Шуточки жизни - Быстрова Ирина - Страница 38

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая

– Ладно, – я поднимаю бокал, – тогда выпьем за успех твоего начинания.

А что тут еще скажешь?

– Выпьем! – Галка возбужденно округляет глаза. – Так вы меня одобряете?

– Конечно, – вяло подает голос Жаннета.

Я киваю. Одобряем. Николашу, честное слово, всегда было немного жалко. Если Галка действительно решила взяться за ум – а с нее станется, – то я за него буду только рада. И хотя сама к браку отношусь с сомнением, но, когда речь идет о тех, кто уже туда угодил, считаю так: попался, будь любезен играть по правилам. А правила гласят: семья должна быть крепкой и устойчивой. Галка же десять лет назад решила, что правила на то и существуют, чтобы их время от времени корректировать. Сначала я с ней спорила до остервенения, потом устала и плюнула на это занятие, а вот – на тебе! Оказалось, что время – великий лекарь. Но все же любопытно, что ее подвигло на перемены? Вся эта болтовня, мол, «проснулась и подумала» – из области беллетристики. Но сейчас об этом бесполезно спрашивать. Галка вся во власти заблуждения, что она сама, своим ходом придумала такую замечательную идею. Что все это исключительно по велению ее широкой и благородной души.

Повременю со своими вопросами, чтобы не смущать Галку лишний раз, а то – не дай бог – передумает, и Николаша опять останется с носом.

Нам приносят пиццу, и мы набрасываемся на нее, как будто век ничего не ели. Галкины новости действуют на нас возбуждающим образом.

– Но, Галка, – осмеливаюсь заметить я, – ты аккуратнее там с Николашей. Ты продумала уже свою тактику по внедрению в вашу жизнь новых отношений?

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Галка, отправляя в рот очередной кусочек пиццы.

Я вздыхаю. Господи, я не сомневалась, что так все и будет. Как тактик Галка хороша только тогда, когда речь идет о других, но, как только дело касается ее собственной семьи, Галка идет напролом.

– Ты же не придешь и не объявишь Николаше, что с завтрашнего дня начинаешь новую жизнь, или что?

Галка кладет вилку и нож на стол и сверлит меня взглядом:

– А что я, по-твоему, должна делать?

– Надо как-нибудь исподволь, – встревает в разговор Жаннета. – Нежно.

– Вот-вот, – поддакиваю я.

– Зачем это? – искренне удивляется Галка.

– Затем, – продолжает бархатным голоском Жаннета, – что мужики терпеть не могут, когда ими манипулируют. А ты собираешься манипулировать…

– С чего это ты взяла? – гневно смотрит на нее Галка.

– Да ты вертишь им как хочешь уже второй десяток лет. – В голосе Жаннеты прорезаются вдруг стальные нотки.

– А ты? – вскипает Галка. – Ты бы уж молчала…

Я закатываю глаза и продолжаю пилить свою пиццу.

Началось. Давненько они не сцеплялись. Я уж было думала, что настали у нас счастливые времена, когда молодецкий задор канул в Лету, и больше мне не доведется выслушивать их стычки по поводу и без повода. Я, как всегда, поторопилась. Хорошо хоть, не кричат, а обмениваются «любезностями» громким трагическим шепотом – есть шанс, что нам удастся доесть заказанный ужин, не будучи выдворенными из ресторана за плохое поведение.

– …Я-то хоть одним верчу, а ты, – Галка захлебывается собственным возмущением, хватает бокал и отпивает вино, – ты на троих упражнялась.

Жаннета открывает рот, секунду так и сидит с открытым ртом, потом неожиданно закрывает его и криво улыбается:

– Галка, послушай, я не спорю – мы все хороши, все, когда есть возможность, упражняемся на мужиках как можем. Даже Лелька…

Я вздрагиваю. С какой это стати?

– …Ты только вспомни ее тридцать восемь, или сколько их там было? – И Жаннета поворачивается ко мне, осторожно подмигивая тем глазом, который не может видеть Галка.

– Тридцать семь, – усмехаюсь я.

Жаннета права – на черта нам нужно ссориться? Можно подумать, у нас других проблем в жизни нет.

– Вот уж кто манипулятор из манипуляторов, – продолжает Жаннета.

Галкин взгляд смягчается, и она бормочет:

– Ну ладно, ладно, согласна, манипулировала и манипулирую, но ты-то тоже… Не станешь же говорить…

– Не стану, – покладисто отвечает Жаннета. – Я и пытаюсь объяснить тебе, а ты не даешь ни слова сказать.

– Ладно, ладно, – Галка приподнимает бокал, демонстрируя свою капитуляцию, – валяй дальше.

– Да просто нужно это все делать аккуратно, вроде как он до всего дошел сам. Или вроде как обстоятельства так сложились.

Галка смотрит на нас странным взглядом и внезапно сообщает:

– Мне нужно в туалет.

Мы с Жаннетой синхронно пожимаем плечами. Нужно так нужно. Галка выскакивает из-за стола и исчезает из поля зрения. Я поворачиваюсь к Жаннете:

– Ну?

Она сдвигает идеально выщипанные и покрашенные брови:

– Не знаю…

– Не поняла, – говорю я. – Ты что, ничегошеньки не придумала в своей Москве?

– Абсолютно ничегошеньки, – подтверждает Жаннета. – В голове полный бардак. А ты?

– А я придумала.

– Правда? – Жаннета с надеждой смотрит на меня.

– Придумала, что не буду давать тебе советов. – Жаннетины глаза наполняются слезами, я легонько касаюсь ее руки. – Пойми сама…

– Да-да. – Она машет рукой и вытаскивает из сумки платок, сморкается и шепчет: – Не волнуйся, я все понимаю. Но, ты знаешь, это оказалось так сложно. Я уже так привыкла к мысли, что возьму этого ребенка… И теперь… Понятное дело, что это жуткий риск. Олег и вправду, если узнает про Николашу, просто нас всех убьет. Да мы-то ладно, а что тогда он сделает с ребенком? – Она с ужасом глядит на меня.

Да-а, насчет убьет – это, конечно, фигурально выражаясь. Но для ребенка и фигурального может оказаться достаточно. И вся жизнь наперекосяк. Просто потому, что куча взрослых в свое время наделала кучу ошибок в своей жизни.

– И теперь, – продолжает стенать Жаннета, – отказаться от этой идеи – вроде как отдать ребенка на сторону. Ужас! – Она со всхлипом вздыхает.

– Выпей, – предлагаю я, наливая ей воды. – Но вина больше не пей. И быстро вытри слезы, а то сейчас вернется наша «революционерка» и пристанет к тебе, что да как.

Жаннета спешно вытаскивает из сумочки пудреницу. Я ожесточенно кромсаю остаток пиццы на своей тарелке на мелкие кусочки и размышляю о том, как несправедливо устроена жизнь. Просто очень несправедливо! Галка возвращается в тот момент, когда Жаннета наносит завершающие штрихи на свою подпорченную слезами физиономию, но «революционерка» вопросов не задает, потому что явно занята какими-то мыслями. Похоже, что неприятными. Интересно, что могло случиться в туалете?

– А я уже все сказала, – невпопад говорит Галка, усаживаясь на свое место.

– Э-э… – озадачиваюсь я. – Кому и что сказала?

Жаннета соображает не в пример быстрее меня:

– Николаше? Ты уже объявила Николаше, что вы начинаете новую жизнь?

Галка виновато кивает.

– Господи! – Я ошеломленно взираю на нее. – Когда ты успела?

– Сегодня, – мямлит она, опуская глаза, – по телефону. С работы.

Я начинаю истерично хохотать. Пробегающий мимо официант обсспокоенно смотрит на нас, Жаннета делает успокаивающий жест, и он убегает. Я никак не могу остановиться, пью воду, еще раз пью. Галка глядит обиженно:

– Ну и что? Что теперь? Я качаю головой:

– А мы-то откуда знаем?

Она надувается и сосредотачивается на своей пицце.

– А зачем по телефону-то? – интересуется тоже развеселившаяся Жаннета.

– Он же в командировке, вернется только завтра вечером. Не могла утерпеть, – признается Галка и запихивает в рот большой кусок пиццы.

Я опять фыркаю. Не могла утерпеть! Вот вам и взрослая, тридцатипятилетняя женщина. Мать двоих детей. Начальник отдела персонала в крупной фирме. А терпежу как у трехлетнего ребенка.

– И что Николаша? – продолжает допытываться Жаннета.

Галка замирает на мгновение, потом медленно говорит:

– По-моему, он обалдел.

Еще бы не обалдеть. Сидите вы мирно в командировке, рулите процессом изготовления рекламы для какого-нибудь особо важного клиента, тут вам звонит дражайшая, но давно уже неверная супруга и ангельским голосом сообщает, что прямо с завтрашнего дня начинает любить вас что есть мочи, и от этого ваша жизнь должна заиграть новыми радужными красками… Любопытно, что там с рекламой особо важного клиента, да и вообще со всем производственным процессом, которым рулит Николаша. Жив ли еще процесс? И жив ли еще Николаша?

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая