Птице нужно небо. Часть I и II (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна - Страница 35

— Так. Ты — за помощью. Нужны лекарь и алхимик. Ты — остаешься со мной. Поможешь тут.

Первый парень тут же испарился, второй, осознав серьезность ситуации тут же шагнул в комнату.

— Что надо делать?

— Будешь пока воду подавать. Нужен второй графин или чайник.

— Есть чайник с кипяченой водой. Нести?

— Тащи скорее.

Я понюхала один из стаканов — чистый, плеснула в него воды до самых краев, села рядом с Ингором и поднесла стакан к его губам:

— Пей!

Парень не сразу понял, что от него требуется, но когда стакан коснулся губ, послушно наклонился и сделал глоток. Потом еще один. Я влила в него воду. Потом еще один стакан. И еще.

Заспанный лекарь появился, когда я, заставив парня перегнуться через спинку кровати, засунула пальцы ему в рот, вынуждала его избавляться от выпитого. Парень вяло сопротивлялся.

— Что случилось? — это лекарь.

— Анхама. Яд молюсков из…

— Я знаю, что такое анхама, — перебил лекарь, — у меня нет противоядия.

Я на мгновение прикрыла глаза, обращаясь к змеиной памяти, потом оттарабанила как по-писанному незнакомый мне рецепт.

Алхимик, уже ожидавший в дверях, кивнул и стремительно удалился. Я снова принялась накачивать своего пациента водой. Понятно было, что это даст немного, но надо было вывести из организма хоть малую часть яда, добыть, урвать еще хоть немного времени у смерти.

Дальше все слилось в какое-то бессвязное мелькание картинок: Ингор с бессмысленным взглядом — вялый, уже ничему не сопротивляющийся, школьный лекарь, сменивший моего помощника, вновь появившийся алхимик… Я отметила только, что он успел — в последнюю минуту, но успел. Отступила в сторону, прислонилась к стене, отстраненно наблюдая за тем, что происходило дальше. Народу в комнате стало больше, но я уже была не в состоянии понять, кто еще пришел. Вторая бессонная ночь, стресс… Я все еще стояла на ногах и даже глаза держала открытыми, но сознание уже покинуло меня.

Очнувшись, я долго лежала, уставившись в потолок, и пыталась понять, куда меня занесло. События прошедшей ночи помнились, но обрывочно и с какого-то момента не очень четко. О том, где я нахожусь, мне сообщил собственный нос. Пахло лекарствами. Значит, я в лечебнице… вероятно, школьной. И, поскольку я точно не больна, значит, я просто свалилась от усталости в комнате Ингора, и мою тушку тоже доставили сюда.

Завтрак мне принесли прямо в постель. А потом ко мне, немытой и нечесаной, явились посетители. Нетрудно было предугадать, что это будут магистры Хольрин и Релинэр.

— Скажите, Лариса, — вкрадчиво начал менталист, — почему везде, где случается что-то странное и неприятное, оказываетесь вы.

— Судьба у меня такая, — буркнула я в ответ.

— И все-таки? Как я понимаю, вы знали, что Ингор находится на грани самоубийства, но почему-то не обратились за помощью, а действовали сами, на свой страх и риск.

— Я обратилась за помощью.

— Разве? К кому же?

— Я послала записку его отцу. Он не ответил. Потом выяснилось, что его просто нет в городе. Вчера я заходила к вам обоим, потом к Наттиору Залесному. Никого из вас тут не было. Тогда я отправилась к Лейнар.

— К кому?! — опешил ректор.

— К богине Лейнар, — терпеливо повторила я.

— И?

— И я просила ее о милосердии к страждущему.

— И богиня вам ответила?

— Да. Она дозволила мне стать в этом деле ее руками. А заодно, как выяснилось, ее ногами, глазами и всем остальным. Вот скажите мне, почему, если обращаешься к богу, нельзя получить простое банальное чудо на блюдечке?! Чтобы — р-р-раз! — и все готово. Не-э-эт, почему-то нужно бегать, психовать, спасать кого-то…

Меня несло. Я не сразу заметила, что уважаемы магистры в молчаливом удивлении пялятся на меня. Наконец, ректор оправился от шокового состояния и задал вопрос:

— Студентка Май, вы действительно уверены, что получили помощь от богини?

— Не сомневаюсь в этом. Иначе я не знала бы, в какой момент и куда мне надо бежать.

— Вы первый человек на моей памяти, который свидетельствует о реальной помощи кого-то из богов. Есть множество свидетельств о подобных случаях из прошлых веков, но ни одного — от наших современников.

— Со мной это происходит не впервые.

О, да! Я уникум. Что бы вы сказали, если бы я призналась, что мне не только оказывали помощь, но даже однажды удостоили беседы? Но я об этом не буду распространяться. А то еще упекут в палату с мягкими стенами. И браслет Эрмара нацепят.

— Собственно, моя уникальность — не главная проблема школы на сегодняшний день, как я понимаю? — нарушила я затянувшееся молчание.

— Что вы имеете в виду?

— Анхаму. Это очень редкий яд. Рейяну тоже пытались отравить редким ядом. И я полагаю, что нынешний получен из того же источника. То, что попытка самоубийства спровоцирована наложенными ментальными чарами, надо думать, для вас уже не секрет, магистр Релинэр? — магистр кивнул в ответ. — И это не первый случай. Я имею в виду…

— Я знаю, кого вы имеете в виду, — менталист дал мне понять, что ректор не полностью в курсе ситуации. Интересно. Но с ректором пусть он сам объясняется — я уже вижу по глазам магистра Хольрина, что он готов задавать вопросы.

— Но главное — яды. Парень, конечно, псих, но яды он где-то доставал… и надо полагать, здесь дело все-таки выходит за рамки внутришкольного конфликта. Вам ведь придется поставить в известность службы правопорядка, не так ли?

— Так, — сухо отозвался ректор и умолк.

— А что с Ингором? — наконец задала я вопрос, который волновал меня куда больше всех этих интриг и преступлений.

— Его жизнь вне опасности, — ответил магистр Хольрин. — А вам стоит еще немного отдохнуть. От физической подготовки вы сегодня освобождены, к урокам можете приступить после обеда.

Я глянула на часы — девять. Стоит и впрямь подремать еще немного. Посетители ушли — магистр Релинэр смерил меня напоследок очередным заинтересованным взглядом, — а я провалилась в сон…

Через несколько дней оправившегося после отравления Ингора забрал отец. А еще два дня спустя меня пригласили… в школьную конюшню.

— Вот! — гордо произнес конюх, открывая передо мной дверь стойла, в котором переступала с ноги на ногу гнедая кобылка.

— Что — вот? — спросила я.

— Ну… эт-та… А-а-а! Письмо тут тебе, — и конюх протянул мне конверт.

Я надорвала край и в руку мне выпал листок бумаги, даже не письмо — записка:

«Вы вернули мне сына. Его жизнь для меня бесценна. Считайте, что Вы спасли двоих — его и меня, потому что без него моя жизнь — ничто, у меня нет больше никого на целом свете. Если Вам когда-нибудь потребуется помощь — обращайтесь, не раздумывая. А пока — то немногое, что я могу для Вас сделать. Я спрашивал о Вас, мне сказали, что Вы работаете в лечебнице и вынуждены выходить из школы еще затемно, чтобы успеть к дежурству. Лошадь сбережет Вам драгоценное время и подарит лишние минуты сна. Она пригодится Вам и для летней практики.

Кобылу зовут Мирка. К лошади прилагается полный комплект сбруи, обеспечение ее содержания в школьной конюшне на все время Вашего обучения и оплата уроков верховой езды, если Вы в них нуждаетесь.

Ваш вечный раб Аргел мер Сельмир».

Я, пожалуй, немножко жалела, что вылезла со своими рассуждениями о редких ядах, лишний раз привлекла к себе внимание. Но последующие декады учеба захватила меня полностью, и хотя я нет-нет да и ловила на себе пристальные взгляды магистра Релинэра, преступления как-то незаметно отходили на второй план.

Сначала я отстрелялась с рефератом — никаких выдающихся результатов, но доклад мой произвел благоприятное впечатление. А на пороге зимы магистр Левир, преподаватель лекарского искусства, осчастливил нас первым занятием в анатомичке.

Когда магистр откинул в сторону простынку, которой был прикрыт труп, в небольшом помещении на несколько секунд установилась напряженная тишина. Вообще-то, тело было в очень хорошем состоянии, просто даже придраться не к чему, но для тех, кто видит впервые… Честно говоря, я ожидала, что в обморок грохнется моя соседка. Но Рейяна, хоть и сглатывала, пытаясь справиться с рвотными позывами, на ногах устояла. Зато по стеночке сползла Олла — грубоватая деваха явно не благородного происхождения. Бывает и такое. Остальные с честью выдержали испытание, хотя переходить к активным исследованиям не рвался никто. Когда магистр в очередной раз окинул вопросительно-требовательным взглядом аудиторию, пришлось мне выйти на передний план. Не могу сказать, что препарирование трупа — мое любимое занятие, но если больше некому…