Том 3. Восхождения. Змеиные очи - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 22
- Предыдущая
- 22/44
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
22
«Розы битв жестоких…»
Розы битв жестоких
На полях далёких,
Алой крови розы
На полях чужбины.
Матерей томленье,
Слёзы и моленье
Льются, льются слёзы,
Слёзы злой кручины.
Жарким летом
Безумно душен и тяжёл
Горячий воздух. Лютый, красный,
Дракон качается, – напрасный
И безнадежный произвол.
Долину сонную объемлет
Изнемогающая лень,
И тишина в полях, и дремлет
Лесная тень.
Не отдыхает в поле жница.
Её бичует лютый зной.
Не раз невольною слезой
Её увлажнена ресница.
С серпом сгибается она,
Не видя грозных нив лазури, –
Но близость бури, милой бури,
Её томлению ясна…
И ярой бури ждёт долина,
И неподвижно вся молчит,
И только робкая осина
Тихонько листьями дрожит.
«Ожиданья дни жестоки…»
Ожиданья дни жестоки.
Истомилася любовь.
На враждующем востоке
Льётся братьев наших кровь.
И, о мире воздыхая,
Слёзно Господа моля,
Вся от края и до края
Стонет русская земля.
Слёзы матери печальной!
Кто ведёт вам поздний счёт?
Кто стране многострадальной
Утешенье принесёт?
«Для чего этой тленною жизнью болеть…»
Для чего этой тленною жизнью болеть
И к утехам её мимолётным стремиться?
Есть блаженство одно: сном безгрёзным забыться
Навсегда, – умереть.
Вот волна набежала на влажный песок,
Прошептала прощальный привет и разбилась;
Вот в далёком окошке потух огонёк,
Вот звезда, догорая, скатилась.
В умираньи, в безропотном этом мельканьи
Для души, безнадёжно отравленной, есть
Благодатная тайна, – о вечном созданьи
Вожделенная весть.
«Высоко я тебя поставил…»
Высоко я тебя поставил,
Светло зажёг, облёк в лучи,
Всемирной славою прославил,
Но от склонений не избавил,
И в яркий жар твой я направил
Неотразимые мечи.
Горишь ли ты над небосклоном,
Иль утомлённый клонишь лик,
Мои мечи с тяжёлым звоном
Тебя разят, – и долгим стоном
Моим ответствуя законам,
Ты к алым областям приник.
И уж напрасно хочешь целым
Остаться ты, надменный Змей,
Святым, торжественным и белым, –
Я волю дал восстаньям смелым.
Стремись же к пламенным пределам,
И, тяготея, пламеней.
«Я печален, я грешен…»
Я печален, я грешен, –
Только ты не отвергни меня.
Я твоей красотою утешен
В озареньи ночного огня.
Не украшены стены,
Жёлтым воском мой пол не натёрт,
Я твоей не боюся измены,
Я великою верою твёрд.
И на шаткой скамейке
Ты, босая, сидела со мной,
И в тебе, роковой чародейке,
Зажигался пленительный зной.
Есть у бедности сила, –
И печалью измученный взор
Зажигает святые светила,
Озаряет великий простор.
«Как тучки в небе, в сердце тают…»
Как тучки в небе, в сердце тают
Желанья гордые мои,
И голоса мечты смолкают,
Как на рассвете соловьи.
Забыв надменные порывы,
Ловя попутную струю,
Стремлю в покойные заливы
Мою ладью, –
И там, где тёмной тенью вётел
Я буду кротко осенён,
Всё то, чем душу я заботил,
Отвеет непробудный сон.
«Тихая дорога…»
Тихая дорога,
И над нею сосны.
Отдохнём немного,
Комары несносны.
Смотрят дети хижин
В тихом нетерпеньи,
Но залив недвижен,
Лодки в отдаленьи.
Видишь, – на закате
Тихо и багряно.
Стёкла в дальней хате
Светятся румяно.
«Птицы ранние чирикали…»
Птицы ранние чирикали, –
Ты надела сарафан,
Не тебя ли это кликали
За ночной туман?
Чуть прикрыта тканью тонкою,
Без платка и босиком,
С песней радостной и звонкою,
Ты проходишь под окном.
Над тобой ветвями сочными
Зашумел зелёный сад, –
За мечтами непорочными
Очи весело глядят.
Дали всё ещё туманятся,
На траве ещё роса, –
Щёки нежные румянятся,
Развевается коса.
22
- Предыдущая
- 22/44
- Следующая