Невиновный - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 39

За два месяца, проведенных Роном Уильямсоном в тюрьме, никто ни со стороны обвинения, ни со стороны защиты не потребовал его психического освидетельствования, хотя необходимость такового была очевидна. История его давно начавшейся болезни могла быть в любое время предъявлена суду. Его тирады и стенания в камере хотя и регулировались кое-как тюремщиками и адвокатом с помощью произвольного накачивания его лекарствами, тем не менее служили явным признаком болезни. Его репутация была хорошо известна в Аде, особенно полиции.

Его поведение в суде тоже ни для кого не стало новостью. Двумя годами ранее, когда штат попытался возобновить приостановленный приговор Рона по обвинению в побеге, он своим поведением сорвал слушания, и его пришлось отправить в психиатрическую клинику на обследование. Тогда в суде тоже председательствовал Джон Дэвид Миллер, тот самый судья, который проводил и нынешние предварительные слушания. И именно судья Миллер вынес тогда решение о признании Рона на тот момент недееспособным.

Теперь же, два года спустя, при том что Рону грозила смертная казнь, тот же судья, очевидно, не счел нужным обследовать его на предмет состояния психики.

В Оклахоме существовал закон, позволявший судье, в том числе и председательствовавшему на предварительных слушаниях, приостановить заседания, если вменяемость подсудимого вызывала сомнения. Для этого даже не требовалось заявления защиты. Иное дело, что любой адвокат, разумеется, бился бы как лев, доказывая, что у его клиента и прежде были проблемы с психикой, и требуя психической экспертизы, но и в отсутствие требования со стороны защиты прямой долг судьи – защищать конституционные права подсудимого.

Бездействие судьи Миллера должно было бы подвергнуться суровой критике со стороны Барни Уорда. Как защитник он обязан был потребовать полного психического освидетельствования своего клиента. Следующим его шагом должно было бы стать ходатайство о необходимости провести слушания по вопросу о психической адекватности – рутинная процедура, которую двумя годами ранее суд должным образом выполнил. Последним звеном в этой цепи должен был быть иск о защите невменяемого.

В отсутствие Рона предварительные слушания прошли тихо, своим чередом. Они продолжались несколько дней, в течение которых Рон фактически ни разу не покинул своей камеры. Был ли он психически адекватен, чтобы способствовать собственной защите, не имело никакого значения.

Доктор Фрэд Джордан давал свидетельские показания первым. Он рассказал о вскрытии тела Дебби Картер, назвал причину смерти – удушье, вызванное то ли затягиванием пояса вокруг шеи, то ли затыканием горла тряпкой, то ли тем и другим вместе.

Ложь началась, когда вызвали второго свидетеля, Глена Гора, который показал, что вечером 7 декабря он сидел в «Каретном фонаре» с друзьями, среди которых была и Дебби Картер, девушка, с которой он вместе учился в школе и которую знал бо́льшую часть своей жизни. В какой-то момент она попросила Гора «спасти» ее или «спрятать», потому что в зале появился Рон Уильямсон, который не давал ей проходу.

Денниса Фрица 7 декабря он в «Каретном фонаре» не видел.

Во время перекрестного допроса Гор заявил, что сообщил об этом полиции уже 8 декабря, однако в протоколе его тогдашнего допроса имя Рона Уильямсона не упоминалось. Не был этот протокол и вовремя предъявлен защите, как требовали правила судебной процедуры.

Итак, Глен Гор оказался единственным свидетелем, обеспечивавшим прямую улику против Рона Уильямсона. Утверждая, будто ему достоверно известно о знакомстве Рона с Дебби Картер и о том, что за несколько часов до убийства между ними произошла ссора, он – чисто технически – предоставлял обвинению недостающее звено, связывавшее убийцу с жертвой. Все остальные улики и свидетельства были косвенными.

Только в высшей степени предубежденный обвинитель, каким и был Билл Питерсон, мог вот так, внаглую, позволить такому отъявленному преступнику, как Глен Гор, свидетельствовать в суде, куда его привезли в наручниках и кандалах из тюрьмы, где он отбывал сорокалетний срок заключения за грабеж со взломом, похищение человека и покушение на убийство офицера полиции. Пятью месяцами ранее Гор вломился в дом своей бывшей жены Гвен и взял ее в заложницы вместе с их малолетней дочерью. Он был пьян и в течение пяти часов держал обеих под прицелом. Когда полицейский Рик Карсон заглянул снаружи в окно, Гор прицелился и выстрелил ему в лицо. К счастью, ранение оказалось несерьезным. Прежде чем протрезветь и сдаться, Гор выстрелил еще в одного полицейского.

И то было не первое его насильственное действие в отношении Гвен. В 1986 году, когда их непрочный брак уже распался, Гор был обвинен в проникновении в дом Гвен и нанесении ей нескольких ножевых ран мясницким ножом. Она выжила и подала на него в суд, Гору предъявили обвинение в двух эпизодах грабежа со взломом и в нападении на человека с применением оружия. А также в покушении на жизнь Гвен путем удушения двумя месяцами ранее.

В 1981 году он насильственно проник в дом другой женщины. Еще со времен армейской службы за ним тянулось обвинение в нанесении побоев и длинный список мелких правонарушений.

Через неделю после того, как его имя появилось в списке дополнительных свидетелей обвинения, было достигнуто соглашение о сделке, в соответствии с которой с Гора сняли один эпизод похищения человека и один – нападения с применением оружия. Накануне вынесения Гору приговора родители его бывшей жены подали в суд заявление с просьбой назначить ему как можно более долгий срок пребывания в тюрьме. В нем, в частности, говорилось:

Барни Уорд не первый год подозревал, что Глен Гор замешан в убийстве Дебби Картер. Он был профессиональным юристом с большим опытом участия в делах по насилию над женщинами, а Гор был последним, кого видели вместе с жертвой. Уму непостижимо, почему полиция не заинтересовалась им в связи с этим убийством.

Отпечатки пальцев Гора так и не отправили в Оклахомское отделение ФБР на проверку. Сорок четыре человека прошли дактилоскопическую экспертизу, только не Гор. Был момент, когда он согласился подвергнуться проверке на детекторе лжи, но ее почему-то не провели. Первые образцы волос, взятые у Гора, были потеряны в полицейском участке Ады года через два после убийства. Он позволил взять их у него вторично, а вероятно, и в третий раз – никто точно не помнил.

Барни с его обостренной способностью улавливать и запоминать все слухи, носящиеся в суде, был твердо убежден, что полиции следовало бы провести дознание в отношении Гора.

И он не сомневался, что его подопечный, Рон Уильямсон, невиновен.

Тайна Гора частично объяснилась четырнадцатью годами позднее. Глен Гор, еще находясь в тюрьме, сделал письменное признание в том, что в 1980-е годы торговал в Аде наркотиками. Был упомянут метамфетамин. В некоторых его операциях участвовали полицейские, в частности некто Деннис Корвин, которого Гор описал как «первичного поставщика» и который являлся завсегдатаем клуба «У Харолда», где работал Гор.

Когда Гор оказывался им должен, они арестовывали его под сфабрикованным предлогом, но большую часть времени не трогали. В своем признании под присягой он так и заявил: «Большую часть времени в начале 1980-х я чувствовал снисходительное к себе отношение со стороны правоохранительных органов Ады, поскольку был вовлечен в их операции по торговле наркотиками». И далее: «Это снисходительное отношение закончилось, когда прекратилось мое участие в городской системе наркоторговли с участием полицейских».