De Aenigmate / О Тайне - Фурсов Андрей Ильич - Страница 27

«Сегодняшний мир, мы убеждены в этом, — пишут они, — находится в состоянии поиска настоящего главы и духовного вождя, Монарха, достойного его доверия. Наша цивилизация, бывшая материалистической столь долгое время и сознающая пробелы в своем опыте, больше не скрывает своего желания напиться из другого источника, не похожего на предыдущий, источника, который утолит её духовную, эмоциональную и психологическую жажду».

То, что речь идёт о политико-культурной программе, причём весьма широко развёрнутой, подтверждают и события, происшедшие после появления двух основных книг М. Байджента, Р. Ли и Г. Линкольна. Известный американский литератор Дэн Браун выпустил — фактически по мотивам книги The Holy Blood and The Holy Grail — бестселлер под названием «Код да Винчи», а затем по мотивам этого романа вышел одноименный фильм, давший рекордные даже для Голливуда денежные сборы. Несмотря на то, что М. Байджент, Р. Ли и Г. Линкольн подавали на создателей фильма и самого Дэна Брауна в суд за плагиат, всё это произвело впечатление не столько финансово-судебных и прочих разбирательств, сколько продолжающейся раскрутки «основных тем» этих сочинений. По сути на авторов и их популярность сыграла и жёсткая реакция Римско-католической церкви и значительно более сдержанная, но тоже негативная — Православной.

На первый взгляд, может показаться, что речь идёт об очередной «масонской провокации» с целью встречи «близ грядущего антихриста». Именно такой и была реакция многих церковных кругов и отдельных христиан, как православных, так и католиков, совершенно справедливо видевших, что в книгах речь идёт прежде всего о нападках на «апостольскую линию» в Церкви, а также о пересмотре ряда вероучительных и нравственно-богословских положений. Всё это, безусловно, правильно. Однако мало кто заметил, что речь идёт ещё и о возрождении старинного спора гибеллинов и гвельфов, сторонников «царского» и «священнического» принципов внутри самой церковной традиции. При том что М. Байджент, Р. Ли и Г. Линкольн и, тем более, создатели «Кода да Винчи» крайне примитивизируют и ту линию и другую. Тем не менее следует помнить, что за сенсационностью и примитивизацией изложения стоит определённая историческая реальность.

Автору этих строк довелось изучать некоторые вопросы, поднятые М. Байджентом, Р. Ли и Г. Линкольном практически параллельно. В самом широком смысле — это вопрос о монархии и культуре, о монархии в культуре — мировой и русской. В более узком смысле — это вопрос о царском роде как таковом, в связи с чем невозможно было обойти тему перехода от «родовой монархии» Меровингов в Европе к «церковному государству» мажордомов и о происхождении русских царских родов — Рюриковичей и Романовых. Зачем поднимают эти темы сегодня на Западе — от М. Байджента до Голливуда? — вот первый вопрос. Зачем их так примитивизируют, зачем разбавляют достаточно дешёвым оккультизмом да ещё и с изрядной долей «секса» (в самом широком смысле)? — вопрос второй. Идёт ли речь о противостоянии масонства и христианства? — третий. На него ответим: да, но не только. Быть может, даже и не столько.

Однако с самого начала оговоримся, что будем избегать примитивизации проблематики и рассуждений на уровне «общечеловеческих ценностей», с одной стороны, «жидомасонского заговора» — с другой. Подобные клише «сверхприблизительны», а потому сугубо неверны и сугубо опасны. Не будем, подобно некоторым напуганным лицам, кричать, что перед нами «антиевангелие» и «масонский катехизис». Будем точны. А точность заключается в том, что авторы — англосаксы, причём живущие как по эту, так и по ту сторону Атлантики. А вот это-то как раз важно. Почему? Потому, что геополитический фактор, борьба «суши и моря» часто оказывается первичен даже по отношению к религиозному. Заранее оговорим также ещё одно условие обсуждения. Авторы книги определяют себя как сознательных агностиков. Они были таковыми в пору написания «Святой Крови…» и «Мессианского наследия», остались ими и в последние годы, когда занимались вопросами кумранских рукописей. С православной точки зрения многие положения книги кощунственны, например, утверждающие о том, что Иисус Христос, «разыграв» некое мистериальное действие, «избежал распятия», а следовательно, и Воскресения и был похоронен в Южной Франции, в Ренн-ле-Шато. Эти и некоторые другие авторские версии, как отвергнутые Церковью, так и не отвергнутые, но также и не подтвержденные и явно противоречащие самому духу христианства, мы готовы упоминать лишь в целях адекватного (дабы избежать непонятных «пустот») изложения авторской позиции, без чего серьёзный разговор невозможен. В то же время следует понимать разницу положения верующего христианина, с одной стороны, и историка-исследователя, в известной степени следователя, который не может и не должен a priori отвергать ни одну из версий, — с другой. Также мы должны иметь в виду, что наряду с конфессионально неприемлемыми положениями книги «Священная загадка» и «Мессианское наследие» (чего нельзя полностью сказать о «кумранском цикле») содержат большое количество ценной фактической информации, которую отвергать невозможно и которая естественным образом входит в исследовательский аппарат любого занимающегося этим кругом вопросов. Кроме того, следует указать и на то, что толкование темы Святого Грааля (или, как мы настаиваем, исходя из редких, но имевших место у православных авторов упоминаний, Святой Граали — в женском роде[236]), может быть не только таким, как у исследуемых авторов, но и совершенно иным, и не можем не согласиться с А.Г. Дугиным, который как раз в связи с этой книгой — а она в значительной степени касается и ордена тамплиеров — писал: «Орден тамплиеров был двойственной эзотерической организацией, в лоне которой сочетались обе важные метафизические тенденции — как эзотерический манифестационизм, так и метафизический креационизм. Как и в случае «легенды о Святом Граале», которая может быть интерпретирована двояким образом, в зависимости от внутренней позиции эзотерического общества»[237].

Более того, полноценное прочтение любого сакрального послания, в том числе и о Святой Граали, предполагает не одно и не два, а больше, вплоть до бесконечного, число смыслов, отнюдь не отрицающих, а дополняющих и восполняющих друг друга. Дело на самом деле не в том, как то или иное «эзотерическое общество» интерпретирует это послание (в данном случае о Меровингах и Святой Граали), а насколько его деятельность адекватна данной интерпретации, насколько она не является пародией и подменой. В этом суть дела, и таким предуведомлением хотелось бы предварить разговор о «Священной загадке» и «Мессианском наследии», в центре которых — деятельность одного из самых нашумевших «тайных орденов» Европы — ордена Приората Сиона. Сразу надо договориться о терминологии. «Приорат Сиона» не имеет прямого отношения к сионизму в общеупотребительном смысле слова как: а) идее возвращения евреев в «Землю обетованную», б) еврейскому национализму в более широком смысле, связанному с Государством Израиль вообще. Более того, орден имеет сугубо европейское (а не еврейское, по крайней мере, формально) происхождение и связан с пребыванием крестоносцев в Палестине в XI–XII вв. Так, по крайней мере, об этом рассказывает сам «Приорат», что, впрочем, всегда следует «делить на два» и более…

Прежде всего — о самом ордене Приората Сиона. Что это за организация (если она действительно существует), каково её место в истории и современности, какое отношение имеет она к другим эзотерическим формам — масонству, розенкрейцерам, иллюминатам, ариософским или каббалистическим кругам, алхимии и пр., каковы её взаимоотношения с религиозными конфессиями, прежде всего, конечно, с христианством и иудаизмом, а самое главное — с политическими и параполитическими структурами, с «управлением историей»?

В 90-е годы ушедшего столетия попытку идентификации «Приората Сиона» с этом контексте предпринял (ныне профессор МГУ) А.Г. Дугин в своей работе «Крестовый поход Солнца», впервые опубликованной в альманахе «Милый ангел» (1996)[238]. Дугин сделал попытку классификации различных эзотерических организаций в связи с тем, что он сам называл «метафизическими основами политических идеологий». Так или иначе, позиция любой религиозной, эзотерической и т. д. организации, равно как и вся мировая политика, связаны прежде всего с геополитикой, а последняя — с фундаментальным мифом о возникновении мира, лежащим в основании той или иной цивилизации. Согласно выводам, сделанным тогда Дугиным (сегодня его выводы более сложны и разветвлены), так называемые «мифы о возникновении Вселенной» делятся на две «основополагающие категории — на мифы о творении и мифы о проявлении»[239]. «Традиции, утверждающие в начале всего факт творения, называются "креационистскими", от латинского слова creare, т. е. создавать, творить. Креационистская доктрина в самом общем виде усматривает в истоке вселенной определённый и единовременный акт высшего существа или высшего принципа, который из некоторой подручной субстанции (или "из ничего", ex nihilo — как в самой законченной и развитой креационистской доктрине) образует мир, его структуру и существ, его населяющих. <…> Другой основополагающей доктриной о происхождении вселенной является идея проявления. <…> Сущность "манифестационизма" заключается в том, что это мировоззрение рассматривает возникновение вселенной как обнаружение определённых аспектов Бога, принципа, первоначала как особую возможность существования божественного мира через самооткровение и самообнаружение. Манифестационизм принципиально отказывается рассматривать появление мира как одноразовое событие и как акт создания какой-то одной сущностью принципиально другой вещи, строго отличной от неё самой. Мир в манифестационизме видится как продолжение Бога, как развёртывание его качеств по всем возможным метафизическим направлениям. В манифестаниционизме нет ни Творца, ни творения; нет отдельно Бога и отдельного мира»[240].