Птице нужно небо. Часть III и IV (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна - Страница 30

Всё. Напиток был готов и обещал сохранить свои свойства в течение трех суток, если я вдруг не смогу воспользоваться им прямо сегодня.

Но вообще-то откладывать я не хотела, да и боялась. Даже запретила себе думать об этом — просто исходила из того, что Дэйниш сегодня самым обычным образом явится вечером домой со службы… и что все у меня… у нас… нет, все-таки у меня… получится. А в идеале — что он потом даже и не вспомнит о том, как я с ним обошлась. Правда, на это надежды было, увы, мало…

Схема для второй части ритуала была значительно крупнее — в ней должен был поместиться стоящий человек. Ее я тоже начертила на бумаге. Схема была несложной, больше пугала вербальная активация. Удастся ли мне заставить Дэйниша произнести формулу? Как оно вообще все выйдет? Сказать, что я волновалась — ничего не сказать. Я испытывала настоящий мандраж.

Оставшееся время я посвятила приготовлению ужина. В конце концов, мне предстояло иметь дело с уставшим и голодным после работы мужчиной.

Потом я расставила первую партию свечей в нескольких подсвечниках на разных поверхностях кухни — гостиную я собиралась использовать совсем в других целях, так что ужинать нам предстояло на кухне, — приняла пастилку для защиты от дурмана и уселась за стол в нетерпеливом ожидании хозяина.

Свечи я запалила в тот момент, когда в замке заскрежетал ключ и Дэйниш вошел в прихожую собственного дома.

— О! У меня, оказывается, гости!

— У тебя, оказывается, я, — рассмеялась в ответ, скрывая нервозное состояние.

Дэйниш сходил ополоснуться и переодеться, а затем, уже в домашнем халате, вернулся на кухню, где его ждал ужин.

Пока Дэйниш ел, я наблюдала за изменением его состояния. Он действительно менялся — уходило напряжение минувшего дня, на губах то и дело начинала мерцать расслабленная улыбка, взгляд затуманивался.

— Тебе хорошо, Дэй? — шепотом спросила я.

— Да… Мне хорошо, Лари… — говорил он теперь тоже расслабленно, медленно.

— Тогда сделай, чтобы мне тоже стало хорошо.

— Сде-элаю. Скажи — сде-элаю…

— Слушайся меня.

Теперь я уже подключила к действию зелья свои ментальные таланты, с ужасом осознавая, как все глубже скатываюсь в беззаконие. Но я не могла позволить себе усомниться. Просто запрещала себе думать о чем-то, кроме того, что должна сейчас сделать. Принесла из комнаты лист с ритуальным кругом и чашу, разложила схему на полу и предложила Дэйнишу:

— Встань сюда.

Что-то мелькнуло на миг в его взгляде, какое-то беспокойство, но тут же вновь уступило место туману. Дэйниш послушно шагнул в центр круга.

— Я правильно стою? — осведомился.

— Молодец. Все правильно. Теперь держи, — и я протянула ему чашу.

Он принял сосуд и засты в ожидании дальнейших команд.

— А теперь, — продолжила я, — повторяй за мной.

И я выдала замысловатую формулу активации. На удивление, Дэйниш повторил слова без ошибки.

— И пей, — снова скомандовала я.

Со смешанным чувством я наблюдала, как он подносит чашу к губам, а перед глазами стояла картинка, которую я уже однажды видела — тот же Дэй, та же кухня, только в моем видении он не стоял, а сидел, да и чаша в руке совсем не походила на тот привидевшийся мне бокал — и то же предчувствие неотвратимо надвигающейся беды. И снова я не могу ничего сделать — не потому, что на меня напало оцепенение, а потому что я не знаю, чем может обернуться для Дэйниша активированный и прерванный ритуал.

Дэйниш тем временем сделал первый глоток, потом еще и еще, пока не осушил чашу, после чего протянул сосуд мне и вышел из круга. Я усадила его обратно на стул. Все, теперь в течение нескольких ближайших часов для любой магии он мой жених. Даже легкую боль в том месте, где когда-то находилась моя помолвочная татуировка, я почувствовала, когда он перешагнул линию круга.

— Тебе теперь хорошо? — спросил.

— Почти хорошо. Надо еще кое-что сделать. Ведь сделаешь? — строго спросила, словно и не спрашивала, а утверждала.

Дэй только кивнул согласно.

— Тогда жди меня, — шепнула ему в самое ухо.

Мне предстояло теперь подготовиться к второй фазе, которая пугала меня куда больше первой. Я вернулась в гостиную, откатила в сторону тяжелый ковер, потом принялась вычерчивать угольным грифелем прямо на полу схему, которую успела выучить наизусть — ту самую, мою, которая позволяла мне избавиться от храмовой защиты и при этом остаться магом. Потом притащила из спальни другой ковер — мягкий, пушистый и маленький, который как раз умещался в центре огромного круга, не задевая краями ни одного знака, даже внутренние.

На кухню я вернулась с другими свечами, призванными возбудить желание. Дэйниш молча ждал, пока я зажгу свечи. Потом терпеливо, но без особого восторга отнесся к моему водворению у него на коленях, а я расслабилась, ожидая, пока подействует новое зелье. Афродизиак был мужским. Женская составляющая в нем имелась, но очень слабенькая. Во мне она вызывала всего лишь легкую эйфорию, но разум оставляла ясным. А вот реакцию Дэя я ощутила собственным телом — и изменившееся дыхание, и затвердевшую плоть под полой халата и суетливые движения рук, ищущих прикосновений. Я потянулась и коснулась губами его губ. Дэй ответил на поцелуй, сначала неуверенно, а потом словно распробовав, жадно впился в мой рот.

Я разорвала поцелуй сама, соскользнула с коленей Дэйниша, невзирая на его сопротивление, взяла мужчину за руку и потянула за собой.

В гостиной я помогла ему войти в ритуальный круг, внимательно следя за тем, чтобы он не повредил линии. Халат он сбросил еще на пороге комнаты и теперь все порывался избавить меня от лишней одежды. Я не слишком сопротивлялась, но все-таки помнила, для чего все это затеяла.

— Подожди, — прошептала, намеренно касаясь губами его уха, — нужно еще кое-что.

Я взяла в руки маленький ножик, резким движением проткнула палец Дэя и выдавила каплю крови на ритуальный символ, затем тоже самое проделала с собой. И обернулась на Дэйниша, поймав его внезапно абсолютно трезвый вгляд.

— Зачем все это? — сипло спросил он.

— Для меня… — ответила. — Ты же обещал сделать, чтобы мне было хорошо?

Мужчина неуверенно кивнул.

— Тогда делай, — с этими словами я положила его руку себе на грудь.

Взгляд мужчины снова затуманился, никакие вопросы его больше не волновали. В гостиной тоже горели свечи с афродизиаком.

Я же, перейдя на магическое зрение, с затаенным восторгом наблюдала, как замыкается и активируется ритуальный круг.

Движения мужчины тем временем становились все быстрее и увереннее. Рубашку он на мне просто порвал, от штанов я избавилась сама, покуда и им конец не пришел. Никакого возбуждения я не чувствовала, даже легкая эйфория, посетившая меня, пока мы были на кухне, схлынула. Все мои восторги касались лишь магической части предстоящего события, остальное же меня откровенно пугало.

Я понимала что долгой прелюдии не будет, что мужчина одурманен и возбужден сверх меры и едва ли помнит, с кем он, поэтому просто позволила всему идти своим чередом. Тем не менее, я с трудом сдержала крик, когда это все-таки случилось, хотя боль и не стала для меня неожиданностью. Я закусила губу и постаралась отключиться от происходящего с моим телом, сосредоточиться на главном — на том, что происходило с моей магией. И видела, что все было правильно, что процесс запущен и стремительно развивается именно в том направлении, которое нужно мне. Это… нет, не оправдывало то, что я натворила этой ночью, но делало все не таким ужасным.

…Мужчина дернулся в последний раз, застонал протяжно и навалился на меня всем своим немалым весом, тяжело дыша. Я боялась пошевелиться — мне казалось, что если я его спровоцирую, все пойдет по второму кругу. Но вероятно, действие афродизиака каким-то образом входило в противоречие с действием дурманного зелья. Продолжения не было — Дэйниш просто сполз с меня и начал отключаться — тут же, на коврике.