Птице нужно небо. Часть I и II (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна - Страница 30

— Ваше имя? — теперь уже на «вы» и строго официально.

— Лариса Май.

Истина.

— Кто ваши родители?

— Я сирота.

Истина.

— Из какой семьи вы происходите?

— Это неправомочный вопрос. Я имею право не отвечать на него.

— Вступали ли вы в отношения с мужчинами?

— Я имею право не отвечать на вопрос, не имеющий отношения к делу.

— Он имеет прямое отношение к делу, я должен выяснить степень вашей распущенности.

— Вы должны выяснить, что произошло между мной и вашим сыном с его… друзьями, — никто не вмешивается, но дознаватель поджимает губы и переходит к следующему вопросу:

— Вы утверждаете, что дважды подверглись нападению со стороны моего сына и его друзей.

— Да.

— Это соответствует действительности?

— Да.

Истина.

— Когда произошло первое нападение?

— Три дня назад. В парке.

Истина.

— Вы пострадали от этого нападения?

— Только морально.

— Вам не собирались наносить физического ущерба?

— Я уверена, что собирались.

Истина. Не знаю, как Ингор с приятелями, а тот четвертый, что был сзади, намерения продемонстрировал однозначные.

— Как получилось, что вы не пострадали?

— Я смогла защититься от первого удара, а от дальнейшего меня спас вовремя появившийся магистр Релинэр.

Истина.

— Почему магистр Релинэр появился в парке?

— Это вопрос к магистру Релинэру, а не ко мне.

— Где вы были вчера, когда мой сын с товарищами появились в вашей комнате общежития.

— В ванной.

Истина.

— Вы были полностью обнажены?

— Я не принимаю душ в одежде, — идиотский вопрос, но я понимаю, что он просто пытается меня унизить… от бессилия.

— Кто впустил молодых людей в комнату?

— Я не знаю.

— Но у вас есть предположения?

— Есть. Но я не видела сама и не хочу никого обвинять облыжно.

— Хорошо. Я спрошу иначе. Находился ли в комнате кто-нибудь кроме вас, когда вы уходили мыться?

— Да. Моя соседка.

— Она впустила парней по вашему распоряжению?

— Нет.

Истина.

— По вашему согласию?

— Нет.

Истина.

— С вашего ведома?

— Нет.

Истина.

— Как происходило нападение?

— Вышибли дверь в ванную…

— И?

— И бросились лапать меня за все доступные места! — истина — истиной, но вспоминать, а тем более озвучивать — крайне неприятно. А дознаватель прекрасно осознает это, но все равно давит, мерзавец.

— Как вы отреагировали?

— Испугалась и разозлилась, — истинная правда.

— И что сделали?

— Ударила. И не один раз.

Истина.

— Свидетели утверждают, что моего сына выволокли из ванной в бессознательном состоянии его друзья, которые сами были чем-то очень напуганы. Что их напугало?

— Не знаю. Спросите у них самих.

Истина. Я действительно не знаю, но догадываюсь, что это проделки саа-тши.

Дознаватель вдруг сник, сморщился, будто собирался заплакать, обернулся к своему сыну. Тот поднялся из кресла навстречу отцу, растерянный и напуганный, а господин Сельмир… влепил ему пощечину, развернулся на каблуках и, ссутулившись, вышел из кабинета.

— Я могу идти, господин ректор?

— Идите, студентка. Вы свободны.

На учебу времени уже не оставалось. Я наскоро пообедала, закинула в сумку сменную одежду, прихватила свой арсенал и выдвинулась на дорогу, ведущую к центру города.

Изящный экипаж обогнал меня и остановился в нескольких шагах впереди. Из приоткрывшейся дверцы выглянул магистр Релинэр:

— Садитесь, студентка, подвезу вас до города.

Я решила не отказываться, и забралась в карету, усевшись напротив преподавателя.

— Вам куда?

— Тренировочная площадка стражи.

— Вот как?

— Угу.

— Скажите, студентка… — Релинэр запнулся и поморщился. — Вы позволите обращаться к вам просто по имени?

— Пожалуйста, магистр.

— Так вот, Лариса, мне интересно знать, почему вы не стали предъявлять обвинение по поводу магического нападения?

— Во-первых, я не знаю, кому его предъявить…

— Это несложно выяснить.

— Во-вторых, и это для меня имеет приоритетное значение, в том, что произошло вчера в общежитии, этот студент не участвовал.

— Возможно, не потому, что он сам отказался.

— А в-третьих, магистр, во время… инцидента в парке, он боялся и нервничал. И у меня сложилось впечатление, что на него надавили.

— Так вы… — Релинэр слегка напрягся и наклонился ко мне.

— Эмпат. Я чувствовала его эмоции.

Магистр расслабился и улыбнулся:

— Что ж, полезное умение для будущего целителя. Так вы считаете его эмоции… достаточным основанием для… оправдания?

— Я его не оправдываю. Просто хочу дать ему шанс. Уверена, что он больше не пойдет на подобное. Ему хватило.

— Он трус. На трусов легко надавить.

— Вы знаете, магистр, обвинение в трусости — это очень серьезно… Потому что никто из нас не знает своих пределов. Может оказаться, что и нам немного надо, чтобы поддаться давлению, сломаться…

— Вот как вы рассуждаете…

— Я просто стараюсь не судить. Получается не всегда.

— И эту троицу судить не станете?

— Я бы вообще не поднимала вопрос о нападении, если бы не вмешательство папаши Ингора. Более того, мне думается, что эти напуганные ко мне в любом случае впредь не полезли бы, а Ингор без поддержки своих теней побоялся бы выступать, ему уже крепко досталось.

— Кстати, вы действительно не знаете, что их напугало?

— Не имею ни малейшего представления.

— Показать? — заговорщицки подмигнул магистр.

— А давайте! — повелась я.

Магистр взял меня за руку, мгновенно установил контакт и послал картинку — я с клочьями мыльной пены на лице, болезненно щурящимися глазами и извивающимися змеями вместо волос на голове. Горгона Медуза. Интересно, мать-змея выловила образ из моей памяти или это ее собственное творчество?

— Вы знаете, что это? — голос Релинэра вырвал меня из раздумий.

— Персонаж старинной легенды, имевшей хождение в тех краях, где я выросла… Змееволосое чудовище, взглядом обращавшее людей в камень.

— И вы, конечно, знаете, кто создал такую впечатляющую иллюзию? — магистр снова навис надо мной.

— Догадываюсь.

— Но не скажете.

— Не скажу.

Магистр удовлетворенно улыбнулся и откинулся на спинку сидения.

Вечером я рассказывала Дэйнишу о пережитом за эту декаду. Следователь хмурился озабоченно.

— Я надеюсь, Аргел мер Сельмир не затаил на тебя зла. Он… очень жесткий человек. Иметь его во врагах опасно.

— Вполне мог — за то, что я открыла ему глаза на собственного сына. Но я надеюсь, что он достаточно умен, чтобы не считать меня в этом виноватой. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.

— А ты готовишься к балу? — сменил тему Дэйниш.

— К какому балу?

— Осеннему. Бал осеннего равноденствия, традиционно проводится в школе в последние выходные месяца Семнира.

— Что-то такое слышала краем уха, но не придала значения. Кажется, ректор говорил в самый первый день.

— Значит, не готовишься?

— Дэйниш, что мне там делать?

— Развлекаться, танцевать… познакомиться наконец толком со своими соучениками.

— Ну-у-у… Не знаю. Все равно мне надеть нечего, не хочу тратиться на платье, которое, может, после бала никогда больше не буду носить.

— Глупости все это!

— Да?

— Конечно! — заявил этот… следователь. — Так. Придешь с дежурства, поспишь пару часиков — и мы пойдем выбирать тебе бальное платье.

— Дэ-э-эйниш! — но тот не готов слушать мои возражения.

— Детка, я зарабатываю достаточно, чтобы иметь возможность сделать тебе такой подарок!

И я сдалась. В конце концов, похоже, эта идея нравилась самому Дэйнишу, а кто я такая, чтобы лишать ребенка развлечений? Поэтому в последний выходной декады мы отправились в торговую часть города на поиски сногсшибательного наряда для осеннего бала.