Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв - Райс Крейг - Страница 41

— Держу пари, что ты знаешь, — сказал Эд Гроб.

Это заняло не более нескольких мгновений. Могильщик разгребал вещи в сторону, пока не нашел коробку с чулками.

Черная коробка с золотой полоской поперек, судя по надписи, содержала двенадцать пар чулок. Она была заклеена кусочком клейкой ленты.

Могильщик отодрал ленту и извлек из коробки две пары шелковых чулок, каждая из которых была по отдельности завернута в золотую целлофановую бумагу. Под ними виднелся другой пакет, завернутый в такую же бумагу. Он положил пакет на стол и открыл его.

В нем находились пятьдесят совершенно новых банкнот достоинством в тысячу долларов.

— Так и должно было быть, — сказал он. — Змеиные Бедра был единственным, кому он мог их передать. И мы все время упускали это.

— А ведь находилось прямо у нас под носом, — признался Эд Гроб. — Этот мальчик никогда не стал бы танцевать на улице полураздетым в такую холодную ночь, какая была в субботу, только затем, чтобы подразнить этого простака бармена. Мы должны были понять это.

— И ведь он тоже был в клике. Вот из чего нам следовало исходить. Каспер передал ему пакет, проходя мимо.

— А как ты думаешь, Диггер, почему он оставил его здесь?

— Здесь безопаснее, чем где-либо еще, и он, вероятно, не предполагал, что мы докопаемся до настоящего имени Змеиных Бедер — Люциус Ламберт.

— И что мы теперь будем с этим делать?

— Просто заклеим пакет, положим его обратно и никому об этом ни слова, — сказан Могильщик.

— И возьмем деньги?

— Именно так, черт побери. Возьмем деньги.

— Каспер узнает, что мы их забрали.

— Ну и черт с ним, пусть знает, что мы их забрали. Он все равно ничего не сможет с нами сделать. Это только повредит ему самому. Он захочет разделаться с нами, но как ты разделаешься с двумя детективами, у каждого из которых двадцать пять тысяч баксов в кармане. А мы знаем о нем так много, что он понимает, что ему лучше и не пытаться.

— Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он придет за ними, — сказал Эд Гроб.

— Да, его непременно хватит удар.

Два дня спустя Фонд чистого воздуха «Нью-Йорк геральд трибюн», который за время каникул посылает за город и оплачивает летний отдых нью-йоркских детей всех цветов кожи, получил анонимное пожертвование в пятьдесят тысяч долларов. Сотрудники фонда даже глазом не моргнули, они привыкли к деньгам подобного рода.

В тот же самый день, когда Каспер должен был покинуть госпиталь, он получил анонимную телеграмму.

В ней было три слова: «Преступления не вознаграждаются».

Если вы едете летом в Рино, расположенный в штате Невада с юго-востока, и ваша машина не оборудована кондиционером, то прежде всего вам следует выспаться днем в Лас-Вегасе. Затем, не спеша, пообедать, дожидаясь захода, и выехать в начинающую теперь остывать пустыню, в которой еще достаточно жарко, но не настолько, чтобы это нельзя было вынести. Всю ночь вы будете пересекать громадные просторы, невидимые в темноте. Монотонность езды будет нарушаться только редкими лаконичными указателями, информирующими вас о том, что около дорога находятся загадочные объекты, принадлежащие государству, знать назначение которых вам не полагается, даже если они и были построены за счет налогоплательщиков, а значит, и за ваш тоже.

Затем снова появится солнце, а чуть позднее вы въедете в Рино, готовые встретиться со своей бывшей женой, как это было в моем случае. Теперь она вторично вышла замуж и жила на ранчо где-то поблизости, я как раз приехал ее навестить, потому что по какой-то причине ей потребовалось меня видеть.

Я перечитал письмо Бет, после того как принял душ, побрился, управился с поздним завтраком и с удобством устроился в домике с кондиционером, рассчитанном на двоих и принадлежавшем мотелю, расположенному на берегу Траки. Вы можете заметить, что река здесь шире, чем в Лас-Вегасе, а в остальном Рино значительно ему уступает и не так знаменит заведениями, где ведутся азартные игры. Нельзя сказать, что это очень степенный и богобоязненный город. Таких мест в Неваде нет. До меня откуда-то доносился лязг игральных автоматов, действовавший мне на нервы, возможно, просто потому, что было довольно рано или потому, что ветер был неблагоприятный.

Бет придерживалась того мнения, что уменьшительному имени не место на конверте и поэтому на нем было написано: «Мистеру Мэтью Хелму». Оно было выполнено темно-синими чернилами на хорошей бумаге, имевшей фабричное клеймо с изображением животного, и в верхней части листа было отпечатано: «ЛЛ-ранчо, Мидл Фок, Невада». Письмо было довольно коротким.

Дорогой Мэт!

Когда мы расставались, ты сказал, что приедешь, если у меня или у детей возникнет необходимость в твоей помощи.

Я, конечно, не вправе от тебя ее требовать, но теперь ты нам нужен.

С наилучшими пожеланиями

Бет

(Миссис Лоренс Лоуган)

Она училась в одной из тех школ восточного побережья, отличавшихся строгими нравами, теперь уже почти полностью исчезнувшими, в которых преподавали такие жестокие старомодные дисциплины, как чистописание, не обращая внимания на уныние и угнетенное состояние, которое оно могло вызвать в чувствительных душах беспомощных подопечных. Возможно, что такая душевная травма, полученная при обучении, лежала в корне ее неприятностей, если их можно так назвать. С ее точки зрения, ее поступок был совершенно естественным и с ней все было в полном порядке. Неприятности были только у меня и слишком ужасные, чтобы какая-нибудь женщина могла их разделить. Итак, можно сказать, что каждый из нас в чем-то прав.

Как бы там ни было, ее почерк можно было назвать красивым, изящным, точным и очень дисциплинированным, что напомнило мне о той красивой, изящной, точной и очень дисциплинированной особе, от которой пришло письмо. Мы никогда не ссорились, она была не тот человек, с которым это было бы возможно. Мало удовольствия кричать на того, кто не отвечает тебе тем же. Мы даже расстались в спокойной цивилизованной манере. — Бет, — спросил я, — ты можешь просто об этом забыть?

— Нет, — прошептала она, — нет, я не могу забыть! Как я могу?

— Итак, мы можем в равной степени считать себя свободными, — заявил я тогда. — Я возьму старый пикап [7] и вещи из студии. Ты можешь располагать фургоном[8], домом и всем остальным. Мне не потребуется много мебели там, куда я теперь направляюсь.

Она насупила брови и произнесла:

— Прости меня, Мэт. Я просто ничего не могу с собой поделать… Прости меня.

Возможно, она была и права, но очевидно и то, что она не могла больше выносить меня рядом. Мы прожили вместе почти пятнадцать лет, может быть, я не имел права рассчитывать и на это. Затем однажды — вероятно, я был внутренне к этому готов, — та особая война, в которой я принимал участие, используя специфические методы, докатилась и до моего дома.

В присутствии Бет я вынужден был пустить в ход некоторые умения и навыки, изученные мной под руководством джентльмена, известного под именем Мак. Она увидела, как хороший мягкий доктор Джекилл мгновенно превратился в отвратительного неистового доктора Хайда, и не смогла оправиться от испытанного ею потрясения[9]. Не могло быть и речи о том, чтобы заставлять женщину жить с мужчиной, который ей противен, кроме того, это было не очень приятно и для мужчины.

«Полагаю, что Рино — дело вёрное, — заметил я. — Возьми хорошего адвоката и скажи ему, что я подпишу все, что потребуется».