Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 23
- Предыдущая
- 23/41
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
23
«Суровый друг, ты недоволен…»
Суровый друг, ты недоволен,
Что я грустна.
Ты молчалив, ты вечно болен, –
И я больна.
Но не хочу я быть счастливой,
Идти к другим.
С тобой мне жить в тоске пугливой,
С больным и злым.
Отвыкла я от жизни шумной
И от людей.
Мой взор горит тоской безумной,
Тоской твоей.
Перед тобой в немом томленьи
Сгораю я.
В твоём печальном заточеньи
Вся жизнь моя.
Медный змий
Возроптали иудеи:
«Труден путь наш, долгий путь.
Пресмыкаясь, точно змеи,
Мы не смеем отдохнуть».
В стан усталых иудеев
Из неведомой земли
Вереницы мудрых змеев
Утром медленно ползли.
Подымался к небу ропот:
«Нет надежд и нет дорог!
Или нам наш долгий опыт
Недостаточно был строг?»
Рано утром, в час восхода,
Голодна, тоща и зла,
В стан роптавшего народа
Рать змеиная ползла.
И, раздор меж братьев сея,
Говорил крамольник злой:
«Мы отвергнем Моисея,
Мы воротимся домой».
Чешуёй светло-зелёной
Шелестя в сухой пыли,
По равнине опалённой
Змеи медленно ползли.
«Здесь в пустыне этой пыльной
Мы исчахнем и умрём.
О, вернёмся в край обильный,
Под хранительный ярём».
Вдруг, ужаленный змеёю,
Воин пал сторожевой, –
И сбегаются толпою
На его предсмертный вой.
И, скользя между ногами
Старцев, жён, детей и дев,
Змеи блещут чешуями,
Раззевают хищный зев,
И вонзают жала с ядом
В обнажённые стопы
Их враждебно-вещим взглядом
Очарованной толпы.
Умирали иудеи, –
И раскаялись они.
«Моисей, нас жалят змеи! –
Возопил народ. – Взгляни:
Это – кара за роптанье.
Умоли за нас Творца,
Чтоб Господне наказанье
Не свершилось до конца».
И, по слову Моисея,
Был из меди скован змей,
И к столбу прибили змея
Остриями трёх гвоздей.
Истощили яд свой гости
И, шурша в сухой пыли,
Обессиленные злости
В логовища унесли.
Перед медным изваяньем
Преклоняется народ,
И смиренным покаяньем
Милость Божию зовёт.
«Твоих немых угроз, суровая природа…»
Твоих немых угроз, суровая природа,
Никак я не пойму.
От чахлой жизни жду блаженного отхода
К покою твоему,
И каждый день меня к могиле приближает
Я каждой ночи рад,
Но душу робкую бессмысленно пугает
Твой неподвижный взгляд.
Лесов таинственных ласкающие сени,
Немолчный ропот вод,
И неотступные и трепетные тени,
И неба вечный свод, –
Враждебно всё мечте и чувству человека,
И он ведёт с тобой
От самых древних лет доныне и до века
Непримиримый бой.
Но побеждаешь ты, – последнего дыханья
Подстерегая час,
Огнем томительным напрасного страданья
Ты обнимаешь нас.
«В поле не видно ни зги…»
В поле не видно ни зги.
Кто-то зовёт: «Помоги!»
Что я могу?
Сам я и беден, и мал,
Сам я смертельно устал,
Как помогу?
Кто-то зовёт в тишине:
«Брат мой, приблизься ко мне!
Легче вдвоём.
Если не сможем идти,
Вместе умрём на пути,
Вместе умрём!»
«Опять сияние в лампаде…»
Опять сияние в лампаде,
Но не могу склонить колен.
Ликует Бог в надзвёздном граде,
А мой удел – унылый плен.
С иконы тёмной безучастно
Глаза суровые глядят.
Открыт молитвенник напрасно:
Молитвы древние молчат, –
И пожелтелые страницы,
Заветы строгие храня,
Как безнадёжные гробницы,
Уже не смотрят на меня.
«Забыв о родине своей…»
Забыв о родине своей,
Мы торжествуем новоселье, –
Какое буйное весепье!
Какое пиршество страстей!
Но всё проходит, гаснут страсти,
Скучна весёлость наконец;
Седин серебряный венец
Носить иль снять не в нашей власти.
Всё чаще станем повторять
Судьбе и жизни укоризны.
И тихий мир своей отчизны
Нам всё отрадней вспоминать.
23
- Предыдущая
- 23/41
- Следующая
