Невиновный - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 41

Марлин Кьютел была умственно неполноценной и через неделю после этого эпизода покончила с собой. Рон еще много раз приходил в тот дом со своими товарами, но больше никогда не видел ее и не знал, что она умерла.

Ее сестрой была Терри Холланд. Вскоре после того эпизода Марлин рассказала о нем Терри, заявив, что Рон ее изнасиловал. Никто и не собирался подавать на него в суд. Хотя Терри и знала, что ее сестра сумасшедшая, она почему-то уверовала, что Рон виновен в смерти Марлин. Сам же Рон давно забыл о том случайном эпизоде и понятия не имел, кто такая Терри Холланд.

Первый день предварительных слушаний тянулся долго и скучно – Деннис Смит скрупулезно давал показания, в деталях описывая место преступления и процедуру его осмотра. Единственным сюрпризом стала дискуссия о надписях, оставленных убийцами. Надпись на стене была сделана красным лаком для ногтей, на столе в кухне – кетчупом, слова, написанные на спине и животе Дебби, были едва различимы. Детективы Смит и Роджерс полагали, что по почерку можно напасть на след убийц, поэтому тогда, четыре года назад, попросили Денниса Фрица и Рона Уильямсона написать что-нибудь на белом картотечном листке.

Никакого опыта графологических исследований у них не было, но они «почувствовали» явное сходство почерков, что неудивительно. Образцы почерка, предоставленные Фрицем и Уильямсоном, то есть слова, написанные ручкой на бумаге, показались им подозрительно похожими на те, что были оставлены на стене лаком для ногтей и на кухонном столе – размазанным кетчупом.

Детективы поделились своими подозрениями с неким неизвестным агентом Оклахомского агентства ФБР, и, по словам Смита, этот агент устно подтвердил их догадку.

В ходе перекрестного допроса, проводившегося Грегом Сондерсом, Смит показал:

– Согласно мнению человека, о котором я говорю, почерк был похож на тот, который мы увидели на стене в квартире.

– А как насчет кухонного стола?

– Оба почерка были похожи.

Спустя несколько минут уже Барни припер Смита к стенке по поводу графологического анализа. Он спросил, есть ли у Смита официальное заключение из Оклахомского отделения ФБР относительно почерка Рона.

– Мы не делали запроса, – признался Смит.

Барни не поверил своим ушам. Почему же не был сделан запрос в местное отделение ФБР? Там ведь есть специалисты-графологи. Быть может, их компетентное мнение позволило бы исключить Рона и Денниса из списка подозреваемых.

Смит отбивался как мог:

– Сходство почерков просматривалось, но, видите ли, оно основывалось на наших наблюдениях, а не на научных данных. Я хочу сказать, что мы, знаете ли… мы увидели это сходство, но, понимаете ли, научно сравнить столь разные надписи было почти невозможно. Когда пишешь кисточкой и когда пишешь карандашом, получаются совсем разные почерки.

– Не хотите ли вы сказать суду, – удивился Барни, – будто считаете, что эти два человека, Деннис Фриц и Рон Уильямсон, по очереди брали в руки кисточку для лака и писали угрозу Джиму Смиту и остальные надписи по одной букве каждый и что это позволило вам прийти к заключению о сходстве почерков?

– Нет, но мы считаем, что каждый из них так или иначе принял участие в писании. Не то чтобы в пределах одной и той же надписи, но их ведь в квартире было несколько.

Хотя улика, касающаяся почерков, и была вынесена на предварительные слушания, чтобы продвинуть дело дальше, она оказалась слишком уж сомнительной даже в глазах Билла Питерсона, чтобы использовать ее в дальнейшем на судебном процессе.

В конце первого дня судья Миллер все же озаботился отсутствием Рона и во время совещания сторон выразил адвокатам свою тревогу по этому поводу.

– Я почитал тут кое-что насчет отсутствия подсудимого и собираюсь приказать привезти сюда мистера Уильямсона завтра без четверти девять и еще раз спросить его, действительно ли он не желает присутствовать при разбирательстве. Если он подтвердит свое нежелание, тогда его отвезут обратно в тюрьму.

В ответ на это адвокат Барни услужливо подсказал:

– Не хотите ли, чтобы я загрузил его сотней миллиграммов…

– Я не говорю вам, что вы должны делать, – перебил его судья.

На следующее утро, в 8.45, Рона ввели в зал суда. Судья Миллер, обращаясь к нему, сказал:

– Мистер Уильямсон, вчера вы заявили, что не желаете присутствовать на предварительных слушаниях.

– Я вообще не хочу находиться в этом зале, – ответил Рон. – Я не имею к этому убийству никакого отношения. Я никогда… Я понятия не имею, кто ее убил. Я вообще ничего об этом не знаю.

– Хорошо. Вы вели себя неподобающе и своим поведением чуть не сорвали заседание. Но если вы теперь все же выразите желание присутствовать, это ваше законное право. Однако вам придется пообещать и выполнить свое обещание не нарушать порядок в зале суда и вести себя спокойно. Итак, желаете ли вы в дальнейшем присутствовать на предварительных слушаниях?

– Нет, я не желаю здесь находиться.

– Но вы понимаете, что имеете право присутствовать здесь, чтобы лично слышать показания свидетелей?

– Я не желаю здесь находиться. Что бы вы здесь ни делали, мое присутствие ничего не изменит. Мне все это до чертиков надоело. Это слишком мучительно для меня, и я просто не желаю здесь быть.

– Хорошо. Таково ваше решение. Итак, вы не желаете присутствовать на предварительных слушаниях?

– Правильно.

– И вы добровольно отказываетесь от своего законного права встретиться лицом к лицу со свидетелями?

– Да, отказываюсь. Можете обвинять меня в том, чего я не делал. Можете делать все, что вам заблагорассудится. – Рон посмотрел на Гэри Роджерса и сказал: – Вы запугивали меня, Гэри. После четырех с половиной лет постоянных нападок и преследований, господа, вы готовы обвинить меня, потому что вы все марионетки, но не я.

Рона отвезли обратно в тюрьму, и Деннис Смит продолжил давать показания. Его сменил Гэри Роджерс. Он долго и нудно рассказывал о ходе следствия. Потом агенты Оклахомского отделения ФБР Мелвин Хетт и Мэри Лонг докладывали о результатах лабораторных исследований – об отпечатках пальцев, анализе волос, крови и слюны.

Когда список свидетелей обвинения был исчерпан, Барни приступил к опросу десятерых своих свидетелей – все они были либо надзирателями, либо иными тюремными служащими. Ни один из них не припомнил ничего, даже близко напоминавшего то, что якобы слышала Терри Холланд.

Когда все свидетели закончили давать показания, Барни и Грег Сондерс обратились к суду с просьбой снять с их подзащитных обвинение в изнасиловании, поскольку оно не было им предъявлено в течение трех лет с момента совершения преступления, как требуется по закону штата Оклахома. Обвинение в убийстве не имеет срока давности, однако всех прочих обвинений это касается. Судья Миллер объявил, что откладывает решение этого вопроса на более поздний срок.

Среди всей этой казуистики Деннис Фриц чувствовал себя совершенно растерянным. Обвинительная тактика Питерсона была, совершенно очевидно, сосредоточена на Роне Уильямсоне, и все его звездные свидетели – Гор, Терри Холланд и Гэри Роджерс (с его «сонными признаниями») – давали показания против Рона. Единственной уликой, которая хоть как-то привязывала к убийству Фрица, был анализ волос.

Грег Сондерс долго и упорно оспаривал его результат, утверждая, что штат не предъявил достаточных доказательств вины его подзащитного в деле об убийстве. Судья Миллер принял его соображения к рассмотрению.

Барни включился в «драку», выдвинув требование снять с его подзащитного все обвинения на основании недостаточности улик, к коему присоединился и Грег. Поскольку судья Миллер не вынес решение на месте, но стало очевидно, что он всерьез рассматривает соображения защиты, полицейские и прокуроры поняли: им нужны дополнительные доказательства.

На научных экспертов в работе с присяжными ложится огромный груз ответственности, особенно в маленьких городах и в тех случаях, когда эксперты являются государственными служащими и вызываются в суд прокурором, чтобы свидетельствовать против обвиняемых по уголовным делам. Их заключения обязаны быть непогрешимыми.