Эффект проникновения - Быстров Андрей - Страница 60

• Предыдущая
• 60/85
• Следующая

В этих воззрениях Бориса Воронина в равных долях слились мужество ученого, рационализм экспериментатора – практика и чисто мальчишеское желание лично развинтить на части новую механическую игрушку. Так или иначе, тонкие вибрации, конечно, существовали – какой-то вид поля или волновой структуры, не регистрируемый приборами, неэкранируемый и, безусловно, небезопасный.

Воронин переоделся в ярко-оранжевый комбинезон. Разумеется, он не собирался покидать ТВЗ, но при непредвиденном развитии событий так его будет легче отыскать…

Забравшись в круглый люк транспортера, Воронин захлопнул за собой крышку, проверил герметичность, устроился в тесном кресле и одну за другой активизировал системы ТВЗ.

– Я готов, – доложил он в микрофон.

Его услышали двое операторов у внешнего пульта, расположенного в фургоне, а также Михаил Яковлевич Гордеев.

– Двигай, – вздохнул Михаил Яковлевич.

Транспортер зарычал, задрожал и медленно пополз к скалам, к зловещим вихрям тьмы. На экранах своих мониторов Гордеев и операторы видели то же, что и Воронин, – приближающийся клубок агрессивного мрака, а потом экраны словно залила черная тушь.

– Я на месте, – спокойно докладывал Воронин, – ни черта не видно, прожекторы не помогают. Снаружи как будто что-то стучит в корпус… Не очень сильно. Разворачиваю манипуляторы.

Больше от Воронина не дождались ни слова – ни по радио, ни по кабельной связи. Красная лампочка на пульте просигнализировала о том, что герметичность кабины ТВЗ нарушена и люк открывается…

– Он сошел с ума! – взревел Гордеев, хватая микрофон. – Борис! Боря! Что у тебя происходит? Возвращайся немедленно!

Монитор другой телекамеры, установленной на одном из грузовиков и следившей за транспортером издали, показал, как ТВЗ постепенно и полностью исчезает во тьме.

– Назад! – заорал Гордеев. – Возвращайте машину!

Смертельно бледный оператор перебросил тумблер. Транспортер задним ходом выполз из черной дыры. Отчетливо виднелась распахнутая крышка люка.

Со всех сторон люди бежали к ТВЗ. Первым цели достиг молодой ассистент Воронина. Он заглянул в люк и дрожащим голосом констатировал:

– Его здесь нет.

Тихо произнесенных слов не расслышал никто, но поняли все.

Едва Борис Воронин сообщил о том, что начинает разворачивать манипуляторы, его охватило странное оцепенение. Он тупо смотрел на черный экран и не мог ни пошевелиться, ни что-либо сказать. Он слышал призывы Гордеева, но вряд ли осознавал, кто к нему обращается и зачем. Снаружи раздавался тупой равномерный стук, а потом Воронин ощутил голос – да, именно так. Этот голос звучал внутри мозга Воронина, более того – внутри всего тела, словно возникал из колебаний тех молекул, что складывают человеческий организм. Или (это сравнение посетило Бориса много позже) будто говорило все его тело…

– Открывайте люк и выходите.

Воронин потянулся к замку люка. Анализируя впоследствии свои ощущения, он не мог дать им адекватной оценки. Мозг его работал четко, мысли были ясны, никакого тумана. В эмоциональной области также никаких сбоев не происходило – он чувствовал себя так, как и должен чувствовать человек, вплотную столкнувшийся с чуждым, непостижимым. Но что-то заставляло его повиноваться голосу, не думать о сопротивлении, не поступать вопреки. Его воля была свободна… И в то же время он беспрекословно подчинялся таинственному зову.

Люк распахнулся, и Воронин покинул кабину.

В совершенной мгле он стоял на чем-то гладком и упругом, явно не на скале и не на голой почве. Транспортер уползал прочь, но Воронин не видел и не слышал его. Было холодно и очень влажно.

– Идите вдоль указателя цели, – сказал Голос.

Указателя цели? Воронин огляделся в темноте. Нигде ни малейшего просвета, ни единого намека на этот самый указатель. Впрочем…

Под ногами Бориса что-то слабо светилось. Он наклонился. Это оказалась тонкая трубка наподобие тех, что применяются в медицинских капельницах. Внутри, под тонкой оболочкой (и на ощупь напоминающей мягкий пластик) прокатывались волны неверного малинового свечения.

Борис выпрямился и двинулся в направлении этих волн. Трубка уходила в безбрежную темноту по прямой линии. Пустое, черное пространство впереди наполняли лишь звуки и запахи. Время от времени слышались глухие удары, будто на цементный пол бросали мешки с песком. Были еще какие-то неопределенные вздохи или стоны… Пахло сладковато, даже приторно, словно неопытный парфюмер вознамерился воссоздать ароматы оранжерейных цветов, но переусердствовал.

Из пространства, откуда дул прохладный ветерок, приносивший этот запах, материализовалось нечто и помчалось на Бориса. Сначала это выглядело как голубоватое облачко, летящее по спирали. Оно увеличивалось в видимых размерах и вскоре приняло форму огромного кальмара с короткими щупальцами. Уродливую голову (если у кальмаров есть голова) усеивали десятки немигающих желтых глаз, и все они смотрели прямо сквозь Бориса…

Воронин инстинктивно пригнулся. Чудище пронеслось низко над его головой и исчезло.

В полном мраке Воронин оставался недолго, но не скоро вышел и к свету. Вокруг то и дело возникали и пропадали смутные, неописуемые призраки, источающие бледные ореолы всех цветов спектра. Борис хорошо разглядел только невысоко летящие извивающиеся полотна, вблизи напомнившие ему морских скатов-мант. Их колышущиеся крылья покрывали многочисленные ярко-красные пятнышки, а в передней части тел торчали изогнутые крюки.

Справа заблестело в неизвестно откуда ударившем луче подобие металлического рельса. По нему с большой скоростью катились сверкающие сложные механизмы длинными вереницами – примерно десять – двенадцать одинаковых, потом столько же других и так далее. Борис шел вдоль трубки, а рельс круто забирал в сторону, и вскоре бесконечные вереницы механизмов превратились где-то вдали в цепочку огоньков.

Теперь Борис приближался к загадочному сооружению, залитому красноватым светом и похожему на вздыбленный локомотив. Кое-где вздрагивали пружины антенн с крохотными шаровидными наконечниками. Снизу в темных отверстиях сновали, как поршни или челноки, тускло поблескивающие цилиндры. В некоторых из них были сделаны сквозные просечки в форме буквы Т.

Возле сооружения с задумчивым видом прохаживался человек.

Самый обыкновенный человек, лысоватый, в очках, лет, наверное, за пятьдесят, в поношенном костюме, в резиновых хирургических перчатках. Он постукивал молоточком по выступающим деталям машины и неодобрительно покачивал головой.

Воронин подошел ближе, в сильном волнении и уверенности, что наконец получит ответы на будоражащие вопросы, но вдруг остановился как вкопанный. Взгляд его упал на чемоданчик в левой руке мужчины. Чемоданчик этот, старый и обтрепанный, был оклеен фотографиями красоток, и из него высовывалась голова попугая.

Галлюцинация, наваждение – это Воронин понял очень отчетливо. Под каким бы воздействием и контролем ни находился Борис, очевидно, этого было недостаточно, чтобы нейтрализовать защитные реакции сознания. Перегруженный чуждой информацией мозг занимал круговую оборону, создавая спасительные видения во враждебном окружении шокирующей реальности.

Появление галлюцинации встревожило и обеспокоило Бориса. Если так будет продолжаться, вскоре он не сможет отличить собственные иллюзии от объектов действительного мира… Или здесь все – иллюзия? Воронин зажмурился. Когда он открыл глаза, человек пропал, а громадная машина оставалась на месте. Борис постучат кулаком по гулкому металлическому листу обшивки. Может ли наваждение быть НАСТОЛЬКО убедительным? Да, может, ответил себе Борис, изучавший когда-то факультативно психологию и психиатрию. Однако, если нет никакого способа разделить фантомы и материальные предметы, надо просто выбросить это из головы.

Успокоив себя таким нехитрым соображением, Воронин снова отправился в путь, оставив позади чавкающую и гремящую машину.

• Предыдущая
• 60/85
• Следующая