Птице нужно небо. Часть III и IV (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна - Страница 37

— Принимай!

— А точно та самая?

— Не сомневайся, двоих покалечила, пока скрутили. Гони монеты.

Дальше, вероятно, состоялся акт передачи гонорара, которого мой слух не зафиксировал, потом меня выгрузили из телеги прямо кому-то на руки и… послышался знакомый звук вроде легкого потрескивания, пахнуло магией, и что-то вокруг неуловимо изменилось. Потом еще раз. «Порталами идем. Маг, значит», — вяло подумала я, но третьего прыжка уже не почувствовала, потому что именно в этот момент мое сознание решило вдруг отключиться, и я уплыла в густую, вязкую темноту.

Очнулась я под чьи-то голоса. Двое спорили надо мной. Судьба у меня такая, похоже, возвращаться в этот мир под музыку чужих перебранок. Голоса были знакомые. Один из них, несомненно, принадлежал магу, доставившему меня сюда, второй в последний раз тревожил мой слух криком «протестую!» и претензиями на пользование моим телом.

— Сейчас она придет в себя, и ты мне поможешь напоить ее этим зельем. Только потом получишь свои деньги.

— Э, мы так не договаривались! Речь шла о том, чтобы доставить тебе сбежавшую невесту, а принимать участие в твоих темных делишках я не собираюсь!

— Нет никаких делишек! Это зелье просто сделает девчонку более покладистой, мне не нужны скандалы во время брачного ритуала.

— Ладно, — согласился маг, — снимай с нее мешок.

Пыльную «упаковку» рывком сдернули с моей головы, потом герцог вынул кляп у меня изо рта, а маг, воспользовавшись моим ошалевшим состоянием, жестко зафиксировал голову и заставил открыть рот. В рот полилась приторно-сладкая жидкость с привкусом плесени. Я давилась, но вынуждена была глотать. Потом меня отпустили. Мое тело, небрежно брошенное в кресло, по-прежнему оставалось связанным. Я огляделась — комната показалась мне удивительно знакомой. Похоже, мы находились с гостиной моих бывших покоев. Вновь… Три года спустя…

Разговор мага с заказчиком продолжался, но я постепенно утрачивала интерес к происходящему — зелье начинало действовать. Однако память услужливо продолжала фиксировать каждое слово.

— Уникальный состав, нашел в одной старинной книге, — хвастался хозяин, — добавляешь пару капель своей крови, и тот, кто выпил, в течение нескольких часов полностью в твоей воле. Будет делать все, что приказано. Я приготовил зелье заранее, еще когда у меня была собственная магия, чтобы насытить его. Видишь, какой я предусмотрительный.

— Не хочу ничего слышать, Симьяр! Это запретное, не вмешивай меня. Давай деньги — и я ухожу и забываю обо всем, что здесь видел и слышал.

— Держи, — герцог протянул магу кошель.

Тот принял плату и, не прощаясь, покинул комнату. Мы остались вдвоем. Я смотрела на герцога, не испытывая к этому человеку никаких чувств — ни хороших, ни плохих. Но когда он развязал веревки и приказал:

— Поднимайся! — я послушно вылезла из кресла и уставилась на него с ожиданием.

Герцог окинул меня взглядом, поморщился и снова скомандовал:

— Иди вымойся, приведи себя в порядок. Одежду тебе принесут.

Дорогу в ванную я знала, но двигалась медленно, словно во сне. Знакомые интерьеры не будили во мне никаких эмоций, будто и не со мной происходило все то, что случилось здесь три с лишним года назад.

Герцог появился на пороге, когда я уже досушивала волосы — магией. Увидев на мне школьный амулет связи, хозяин скривился, сдернул его, разорвав цепочку, и швырнул на пол. На мое обнаженное тело он смотрел без всякого интереса, я была для него объектом мести, а не вожделения. Герцог протянул мне платье — что-то вроде мешка из нескольких слоев желтой полупрозрачной марли. Нижнего белья мне не полагалось, обуви тоже. Волосы герцог велел заплести в косу.

Это было очень странное состояние — я не пыталась противиться его приказам, мысли текли вяло, ни на чем не задерживаясь, и только где-то в глубине тлел тревожный огонек, сигнализируя о том, что все происходящее — неправильно. Я его ощущала, этот огонек, но воспринимала отстраненно, словно бы этот сигнал не имел ко мне никакого отношения… как и все вокруг.

Так же бездумно я спустилась за герцогом в храм, шлепая босыми ногами по пыльным ступенькам. В храме нас уже ждал жрец, высокий, сухощавый, немолодой уже человек, неспешно раскладывавший на узорчатом куске ткани принадлежности для ритуала.

Ритуальный круг на каменном полу не был начерчен грифелем, но прорезан в каменном полу, и казалось, что он был на этом месте всегда. Как и чаша на высоком постаменте в центре него.

Когда мы появились в дверях, жрец метнул в нашу сторону быстрый взгляд, потом вернулся было к своим занятиям, но тут же снова посмотрел на нас… вернее, на меня.

— Девушка одурманена, — глухо сказал он, — я не стану проводить ритуал.

— Девушка моя невеста, мы помолвлены официально. Ты не можешь отказать.

Жрец вздохнул:

— Плохо будет. Но вы сами сделали выбор, вам и ответственность нести, — после чего жестом предложил нам вступить в очерченную кругом зону, а потом и сам перешагнул эту границу.

Из кувшина, который держал в руке, жрец наполнил водой ритуальную чашу. Повинуясь жрецу, мы встали по обе стороны от нее. Герцог протянул мне левую руку, я вытянула свою ему навстречу. Запястья соприкоснулись, и я слегка поморщилась от болезненного укола, которым сопровождалось соприкосновение. Жрец обвил наши руки тремя лентами и молча указал на чашу.

Боль, которая охватила мое запястье при погружении в воду, заставила меня на мгновение очнуться и осознать, что происходит нечто чудовищное, чего никак нельзя было допускать. Но оно уже происходило — это осознание запоздало. И мой разум вновь подернулся туманной дымкой.

— Волею богов соединяю ваши судьбы. Да будет этот брак таким, каким видят его всемогущие боги! — произнес жрец ритуальную фразу.

Молча мы покинули круг и наблюдали, как суровый пришелец не спеша собирает свои принадлежности. С кругом он разобрался просто — провел над линиями рукой, и все исчезло, словно и не было никогда. Воду из чаши, задумавшись на мгновение, вылил в купель у ног богини Лейнар, и застыл перед статуей, неслышно шевеля губами. Потом вдруг очнулся, встряхнулся и покинул храм молча, не прощаясь.

Сразу после его ухода герцог ожил и засуетился. Он связал мне руки за спиной.

— На тот случай, если ты очухаешься раньше времени, — так пояснил.

Связал как-то странно — ладонями к локтям, полочкой, только не спереди, а сзади. Но надежно. Немного более небрежно обмотал веревками щиколотки, после чего усадил прямо на пол, прислонив спиной к постаменту одной из статуй, и принялся чертить свой собственный ритуальный круг. До боли знакомый. Тот самый, обычный, для ритуала освобождения силы.

Разум постепенно возвращался ко мне — вместе с ужасом осознания, но тело все еще отказывалось подчиняться. Поэтому мне оставалось только плакать беззвучно и бессильно, когда муж — о, боги, муж! — освободил мои ноги от веревок и ввел меня в круг.

Герцог поставил меня на колени, проткнул себе ладонь ножом, обрызгав кровью соответствующий символ, потом проделал то же самое со мной. Завороженная, я смотрела, как ритуальный круг наполняется жизнью. Я знала, что по-настоящему работать он не начнет — нет больше тех нитей, которые должны устремиться к символам внутри него. Нет больше моей клетки. Герцог, лишенный магии, не мог этого видеть.

Только мне от этого было ничуть не менее страшно — я теперь принадлежала человеку, который сделает все, чтобы моя жизнь стала невыносимой.

Словно в подтверждение моих мыслей, герцог наклонился к самому моему уху и прошептал:

— Ты лишила меня магии, ты лишила меня жизни… Я лишу тебя твоей. Ты будешь изо дня в день молить меня, чтобы я закончил твое никчемное существование, только я тебя больше не отпущу. Ты будешь моей, пока я не сочту себя отмщенным. Всегда.

Я содрогнулась. Мысленно — тело пока мне не принадлежало. Если бы сейчас — прямо сейчас! — что-нибудь помешало этому чудовищу, все еще могло бы измениться. Если бы кто-то мог прийти сюда и вытащить меня из этого круга, спрятать где-нибудь — всего лишь на скромные полгода. Такая мелочь — если брак не консуммирован в течение шести месяцев, одна из сторон может объявить его недействительным.