Сироты - Бюттнер Роберт - Страница 42

• Предыдущая
• 42/52
• Следующая

Завершать задачу? Немыслимо! После того, как три корабля разделили участь первого, да учитывая погибших при посадке, мы потеряли четверть исходных сил.

Я обернулся. Серые неровные скалы тянулись на две тысячи футов вверх и темнели пещерами. Поднять сюда войска с открытой равнины казалось естественней всего. Гора защищала, точно средневековый замок. Только ведь задача наша — атаковать, а не защищаться. Мы полкосмоса избороздили, чтобы отыскать слизней и лишить их возможности медленно душить человечество. И вот теперь мы загнали себя на голую скалу посреди непроходимого вулканического пепла. Даже если слизни знают, что мы здесь, они могут преспокойно нас игнорировать, будто мы все еще мерзнем в колорадских горах.

Я прочистил горло.

— Сэр? Вот мы влипли-то, а?..

— Война редко идет по плану, Джейсон. — Генерал Кобб пожал плечами.

— Так точно, сэр! Мы готовы следовать за вами. Только скажите, что делать.

— Я? — Генерал иронично запрокинул голову на бок. — Ты разве не слышал слов Джорджа Паттона? «Никогда не говори подчиненным, что делать. Скажи, чего надо достичь — а дальше пусть сами кумекают».

Порыв ветра чуть не сбил нас с ног. Выходит, не ошиблись астрометеорологи, когда предупреждали о сильных ветрах к концу восьмидесятичетырехчасового дня. Недалеко от нас саперы разложили стекловолоконные панели и достали распылители с эпоксидным клеем — собирать панели в убежища. Палатки не выстояли бы. Заметно похолодало — это чувствовалось даже без ветра. Хоть в чем-то планировщики не ошиблись.

Ветер кинул генерала на нас с Пигалицей, и мы втроем свалились в кучу. Стекловолоконную панель подняло в воздух и понесло к нам. Я заслонил генерала с Пигалицей, и панель врезалась мне в спину, как разъяренный бык.

Я оглянулся на саперов. Тех, как и нас, раскидало по земле. Панелей и след простыл. Очередной солдат вскарабкался на нашу площадку — ветер поймал его за рюкзак, солдат покачнулся и полетел с горы.

Метеорологи предсказывали ночные порывы ветра до восьмидесяти миль в час. Скорость ветра уже переваливала за сотню, а ведь еще только вечер.

Один из саперов подполз к нам через клубящуюся пыль и прокричал на ухо генералу:

— Бесполезно, сэр! Убежища не выстоят, даже если мы их соберем. А мы и этого не можем.

Говард Гиббл и Ари взобрались на площадку и подползли к нам. Говард показал вверх.

— Там полно пещер.

— Джиб нашел одну, куда бы мы все уместились, сэр, — добавил Ари.

— Хорошо, — кивнул генерал. — Дай знать остальным.

За следующий час завывающий ветер Ганимеда прикончил еще двести солдат. Остальные расползлись по пещерам.

Метеорологи измерили скорость ветра. Двести километров в час. Добро пожаловать на Ганимед.

Пещера, в которой расположился штабной батальон, выгибалась вверх на двадцать футов и уходила вглубь горы на пятьдесят ярдов. Я выбрал укромное местечко в сторонке для себя, генерала Кобба, Пигалицы, Говарда и Ари, разложив наши спальные мешки. Костров при такой атмосфере не разведешь, даже если бы было, что жечь, но лежа вповалку впятером мы, может, победим холод.

Гиббл с сапером обошли пещеру, переступая через сгрудившихся на полу солдат, лопающих консервы с таблетками. Да-да, когда-то меня чуть не выперли за «Прозак», а здесь нам давали амфетамины, чтобы соображалка все восемьдесят четыре часа работала, и снотворное для долгих ночей. Гиббл и сапер попялились на изрытые трещинами потолок и на стены, дошли до нашего места.

— Вулканогенная брекчия, — подытожил сапер. — Но крепкая.

Я поднял брови на Гиббла. Тот похлопал по потресканной стене.

— Он говорит, стены не обвалятся.

Что-то не давало мне покоя, однако боль в спине, куда ударило панелью, постоянно отвлекала, и к тому же я слишком устал, чтобы трезво мыслить.

У входа в каждую пещеру посадили часовых, хотя слизней сейчас, особенно по такой погоде, меньше всего следовало бояться.

Пока мы вчетвером, изнеможенные, оставались в нашем уголке, генерал Кобб ходил по пещере, беседовал с солдатами, проверял снаряжение, уточнял планы. Невероятно: я вдвое моложе его, тащил такую же ношу по таким же горам — и вот, он ходит, а я сижу как сплошной комок из мозолей и растянутых связок.

Говард, сидевший рядом, протянул мне шоколадку, пока разворачивал никотиновую жвачку. Без кислорода не покуришь.

— Мои соболезнования, Джейсон.

Я кивнул. Усталость притупляла все чувства. А может, я просто отгородился от них.

— Как думаешь, Говард, слизни так и оставят нас здесь гнить?

Он задумчиво пожевал.

— Думаю, нет. Им гораздо удобнее, когда противник сидит на другом конце галактики. Здесь мы для них угроза.

— Ты же говорил, они не смогут летать. Значит, ни им до нас не добраться, ни нам до них.

Говард пожал плечами.

— Мы толком ничего не знаем об их технике и тактике. Знаем лишь, что они готовы жертвовать собой.

Ну да, вот уже не один год они набиваются в корабли и, как камикадзе, врезаются в Землю.

— С чего это они?

— Возможно, слизни не «они», Джейсон, а «оно». Единое существо, состоящее из множества самостоятельных организмов. Гибель отдельных индивидов в таком случае может быть настолько же безразлична Большому Слизню, как нам — стрижка ногтей.

Читать лекции посреди хаоса входило в обязанности Говарда. Кроме того, это было в его натуре.

Генерал Кобб подсел к нам. Готов поклясться, я слышал, как у него скрипят суставы.

— Ты прав, Говард, пора отвлечься от стереотипов. У нас принято сберегать силы. Если не для того, чтобы спасти жизни солдат, то хотя бы потому, что ресурсы ограничены.

Мне вдруг смертельно наскучили философские споры. Веки налились свинцом. Я настолько измотался за день, что даже смерть Пух ощущал как-то отстраненно. Другим наверняка приходилось так же тяжело. Пожалев мысленно часовых, обреченных сидеть на ветру и морозе, всматриваясь в непроглядную тьму, я зарылся в спальный мешок и принялся считать трещины на потолке, пока не заснул. Снотворное принимать не стал: здоровый сон казался лучше наркотического. Сами знаете, обжегшись на молоке…

Несмотря на все дневные происшествия, меня не покидала мысль, что я чего-то недодумал, что худшее еще впереди. Мне снилось, будто я опять на Луне, ползу внутри снаряда, цепляясь носками и пальцами за вентиляционные отверстия, а на каждом повороте на меня из ниоткуда лезут жирные пластилиновые слизни.

Я проснулся в темноте под храп окружающих солдат…

… И под что-то еще.

Кап. Кап.

Словно падают огромные капли. Я спустил на глаза прибор ночного видения и подождал, пока появится картинка. Снаружи облюбованной мной ниши с потолка падали капли дождя. Ну что ж, предупреждали ведь нас астрогеологи, что на Ганимеде есть вода.

Капли были гигантские. Они сочились через трещины в потолке и падали на лица крепко спящим солдатам. Те даже не шевелились.

До чего же неестественно.

Я сильнее закутался в спальный мешок. Несмотря на форму с подогревом, было страшно холодно. Тут, небось, все десять градусов ниже нуля.

Меня словно молнией ударило. Какой, к черту, дождь при минус десяти?

Сна как не бывало. Я снова опустил на глаза прибор и всмотрелся, теперь уже внимательно.

Слизни!

Сотни бесформенных слизней ползли из трещин на потолке и на стенах. Трещин такой же ширины, как вентиляционные отверстия в снаряде. Так это двери были, а никакие не вентиляционные отверстия!

Я видел фильмы, как осьминоги протискиваются через щели в дюйм толщиной. Это казалось таким очевидным! Настолько же очевидным, как и то, что мы укроемся здесь от ночных ветров, если выживем после посадки на вулканическую пыль. Что часовые будут смотреть из пещеры, а не внутрь ее.

Мы нарвались на страшную, прекрасно продуманную западню.

Сбоку над Пигалицей свесился слизень, вытянулся в соплю и навалился ей на лицо. Пигалица беспомощно задергалась, но из зажатого рта не вырвалось ни звука. Ари продолжал мирно спать рядом.

• Предыдущая
• 42/52
• Следующая