Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики - Коллектив авторов - Страница 5

Классический рационализм допускает возможность априорных эстетических суждений, но недооценивает значение опыта. Как указывал Кант, возможное логически часто неверно отождествляется с возможным на самом деле. Особенно очевидным это становится на примере так называемого онтологического доказательства бытия бога, где существование бога выводится из одного лишь представления о некоем совершенном существе [21]. Что касается свойств и функций, приписываемых человеческому сознанию, то в этом отношении разные школы рационализма расходятся. Согласно Платону, сознание попросту пассивно опознает идеи, а такие философы, как Лейбниц, склонны усматривать в человеческом сознании начало активное и в определенном смысле творческое. Несмотря на эти различия, единодушие эстетических суждений неизменно объясняется природой наблюдаемых объектов и человеческого сознания, наделенного некоторыми всеобщими атрибутами. Правда, платонизм явно придает первостепенное значение самим объектам (т. е. в конечном счете идеям). Нетрудно заметить, что эпистемология рационализма позволяет твердо настаивать на общезначимости эстетических суждений, однако сама она не очень убедительна. Это в особенности относится к платонизму: он пренебрегает пространственно-временной действительностью, что очевидно из его принципиально идеалистической онтологии (согласно которой «по-настоящему», «доподлинно» существуют только идеи).

Трансцендентализм — в том виде, в котором он был впервые создан Кантом, — считает необходимыми предпосылками человеческого опыта сознание и ощущения. Тем самым он признает как сознание, так и пространственно-временной предметный мир. Выражаясь точнее, предметом (объектом), согласно трансцендентализму, становится лишь то, что воспринимается умом и чувствами: именно в этом акте восприятия и создается предмет как таковой. Если разум в своей деятельности покидает пространственно-временные рамки, в которых существуют объекты, то соответствующие категории становятся «пустыми» или, в лучшем случае, всего только логически возможными понятиями. Согласно Канту, раньше эпистемология постулировала предопределенность знания объектом; Кант же утверждал, что оно определяется человеческим сознанием.

Теперь положения, относящиеся к обсуждаемому вопросу, должны быть ясны. Согласно трансцендентализму, сознание-начало активное и творческое. Оно делает человеческое знание, опыт и эстетические суждения возможными, и оно же их ограничивает. Следовательно, в сознании и содержится то, что обусловливает обоснованность человеческих суждений. Так же как и рационализм, трансцендентализм признает общезначимые эстетические суждения возможными: соответствующие средства духовного восприятия у всех людей одни и те же. От рационализма, однако, он отличается тем, что все понятия и представления разума считает понятиями и представлениями о пространственно-временных явлениях. Эта основополагающая идея трансцендентальной эпистемологии остается приемлемой до сих пор [22] и служит основой доверия к эстетическим суждениям. Кант предложил убедительное решение задолго до того, как в XX столетии развернулись идеологические споры о возможном влиянии наследственности и (или) среды на познание (и всякое научение вообще).

В ряде других правдоподобных гипотез подчеркивается трансцендентальная природа человеческого тела в целом, в особенности же свойственных ему инстинктов и побуждений (например, полового влечения). К числу наиболее важных принадлежит гипотеза Нищие о биологической основе наших представлений о прекрасном [23]. Она вплотную приближается к современному взгляду на эстетические оценки как результаты и (или) средства эволюционной адаптации. Трансцендентализм Канта и трансцендентализм Нищие (который я назвал бы феноменологическим и/или антропологическим) один другого не исключают. Первый занят в основном логическими вопросами и объяснениями, а второй нередко бывает сосредоточен на биологических. С практической точки зрения лучшим средством понимания и объяснения наших эстетических переживаний был бы некий расширенный, всеобъемлющий трансцендентализм.

Если различия в подходах эпистемологии предполагают разные взгляды на сознание и его познавательные функции и приводят к разным представлениям об основе эстетических суждений, то расхождения в онтологии влекут за собою различные взгляды на объект эстетического восприятия. Идеализм отдает предпочтение разработке эстетической теории с упором на содержание, т. е. толкует красоту как нечто определяемое содержанием, а не формой. Это очевидно из истории идеалистической эстетики, например, из наследия Платона, Плотина, Августина или Гегеля. Для всех этих авторов прекрасны прежде всего идея, бог, нечто священное или абсолютное (или их отображение). Некоторые идеалисты склонны даже утверждать, что прекрасными могут быть только сами эти идеи и их корреляты. Ясно, что это противоречит опыту. Трансцендентальная же онтология, в отличие от идеалистической, тяготеет к так называемой формальной эстетике, т. е. к теориям, связывающим красоту не с содержанием, а с формой. Радикальный материализм (т. е. представление о том, будто не существует ничего, кроме материи) в философии почти вымер. С эстетической точки зрения трудно представлять себе прекрасный объект (скажем, рисунок) состоящим исключительно из материи. Такой рисунок выражает еще и какой-то смысл или замысел.

Термин «замысел» (intention) означает некую нарочитую ориентацию, направленность и (или) целеустремленность сознания или порождаемых сознанием идей. Даже красота природы воспринимается так, будто бы она выражает какое-то намерение. Кант в связи с этим говорил о «бесцельной целенаправленности» и о «формальной целенаправленности» (в отличие от столь обычных до работ Бёрка представлений о «целенаправленности» красоты) [24]. Сейчас, похоже, возобладало такое философское воззрение: красота «дуалистичным и нередуктивистским образом сопряжена» с материей и тем самым

«воплощена» в ней [25]. Теперь мы можем подвести существенные итоги. Согласно философской эстетике, общезначимые эстетические суждения о красоте возможны. При этом подразумевается, что эстетические суждения — совсем не то, что «всесторонний анализ» произведения искусства. В таком анализе используются сведения, доступные обычно только специалистам. Эстетические же суждения по меньшей мере частично независимы от степени понимания наблюдаемого объекта [26]. Наш общий вывод подкрепляется еще и тем, что красоту, по-видимому, определяет слитный образ (Gestalt), т. е. не содержание и не материальный субстрат, а форма. Что касается более подробного описания отличительных свойств красоты и эстетических суждений, то наиболее убедительными представляются трансцендентальные подходы. Они же наилучшим образом обосновывают и возможность общезначимых эстетических суждений. А коль скоро так, то совершенно необходимо рассмотреть биологические гипотезы, которые могут иметь отношение к трансцендентализму, в том числе гипотезы относительно человеческого мозга.

Общеприемлемость эстетических суждений о красоте

Высказавшись в пользу того, что общезначимые эстетические суждения о красоте возможны, я хотел бы привести кое-какие примеры. Существует много различных произведений искусства, которые всегда считало прекрасными подавляющее большинство людей, чьи мнения до нас дошли. Эти люди принадлежали к весьма разным культурам, и помимо знакомства с искусством между ними не было ничего общего. Вот примеры подобного рода шедевров: пирамиды, Тадж- Махал, старинные китайские дворцы, буддийский храм Тоодай в Наре, вилла Кацура в Киото, скульптуры Микеланджело, рисунки Леонардо да Винчи, гравюры Дюрера, ксилографии Утамаро, трагедии Шекспира, «Фауст» Гёте, китайский роман «Сон в красном тереме», «Сказание о Гэндзи» Мурасаки Сикибу, симфонии Бетховена. Все эти произведения оказались объектами совпадающих (причем положительных) эстетических оценок. По-видимому, нельзя удовлетворительно объяснить этот факт, не предположив, что существуют какие-то всеобщие эстетические принципы.