Сироты - Бюттнер Роберт - Страница 36
- Предыдущая
- 36/52
- Следующая
Палубы делились на отсеки. Впереди размещалась команда корабля, позади — десантная дивизия, причем ближе всех к экипажу располагался штабной батальон. Кроме того, палубы разбили на мужскую и женскую зоны, закрытые для противоположного пола постоянно, за исключением часа отдыха после ужина. Наша с Ари каюта находилась в двухстах футах от каюты Пигалицы.
Мы втроем съели наш первый на корабле ужин, после чего Ари отправился настраивать Джиба на меньшее тяготение, а мы с Пигалицей пошли смотреть ее каюту. Наставленные друг на друга ящики суживали проходы настолько, что приходилось идти боком, приставными шагами, «надеждиной походкой», как вскоре мы ее назвали. Зато через шестьсот дней, когда мы съедим половину наших запасов, в коридорах можно будет хоть в хоккей играть, если заблагорассудится.
Каюта Пигалицы ничем не отличалась от нашей: такие же спартанские койки, шкафчики для одежды, два малюсеньких, встроенных в стену столика с настенными экранами над ними. Пигалица показала на непокрашенную переборку.
— Думаю, сюда бы очень подошел бежевый цвет.
— Интересно, что тут еще забыли закончить? — усмехнулся я и, приметив синюю форму ракетных войск в соседнем шкафчике, поинтересовался: — А с кем тебя поселили?
— Никогда бы не подумала — с пилотом из ракетных войск. С офицером!
— Эгей! У нас гости? — послышался сзади знакомый женский голос.
Я обернулся и увидел в дверном проеме девушку немногим выше Пигалицы, в форме капитана ракетных войск. Ее шелковистые, каштановые и не слишком длинные волосы обрамляли округлое лицо с налитыми, как персики, щеками. Пусть и не худышка, вроде Пигалицы, она все равно роскошно смотрелась в форме. У нее были совершенно особенные глаза: большие, карие, с длинными ресницами. Она протянула мне руку.
— Это ты Уондер?
— Так точно, мэм!
— Пух.
— Мэм?
— К черту «мэм». Нам еще лететь и лететь. Зови меня просто Пух. Сокращение от Присциллы Урсулы Харт. — Она ткнула себя в щеки и улыбнулась. — В детстве я была еще шире лицом. Брат шутил, что я похожа на Винни-Пуха. Он часто читал про него на ночь. И мне страшно нравилось.
Она вдруг моргнула, и ее улыбка погасла. Здесь на корабле у любого гаснет улыбка, как только заходит разговор о семье.
От вида такого очаровательного беззащитного существа я растаял. И тут же вспомнил, где я встречал ее имя. Та самая самоуверенная летчица. Милая, беззащитная и в то же время дерзкая. Я продолжал таять.
Взвыл гудок, и я чуть не подпрыгнул.
— Отбой, — сказала Пигалица. — До завтра.
— Можешь мне завтра почитать перед сном «Винни-Пуха», — улыбнулась Пух-Харт.
Возвращаясь в свою каюту, я парил, будто тяготение исчезло вовсе.
Наутро меня разбудил стук металла в коридоре. Я высунулся из кабины — там раздавали малярные кисти и ведерки. Сказали, распылители забили бы краской вентиляционную систему. А по-моему, нас просто старались занять хоть каким-то делом.
Неделями мы красили, шкурили, сваривали и скручивали все то, чего не доделали изнемогающие рабочие на Луне, прежде чем передать нам «Надежду», как эстафетную палочку. Что до мечты Пигалицы о бежевой каюте, то армия признавала лишь один цвет — серый. Отчасти из-за тоскливого серого однообразия «Надежду» вскоре прозвали «Безнадегой».
Пока мы размалевывали корабль, Мецгер и компания держались такого курса, чтобы либо Земля, либо Луна заслоняла «Надежду» от Ганимеда. Задача — спрятать корабль, пока мы не удалимся от Земли на несколько миллионов миль. Космос велик, так что когда «Надежда» вынырнет из тени, ни один слизень не обратит внимания на еще один астероид. Теоретически. По крайней мере так во время второй мировой войны, вскоре после Перл-Харбора, поступил полковник Дулиттл, подогнавший к Японии одинокий авианосец, с которого ударил по Токио. А ведь Тихий океан будет помельче Солнечной системы. Наглость помогает.
Вы даже не представляете, сколько нужно мазков кистью, чтобы выкрасить корабль размером с пару дюжин авианосцев. Чтобы скоротать день, я сочинял предлоги, под которыми можно будет зайти в каюту к Пигалице во время часа отдыха. Вдруг я встречу Пух…
Все свободное время по вечерам после часа отдыха я проводил в библиотеке, скачивая на свой компьютер любые доступные книги по военной науке. Однажды я так увлекся очередным текстом, что не заметил, как наступила полночь.
— Слушай, не все ли тебе равно — заимствовали византийцы у древних римлян технику фортификации или нет? — простонал со своей койки Ари.
Он дремал, отвернувшись к стенке, но никогда не спавший Джиб устроился на спинке стула и читал с экрана из-за моего плеча. Все, что видит КОМАР, видит и его оператор.
— Интересно ведь.
— Ты готовишься в офицерское училище?
Странно, почему я прежде об этом не задумывался?
— Диплом в жизни не помешает.
— Лоботомия тебе не помешает! — Ари зарылся в подушку. — Спи давай!
Помимо сна мы, конечно, занимались физподготовкой, чтобы сохранить земную силу и выносливость, одновременно подогнав рефлексы под ганимедово тяготение. На Ганимеде мы сможем такое творить, что просто немыслимо для солдат на Земле.
Говардовские гении время от времени читали нам лекции о том, чего ждать. На шестьдесят третий день полета, например, мы сидели в столовой в переднем отсеке, которая по совместительству выступала лекционным залом, и слушали астроклиматолога-непальца.
— Воздух будет примерно как на вершине Эвереста: два процента кислорода вместо обычных шестнадцати, — объяснял он, водя лазерной указкой по экрану.
Мол, не рассчитывайте на поддержку с воздуха: самолетам и вертолетам нужен кислород, чтобы жечь топливо, так что работающий на батареях Джиб будет нашим единственным летательным аппаратом. То же самое касается танков с грузовиками. Есть несколько переделанных луноходов — опять же на аккумуляторах, — которые спустят на первом корабле, но в основном пехоте предлагалось маршировать на своих двоих.
Кто-то поднял руку.
— Предвидятся ли самолеты у противника?
С места поднялся Говард.
— Наш анализ подсказывает, что нет. По своему строению слизни ближе всего к моллюскам, и, как и у моллюсков, у них нет внутреннего скелета. На Земле же единственные группы животных, которые освоили воздух — позвоночные и членистоногие, — имеют либо внутренний, либо наружный скелет. Копируя их, человечество разрабатывало летательные аппараты. Чтобы летать, нужна прочность. Вряд ли слизни додумались до авиации.
— До космических-то полетов они дотумкали, — возразили ему.
— Чтобы двигаться через вакуум, аэродинамика не нужна, — настаивал Говард. — Опрометчиво полагать, что раз человечество дошло до космических полетов через атмосферные, другие цивилизации должны были проделать тот же путь.
— Если бы слизни были такими умными, — подхватил астроклиматолог, — они бы гораздо надежнее стабилизировали климат на Ганимеде. Ганимед, как и наша Луна, всегда повернут одной стороной к Юпитеру. Его период обращения вокруг Юпитера занимает чуть больше семи земных дней. Когда ганимедов день — холодный и темный — сменяется ночью, атмосфера охлаждается и сжимается так, что создает ураганы.
Знаем, наслышаны. Вместо брезентовых палаток мы будем пережидать ураганы в хижинах из стекловолокна, которые саперы склеят мгновенно твердеющим эпоксидным клеем.
Армия, верная собственным традициям, предоставила нам вместо тысячи упаковок сухих и свежих фруктов лишнюю тысячу упаковок эпоксидного клея. Мы готовы были грызть друг другу глотку за клубнику, зато спокойно обклеили бы весь город Таллахасси. Никогда не доверяй снабженцам — это испытал на своей шкуре еще генерал Ли, когда хотел завоевать северные штаты в Гражданскую войну.
Недостатки в питании солдат сводили генерала Кобба с ума. Он даже поручил связистам соорудить поварам радиосеть, чтобы те координировали свою стряпню.
Вечером после лекции Пух дежурила, и Пигалица зашла к нам в каюту. Она плюхнулась на нижнюю койку — мою — и попинала ногами матрац Ари, хоть и едва до него дотягивалась. Я чуть не рассмеялся, но сдержал себя: она бы смертельно обиделась.
- Предыдущая
- 36/52
- Следующая
