Владелец кинотеатра - Быстров Андрей - Страница 21

• Предыдущая
• 21/68
• Следующая

И еще — ему принадлежала Зоя.

Стоя за стеной густого кустарника, Ланге осторожно раздвинул ветви. Он улыбался, наблюдая за обнаженной девушкой, купавшейся в кристальном ручье.

К ее длинным, до пояса, черным волосам не шло ни одно тривиальное сравнение вроде «воронова крыла». Они были черны, как ночь Вселенной. И в ее огромных карих глазах под черными вразлет бровями вращались, завлекая, звездные спирали галактик… Ланге знал, как могут увлечь в опасную бездну эти глаза. Вихрь стремительного падения, которое нельзя прервать, падения к вершине, к утолению жажды…

На груди Зои, тяжелой для ее хрупкой фигурки, поблескивали в солнечных лучах капельки воды. Девушка была прекрасна. Ее дикую красоту едва ли оценили бы в столичных салонах, но здесь, когда она, как дриада, плескалась в ручье и смеялась, она была сестрой леса, столь же прекрасной, как сама природа. В разрезе ее загадочных глаз, в изгибе полных чувственных губ было что-то самой природе свойственное, глубинное, изначальное. Ланге не раз тщился разгадать, к какому народу относились ее далекие предки. Может быть, к давно исчезнувшим племенам, владевшим тайнами естественного бытия… Однако Ланге никогда не расспрашивал лесничего о том, кем была его умершая жена, мать Зои. Не спрашивал он и саму девушку. Что-то словно предостерегало его от таких расспросов.

Он тихонько насвистел мотивчик из популярной оперетты. Зоя услышала, вскинула голову, ее волосы колыхнулись густой волной. Она знала эту мелодию, служившую им шутливым любовным паролем. Влюбленные всегда придумывают особый язык, в который могут входить не только слова.

Покинув свое укрытие, Ланге зашагал к берегу ручья. Зоя стояла перед ним по колено в воде, без тени смущения. Когда он подошел ближе, она наклонилась, погрузила ладони в воду и со смехом осыпала Ланге сверкающим дождем брызг.

— Поймай меня, Александр! — весело крикнула она, бросаясь бежать вдоль берега.

Он не спешил кинуться вдогонку, любуясь издали ее грацией бегущей лани. Близ бревенчатого охотничьего домика девушка остановилась и обернулась.

— Почему ты меня не ловишь? — спросила она обиженно.

— Кто это сказал! — воскликнул он, приближаясь осторожно, изображая охотника, подкрадывающегося к чуткой дичи.

Когда расстояние между ними изрядно сократилось, он прыгнул, как тигр, обнял ее, повалил на мягкую траву. Они катились по траве, хохотали, как дети… Он ощущал ее пахнущее молоком дыхание, холод ее кожи в каплях ледяной воды.

— Подожди, подожди немного… — она отвела его руку.

Он вскочил, помог ей подняться, тут же подхватил на руки и внес в охотничий домик. Там он уложил ее на застланную кровать, покрывая все ее тело нежными и страстными поцелуями. Вкус холодной чистой воды на губах не остужал его, а разжигал.

— Подожди, — снова прошептала она.

— Да чего же ждать?

— Сейчас придет Лейе…

Ланге отшатнулся. Отвращение исказило его лицо.

— Опять твой злобный гном! Как я его ненавижу! Я прикажу гнать его борзыми, если он…

— Перестань. Ты несправедлив к нему… И ко мне. Сколько у тебя слуг? Сотня, две? А почему рядом со мной не может быть хотя бы одной преданной души?

— Душа! Какая душа у этого монстра? Такая же уродливая, как и он сам!

В крайнем раздражении Ланге отвернулся к полуслепому окошку. Ссоры из-за Лейе возникали постоянно. Горбатый немой карлик играл в жизни Зои роль, не совсем понятную молодому графу. Не то карлик был ее слугой, чуть ли не рабом, не то Зоя оказывала ему покровительство… А порой Ланге казалось, что она как-то зависит от него. Он не знал в точности, откуда взялся Лейе; Зоя утверждала, что он сбежал из бродячего цирка, где подвергался всяческим унижениям, а она приютила его. Неизвестно, как он ухитрился объяснить ей это и даже просто сообщить, как его зовут — немой и вдобавок неграмотный, так что не мог и написать. Но Зоя как-то умела с ним разговаривать. Ланге не потерпел бы это маленькое чудовище в своих владениях… Но он не был уверен, что репрессии против Лейе не приведут к разрыву с Зоей.

— Александр, — Зоя подошла к нему сзади, положила руки на его плечи. — Прошу тебя, не сердись. Я послала Лейе собрать для меня кое-какие травы. Он принесет их, я тут же отправлю его с поручением к отцу, и мы будем одни…

— Ну, хорошо, — пробурчал примирительно Ланге, — хорошо…

Зоя просияла. Подарив Ланге долгий поцелуй, она принялась облачаться в охотничий костюм.

— Извозчик!

Владимир Кордин шагнул на мостовую, сел в остановившуюся возле него извозчичью пролетку.

— Вези на Предтеченскую, к театру…

На углу стоял городовой. Он пристально всмотрелся в извозчика и седока, приготовился записывать номер. Кордину опасаться было нечего, он заплатил долг обществу за свои последние прегрешения и в настоящий момент был перед законом чист. Поэтому он лишь с ленивым любопытством подумал, какие же правила нарушил извозчик. Может быть, сблизился с идущим впереди экипажем теснее, чем на положенные три сажени? Впрочем, нарушения всегда найдутся, а записанный номер — это штраф.

Извозчик это тоже понимал. С кличем «Берегись!» он бросил полтинник под ноги городовому. Тот будто и не заметил монеты, но украдкой наступил на нее сапогом.

— Что, брат? — весело спросил Кордин. — Лучше мало сейчас, чем много потом?

— Да ну тебя, барин, — расстроенно отмахнулся извозчик. — Житья нет от этих поборов…

— Не унывай, возмещу тебе убыток… Прибавь-ка ходу!

За полквартала до театра Сельвинского Кордин расплатился с извозчиком, добавив щедрые чаевые. Он направился не к театру, а к роскошному дому, почти дворцу на противоположной стороне улицы. По-хозяйски он вошел в вестибюль.

— Елена Андреевна дома? — спросил он у появившегося лакея.

— Баронесса не принимают… Нездоровы…

— Меня она примет.

Лакей с сомнением оглядел элегантный, но немного чересчур дерзкий, на грани хорошего вкуса, костюм визитера.

— Как прикажете доложить?

— Доложи — Владимир…

— Просто Владимир?

— Да, да, — нетерпеливо подтвердил Кордин. — Вот же цербер… Ты, видно, недавно служишь?

— Две недели, сударь.

— Не «сударь», а «ваша милость»… А прежде, часом, в охранном отделении не служил?

— Изволите ли видеть, ваша милость…

— Все! — Кордин взмахнул тростью. — Быстро докладывать, одна нога здесь, другая там!

Лакей побежал наверх по устланной бордовым ковром мраморной лестнице. Кордин сбросил на руки другому слуге плащ, шляпу и трость, прошелся по вестибюлю, рассматривая подзабытые им витражи.

Ждал он недолго. Уже через минуту его сестра, золотоволосая красавица, со слезами на глазах обнимала его.

— Владимир…

Кордин поцеловал ее в губы, вложив в этот поцелуй более чем братскую нежность. И она ответила ему более пылко, чем приличествовало родной сестре… Смутившись, она покраснела, отступила.

— Ну, здравствуй, Лена — сказал Кордин, с явным удовольствием разглядывая сестру. — Ты мало изменилась за эти два года, разве что стала еще соблазнительнее…

— Два года, два месяца и четыре дня…

— Ого! — восхитился Кордин. — Не скрою, приятно, когда считают и дни… Но не будем же мы здесь разговаривать?

— Идем в библиотеку… Или в курительную?

— В курительную, — выбрал он. — И вели принести вина.

— Какого?

— Моего любимого! Ты все забыла, считая дни? «А в таверне, в бокалах не много вина, и в угасших сердцах еще меньше надежды…». Нет, нет! — он засмеялся. — Эти стихи сейчас ко мне не относятся. Мое сердце пламенеет огнем новых надежд!

Елена взглянула на брата с плохо скрытой тревогой, но ничего на это заявление не ответила. Вызвав лакея нажатием кнопки электрического звонка, она распорядилась подать в курительную вино.

Путь пролегал через картинную галерею, длинный и узкий зал, вытянувшийся вдоль фасада. Здесь внимание Кордина привлекли несколько картин, которых он не видел прежде.

• Предыдущая
• 21/68
• Следующая