Любимый по судьбе (СИ) - Мезенцева Екатерина Юрьевна "Тринити" - Страница 17

- Я не знаю, – покачал он головой. – Я очень любил маму, ее бы мне никто не заменил.

- Мама и не стремиться к этому, – мягко улыбнулся я ему. – Она просто хочет, чтобы мы все были счастливы. И если не сын, то просто как… Племянник, брат… Родственник, в общем.

- Твоя мама хорошая, – кивнул он. – Несмотря на мое поведение, она пыталась заступаться за меня, понять… Другая бы уже давно отцу пожаловалась и меня бы отослали в закрытый пансион, – усмехнулся он.

- Тогда может ты изменишься? – осторожно спросил я, снова положив ему руку на плечо. – Всем бы стало лучше, тебе в первую очередь…

- Самое сильное чувство – разочарование, – проговорил он, с силой сжимая кулаки. – Не обида, не ревность, и даже не ненависть. После них остается хоть что-то в душе, – горько усмехнулся он. – После разочарования – только пустота. Я разочаровался в нем, Петь, – тихо проговорил он. – И не знаю, смогу ли простить…

- Я понимаю, – покивал я, ложа голову ему на плечо, но очень осторожно, боясь, что он тут же рассмеется и оттолкнет меня. – Добрые люди часто становятся жестокими.

- Почему это? – удивился он. – Они же добрые.

- Просто потому, что об их душу постоянно вытирали ноги, – хмыкнул я. – Я Куму тоже самое сказал, когда он спрашивал меня, почему я терплю тебя. По глазам человека можно понять, что с ним твориться. Смотря в твои я видел в них твою боль и одиночество, обиду и разочарование. Я просто не смог пересилить себя, чтобы причинить тебе еще больше боли. Может я дурак, как меня постоянно называли, может я мазохист, – рассмеялся я. – Может псих и у меня просто поехала крыша. Но если человек тебе, действительно, дорог то, сколько боли бы он тебе не причинил, ты его простишь.

Ромка вздрогнул всем телом, а потом посмотрел на меня как на привидение.

- Что? – спросил я, чувствуя себя не в своей тарелке.

- Дорог? – переспросил он. – И чем же я тебе дорог? – затаив дыхание, спросил он.

Я смутился и сел ровно, смотря снова вдаль.

- Пусть ты никогда и не считал меня им, но ты для меня брат, – пожал я плечами. – Я всегда хотел брата, – улыбнулся я. – Чтобы было с кем разделить игры, с кем драться и ссориться. Чтобы он был старшим, потому что я люблю влипать в разные истории, – рассмеялся я. – Я представлял себе, что он будет помогать мне, спасать меня. Брат – это если не самый близкий человек, то один из них, – пожал я плечом. – Я всегда мечтал иметь такого брата.

- А получил меня, – хмыкнул Ромка. – Извини и за это…

- Ты все же спас меня уже два раза, – усмехнулся я. – Сейчас мы с тобой разговариваем на очень личные темы, об этом я тоже мечтал.

- А мне надоело терять близких людей, – тихо проговорил он. – Нужен кто-то, кто придет в мою жизнь и скажет: «хочешь – не хочешь, а я остаюсь», – усмехнулся он. – Воспоминания – давят, мысли – душат, а чувства – убивают, – холодно проговорил он. – Я хочу, чтобы этот человек заставил меня обо всем забыть. Был рядом и поддерживал, не давал зайти слишком далеко или сойти с ума.

Я долго молчал, обдумывая его слова. Хотел спросить, подойду ли я, но это уже было бы не то. Ромка четко выразился, что он не хочет принимать решения на счет участия этого человека в его жизни. Он хочет, чтобы он просто был, не спрашивая его самого.

- Я останусь, – твердо проговорил я.

Ромка повернулся ко мне, долго рассматривал, а потом рассмеялся.

- Нет, – покачал он головой. – Ты не подойдешь. Ты же план мести для моего отца, забыл? – он насмешливо посмотрел на меня, но его глаза ждали, в них была надежда.

Да, я оказался прав.

- А мне плевать, – фыркнул я, поднимаясь на ноги, с шипениями от боли. – Я был с тобой и раньше, буду и теперь, – Ромка удивленно посмотрел на меня. – Раньше ты этого просто не замечал. Теперь я ставлю тебя в известность об этом, – улыбнулся я. – Так что ты будешь полной сволочью, если продолжишь глумиться надо мной, животное, – со смехом проговорил я.

Ромка долго не сводил с меня внимательно-пристального взгляда. Казалось, что смотрит в саму душу, а потом улыбнулся, тоже поднимаясь на ноги.

- Пошли снова тебя залатаем, – хмыкнул он.

Я благодарно улыбнулся ему. Не оттолкнул. Он принял меня…

- Хорошо, – Ромка закинул мою руку себе на плечо, помогая идти, потому что мои отказывались передвигаться. – Ребра? – обеспокоенно спросил он.

- Да, – сипло отозвался я. – Они еще после аварии болели, ты немного добавил… – смущенно улыбнулся я.

- Прости, – выдавил он. – Я дебил.

- Согласен, – рассмеялся я, а потом зашипел от новой порции боли. – Черт.

- Пошли, – усмехнулся он. – А то совсем калекой станешь…

- Тебе на потеху, – фыркнул я.

- Конечно, – с наигранной радостью закивал он. – Буду стоять и ржать над тобой, пока ты не поднимешь свой зад и не накостыляешь мне, – я улыбнулся ему в ответ.

Хотелось рассмеяться, но боль остановила меня от этого необдуманного поступка.

//=//=//=//

И вот мы снова в палатке, Ромка достал пластыри, зеленку с йодом и перекись. Сейчас не день, было темно. Благо у меня был фонарик на телефоне, иначе пришлось бы сидеть совсем на ветру возле костра.

- Сядь, – попросил он меня.

Он дал мне кусочек ватки, залив ее перекисью, я непонимающе на него посмотрел.

- На всякий случай, – усмехнулся он.

Я вставил получившийся тампон в нос. Глупо, но раз ему так спокойнее…

- Разденься по пояс, – приказал он.

- Зачем? – удивился я.

- Ребра посмотрю, – хмыкнул он.

Я по его глазам прочитал, что он хотел снова съязвить, но удержался же. Только ради этого я стянул с себя все, ежась от холода.

Ромка нахмурился, но склонился к моим ребрам. Я тоже посмотрел на них. Ну, синяков много, это да. А в остальном вроде как обычно. Он положил руки на мои бока, провел руками вниз, слегка надавливая.

- Больно? – спросил он, громко сглотнув.

Я сам чувствовал себя не нормально. Сердце вздрогнуло, а потом понеслось вскачь.

- Нет, – сипло выдохнул я.

Ромка задумчиво потыкал пальцами в каждое ребро, потом снова нажал на них.

- Вроде не сломаны, – пожал он плечами. – Просто ушиб, наверное…

- Наверное… – согласился я, быстро натягивая футболку, а сверху свитер. – Садись, я тебя тоже подлечу, – усмехнулся я.

Ромка насмешливо фыркнул.

- Заживет, – отмахнулся он.

- Сядь, я сказал! – гаркнул я.

Он удивленно посмотрел на меня.

- Борзеешь, – покачал он головой, но покорно сел.

- Снимай все, – хмыкнул я.

- Что?! – взвился он.

- Что «что»? – я взял в руки ватный тампон и перекись. – Вчера ты не дал себя осмотреть, а я переживаю, как ты выразился.

Ромка недовольно посмотрел на меня исподлобья.

- Ничего страшного нет, – упрямо буркнул он.

Я тяжело вздохнул, отложил свои предметы мести, и стал стаскивать с него куртку.

- Ладно-ладно! – воскликнул он. – Понял я.

- Вот так бы сразу, – усмехнулся я, довольный проделанной работой.

- На кой черт я полез к тебе со своими извинениями?! – все ворчал он.

- Боишься лекарств? – улыбнулся я.

- Ничего я не боюсь! – фыркнул он.

Ну-ну.

Сначала я занялся его лицом. Сходил за водой, стер кровь с губы и ссадины на лице. Потом пролил их перекисью, а губу еще и йодом прижег. Ромка зашипел от боли.

- Терпи, ты ж мужик, – съехидничал я.

Он опять смерил меня недовольным взглядом.

Потом я осмотрел тело. Были содраны локти и колени, на голени довольно глубокая рана, наверное, от стекла.

- Почему сразу не сказал?! – возмутился я. – Она уже покраснела!!!

Я стал нервничать. Мало ли… А вдруг заражение или загниет, что я смогу тогда сделать?!

- Да нормально все, – начал злиться Ромка. – Я не ребенок!

- Ром, ты же видишь, что она глубокая, – не отступал я. – Почему не сказал?!

Он промолчал, отвернувшись от меня.

- Ладно, мою помощь ты не хотел принимать, – фыркнул я. – Но сам, почему не обработал? Сам же смог бы достать… – все ворчал я, обильно поливая ее перекисью.