Том 5. Война. Земля родная. Алый мак. Фимиамы - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 30
- Предыдущая
- 30/38
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
30
«Настали бедственные дни…»
Настали бедственные дни,
Пришла и стала смерть на страже.
Шипят зловещие огни,
Поля, дома – в дыму и в саже.
Протяжным плачем робких жён
Звенят унылые селенья.
Никто не будет пощажён.
Напрасны слёзы и моленья, –
Но к церкви Божьей все тропы
В смятеньи гулком и великом.
Один идёт среди толпы
С холодным и спокойным ликом.
Бесстрашный отрок, он глядит
На всех печально, но бесстрастно,
И равнодушно говорит:
«Пускай умру, – мольба напрасна».
Бой-скоуту
Двух отважных расстреляли
Беспощадные враги.
Голоса их замолчали,
Отзвучали их шаги,
И на мир уже не взглянет
Смелый взор, но память их
Сохранять историк станет
И поэта верный стих.
Так не бойся вражьей мести,
Милой жизни не жалей
Для победы и для чести
Славной родины твоей.
Чтобы ты, не зная страха,
Светлой жизни не берёг,
Вот зачем тебя из праха
В наши дни восставил Бог,
И послал на поле брани,
Чтоб и наш увидел век,
До какой высокой грани
Может прянуть человек.
Ночная встреча
Поднимаются туманы
Над болотом и рекой,
И деревья-великаны
Зачарованы тоской.
Я один иду дорогой.
Притворяться надо мне.
Я – мальчишка босоногий,
В здешней вырос я стране.
Там, где вражья рать засела,
Обойду я город весь.
Повторять я буду смело:
Старый дед остался здесь.
Лунный свет струится ложный.
Всё, что встречу, словно бред.
Вижу я в пыли дорожной
Чей-то странный, зыбкий след.
Пронизал мне холод кости, –
Мёртвый воин под кустом.
Не на дедовском погосте
Он нашёл свой вечный дом.
Страшно мне, что я случайно
Наступил на мёртвый след.
Сердце мне пророчит тайно
Завтра много зол и бед.
Но удастся ли мне, нет ли,
Я назад не побегу.
Не боюсь я вражьей петли,
Кончу дело, как смогу.
Ночной приказ
Шаг за шагом, осторожно
Я в полях чужих иду, –
Всё тревожно, всё возможно,
Всё в тумане и в бреду.
Росы холодны и белы,
Дрёмны росные кусты.
Все забылися пределы
Пустоты и суеты.
Нет в душе иной заботы,
Как, найдя укрытый лаз,
Принести в другие роты
Мне доверенный приказ.
Часовой
Я один на перекрёстке.
Ночь безмолвна и грустна.
Подо мною камни жёстки,
Надо мной луна бледна.
Резко крикнул ворон чёрный,
Предвещающий беду.
Я, спокойный и покорный,
Чутко слушаю и жду.
Слышу легкий, дальний шорох.
Враг таится, знаю я.
Вот в кустах он. Вспыхни, порох,
В дуле меткого ружья!
Вражий страж
Он стережёт враждебный стан.
Бесстрашный воин он и верный.
В полях колышется туман.
Часы скользят чредою мерной.
Разведать путь приказ мне дан.
Крадусь во мгле болотной и пещерной,
Где запах злой, тяжёлый, серный.
Ползу, как змей угарных стран.
Вот близок он. Стоит. Заслышал шорох.
Я весь прилёг к земле, в траву я вник.
Я вижу блеск луны на вражьих взорах,
Усы колючие и серый воротник.
Вот успокоился. Идёт. Сейчас он ляжет.
Но что пред смертью он мне скажет?
Осенняя могила
Осень холод привела.
Листья на землю опали,
Мгла в долинах залегла,
И в лесу нагие дали.
Долго бились и ушли,
Там, где брошена лопата,
Под бугром сырой земли,
Труп германского солдата.
Безвременник луговой,
Распускает цвет лиловый
Стебель тонкий и нагой
Над могилою суровой.
Где-то плачет, плачет мать,
И жена в тоске унылой.
Не придут они сломать
Цвет, возникший над могилой.
Лихорадка окопов
Томителен жар лихорадки.
В окопах по горло вода.
Под пологом серой палатки
Приляжешь, – иная беда.
Предстанет вечерняя нежить
И станет обманчиво жить,
То сладкою негою нежить,
То горькой истомой томить.
Нет, лучше скорее в штыки бы,
Прогнать бы подальше врагов,
Проникнуть туда б, за изгибы
Врага укрывающих рвов.
30
- Предыдущая
- 30/38
- Следующая
