Том 3. Восхождения. Змеиные очи - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 3
- Предыдущая
- 3/44
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
3
Собака седого короля
Когда я был собакой
Седого короля,
Ко мне ласкался всякий,
Мой верный нрав хваля.
Но важные вельможи
Противно пахли так.
Как будто клочья кожи,
Негодной для собак.
И дамы пахли кисло,
Терзая чуткий нос,
Как будто бы повисла
С их плеч гирлянда роз.
Я часто скалил зубы,
Ворча на этих шлюх.
И мы, собаки, грубы.
Когда страдает нюх.
Кому служил я верно.
То был король один.
Он пахнул тоже скверно,
Но он был властелин.
Я с ним и ночью влажной,
И в пыльном шуме дня.
Он часто с лаской важной
Похваливал меня.
Один лишь паж румяный,
Весёлый мальчуган,
Твердил, что я – поганый
Ворчун и грубиян.
Но, мальчику прощая,
Я был с ним очень прост,
И часто он, играя,
Хватал меня за хвост.
На всех рыча мятежно,
Пред ним смирял я злость.
Он пахнул очень нежно,
Как с мозгом жирным кость.
Людьми нередко руган,
Он всё ж со мной шалил,
И раз весьма испуган
Мальчишкою я был.
Опасную игрушку
Придумал навязать
Он мне на хвост: гремушку,
Способную пылать.
Дремал я у престола,
Где восседал король,
И вдруг воспрянул с пола,
В хвосте почуяв боль.
Хвостом косматым пламя
Восставил я, дрожа,
Как огненное знамя
Большого мятежа.
Я громко выл и лаял,
Носясь быстрей коня.
Совсем меня измаял
Злой треск и блеск огня.
Придворные нашлися, –
Гремушка вмиг снята,
И дамы занялися
Лечением хвоста.
Король смеялся очень
На эту дурь и блажь,
А всё-таки пощёчин
Дождался милый паж.
Прибили так, без гнева,
И плакал он шутя, –
Притом же королева
Была совсем дитя.
Давно всё это было,
И минуло давно.
Что пахло, что дразнило,
Давно погребено.
Удел безмерно грустный
Собакам бедным дан, –
И запах самый вкусный
Исчезнет, как обман.
Ну вот, живу я паки,
Но тошен белый свет:
Во мне душа собаки,
Чутья же вовсе нет.
«Высока луна Господня…»
Высока луна Господня.
Тяжко мне.
Истомилась я сегодня
В тишине.
Ни одна вокруг не лает
Из подруг.
Скучно, страшно замирает
Всё вокруг.
В ясных улицах так пусто,
Так мертво.
Не слыхать шагов, ни хруста,
Ничего.
Землю нюхая в тревоге,
Жду я бед.
Слабо пахнет по дороге
Чей-то след.
Никого нигде не будит
Быстрый шаг.
Жданный путник, кто ж он будет, –
Друг иль враг?
Под холодною луною
Я одна.
Нет, невмочь мне, – я завою
У окна.
Высока луна Господня,
Высока.
Грусть томит меня сегодня
И тоска.
Просыпайтесь, нарушайте
Тишину.
Сестры, сестры! войте, лайте
На луну!
«В тихий вечер, на распутьи двух дорог…»
В тихий вечер, на распутьи двух дорог
Я колдунью молодую подстерёг,
И во имя всех проклятых вражьих сил
У колдуньи талисмана я просил.
Предо мной она стояла, чуть жива,
И шептала чародейные слова,
И искала талисмана в тихой мгле,
И нашла багряный камень на земле,
И сказала: «Этот камень ты возьмёшь,–
С ним не бойся, – не захочешь, не умрёшь.
Этот камень всё на шее ты носи,
И другого талисмана не проси.
Не для счастья, иль удачи, иль венца, –
Только жить, всё жить ты будешь без конца.
Станет скучно, – ты верёвку оборвёшь,
Бросишь камень, станешь волен, и умрёшь».
«Я сжечь её хотел, колдунью злую…»
Я сжечь её хотел, колдунью злую.
Но у неё нашлись проклятые слова, –
Я увидал её опять живую, –
Вся в пламени и в искрах голова.
И говорит она: «Я не сгорела, –
Восстановил огонь мою красу.
Огнём упитанное тело
Я от костра к волше́бству унесу.
Перебегая, гаснет пламя в складках
Моих магических одежд.
Безумен ты! В моих загадках
Ты не найдёшь своих надежд».
3
- Предыдущая
- 3/44
- Следующая
