Найти себя (СИ) - "Лана Танг" - Страница 39

- Ты уже хватал меня здесь, причем без всякого спроса! - взвизгнул я, пытаясь отстраниться, но он уже был рядом и положил мне на живот свою большую руку, чуть-чуть поглаживал, больше ничего не предпринимая.

- Такое необыкновенное ощущение, я даже и представить себе раньше не мог, что беременный омега настолько загадочен... - он вдруг опустился передо мной на колени, обнял за талию и осторожно прижался к животу головой, - мне кажется, я что-то слышу...

- Но он еще не начал шевелиться... - вот же дурак, что я такое лепечу? - Пусти, что ты в меня вцепился?

- Тсс! Тихо, дай послушать... Ничего не говори...

Я замер и послушно замолчал. Нет, что же это такое творится? У меня точно раздвоение личности. Одной из них безумно приятно вот так сидеть, чувствуя обнимающие ласковые руки Клеми, другая всеми силами противится такой слащавой ванильно-карамельной сцене...

- Ну, хватит тут изображать любящего родителя! (Ого, Назарий все же победил!) Мне делается жутко от твоей показушной заботы, даже дрожь в коленках появилась! Чего ты хочешь от меня добиться этими старыми фокусами? Ты ведь ко мне равнодушен, так какого черта тут играешь роль образцового мужа!? Мне куда привычнее и понятнее твое полное ко мне пренебрежение, так вот и продолжай в таком же духе. Не бойся, я ничего не скажу своим до родов, и ваше партнерство с моим отцом не пострадает, так что не трать свое и мое время на подобные нелепые сцены! - я наконец-то вырвался из захвата его рук и оттолкнул от себя насколько хватило сил.

- Но, Юрген, ты неправильно все понял!

- Тебя понять несложно, альфа! Напился чаю? Вот и уходи! Твой ненаглядный уж наверно весь извелся, бегая в ожидании, когда ты вернешься в вашу милую спаленку! И вот еще, на ваш вопрос: вам лучше ужинать со всей семьей в большом доме, господин Клеменс!

***

От флигеля к большому дому бежал злой и расстроенный Эрхард фил Алльвар. Он точно потерял рассудок, если опустился до подглядывания, и то, что он увидел в большие окна гостиной Юргена, ошеломило его, опустошило сердце и разбило душу.

Клеменс больше не принадлежал ему, он освободился от его влияния и ушел к своей истинной паре, хотя сам, возможно, еще и не осознавал этого. Глядя, с какой заботой он наливает для младшего мужа напитки, как смотрит на него, как бережно и нежно прикасается, Эрхард испытал такой оглушительный взрыв ревности, что испугался сам.

К нему Клем никогда не относился так искренне и открыто, у них был просто страстный секс, и ничего иного, а то, что он так жаждал считать любовью, оказалось пустышкой. Эрхард слишком хорошо знал причину прежнего влечения к нему супруга, это была всего лишь реакция тела на синтезированный в лаборатории запах его омеги, с утратой которого ушли и чувства.

Уллиян, сволочь, прав, как ни обманывай себя, но настало время уйти из этой семьи. Но как же сделать этот роковой шаг, если он сам же и угодил в ту яму, которую его семья рыла для наследника семьи Освалльдов? Как сможет он набраться духу и навсегда оставить того, без которого жизнь представляется выжженной бесплодной пустыней? Зачем он так сильно влюбился в Клеменса, и что ему теперь без него делать? А ведь супруг еще не знает о его предательстве...

...Любимый опустился перед другим омегой на колени, чутко и бережно прижавшись головой к его животу, и этого Эрхард уже не выдержал. Зажав руками уши, словно это могло помочь ему забыть о том, что только что увидел, он бросился бежать прочь от флигеля, обуреваемый тысячами демонов злобы и ревности, рвущими на части его опустошенную разбитую душу.

Придя домой, он некоторое время постоял в раздумье, не зная, что предпринять, потом резко свернул в спальню Клеменса, разделся и залез под одеяло, намереваясь дождаться его во что бы то ни стало и приложить все свои немалые умения в искусстве обольщения, чтобы вернуть себе хотя бы часть былого влияния на супруга. Однако муж пришел в постель довольно поздно, и все то время, что его не было, Эрхард задыхался от боли, представляя, как Клеменс ласкает сейчас в домике младшего...

Он было потянулся к нему, но муж сказал, что слишком поздно для любви и он устал, рассеянно поцеловал в губы и отвернулся, и Эрхарду снова почудился в этом беглом поцелуе уже знакомый привкус фруктового напитка Юргена фил Ллоуда.

Глава 13

Клеменс фил Освалльд

В который раз я просматривал знакомые до мельчайших деталей записи с камеры слежения, словно глупо надеясь, что это окажется чьей-то досужей выдумкой, и мой любимый супруг вдруг исчезнет с экрана, не заставляя сердце больно сжиматься от осознания того, что он предал меня, обманул, и не только в любви, но и в доверии.

Я снова и снова перематывал на начало, и на записи по-прежнему был он. Воровато озираясь, он открывал мой сейф, вынимал из него чертежи нового оборудования и, нервно спеша, переснимал лист за листом на тот самый фотоаппарат, который я сам же и подарил ему на третью годовщину нашей свадьбы. Эрхи был тогда совершенно счастлив, сказав, что давно мечтал о подобном чуде, и как много он сможет запечатлеть теперь наших счастливых моментов...

- Любимый, могу я войти? - знакомый до боли голос под дверью, от звуков которого я еще так недавно горел и таял, как мартовский снег. - Я заварил тебе чая.

- Конечно, милый, - приветливо отозвался я, переключая страницу. "Когда тебе надо, ты входишь без спроса", - невольно мелькнула в голове горькая мысль. - Располагайся поудобнее. О, мой любимый чаек, с лепестками майвы, спасибо, солнышко.

- Ты много работаешь, Клеми, - озабоченно подливая мне ароматный напиток из пузатого чайника, сказал Эрхард, - у тебя даже щеки ввалились. Приходишь поздно и сразу засыпаешь. Возьми выходной, и мы съездим с тобой на природу, пока еще стало не слишком прохладно.

- Не выйдет, радость моя, - я с огорчением покачал головой. - Мы начали заключительный этап запуска новых проектов, минуты свободной нет на работе, и даже вот дома приходится кое-что просматривать и исправлять в первоначальных чертежах.

- Позволь и мне взглянуть? - поставив чайник на поднос, спросил он, уже присаживаясь рядом. - Ты знаешь, я всегда восхищаюсь твоими чертежами, хотя и ничего в них не понимаю. Словно картина мастера, на которую не устаешь любоваться.