс Фокс.

Рон упорно повторял, что никогда не был знаком с Дебби Картер, ни разу не был в ее квартире и, насколько помнит, никогда даже не видел эту девушку. Он ни разу не дрогнул, несмотря на то что полицейские орали на него и запугивали, утверждая, будто знают наверняка, что он виновен.

Рона поместили в окружную тюрьму. К тому времени он уже минимум месяц не принимал никаких лекарств.

Деннис Фриц жил с матерью и теткой в Канзас-Сити и занимался покраской домов. Из Ады он давно уехал. Его дружба с Роном Уильямсоном осталась далеко позади. За последние четыре года он не разговаривал ни с одним детективом и почти забыл об убийстве Картер.

Поздно вечером 8 мая он в одиночестве смотрел телевизор. После долгого рабочего дня он даже не успел еще снять грязную спецодежду. Вечер выдался теплым, все окна были открыты. Зазвонил телефон, и неизвестный женский голос спросил: