Периферийная империя: циклы русской истории - Кагарлицкий Борис Юльевич - Страница 31

Завоевание Поволжья состоялось лишь в XVI веке. Укрепив государство, московские правители прилагают огромные усилия для того чтобы установить контроль над Поволжьем. Один за другим под власть Москвы переходят татарские торговые города – Казань, Астрахань, Саратов. Мало того, что захватываются территории – сама Россия «смещается» на восток. Волга становится «русской рекой», «матушкой», «кормилицей». Точно так же, как в IX веке за удивительно короткий срок возникла единая держава от Балтики до Черного моря, теперь возникает новая Россия. Не только захватываются земли татарских ханств, но татарская знать, частично принимая православие, стремительно интегрируется со знатью русской. Значительная часть боярских семей XVII века – выходцы из поволжской татарской аристократии. Они занимают важные посты в государстве. Вопреки последующим представлениям, русские начинают массово смешиваться с татарами именно в эту эпоху. Не татарское нашествие на Русь привело к «отатариванию» славянского населения, а наоборот, бурное движение Московии на восток сопровождалось среди местных жителей массовым переходом в православие, обрусением и интеграцией в русское общество.

Московии удалось не только за кратчайший срок захватить, но и удержать эти обширные владения именно потому, что объективная потребность в поддержании порядка на волжском торговом пути требовала соединения этих земель под единой властью, и для татарской знати и купечества это было не менее очевидно, чем для русской. Так же, как Римская империя в древности, объединяя средиземноморское экономическое пространство, интегрирует в единую цивилизацию проживающие там народы, так и Московская Русь формирует себя как нацию, устанавливая единую власть на речных путях.

Восточная экспансия подпитывалась земельным голодом мелкого дворянства (точно так же, как Крестовые походы и испанское завоевание Америки). В свою очередь, крестьяне осваивали новые земли, стараясь уйти из-под власти помещиков. Но походы на Волгу, сколь бы успешны они ни были, существенно запоздали. В тот самый момент, когда волжский путь полностью и окончательно переходит под власть Москвы, мировые торговые пути смещаются на запад.

Открытие Америки Колумбом открывает не только новую эру в европейской истории, но и становится отправной точкой для формирования мировой экономической системы. После того как Васко да Гама, открыв западный морской путь в Индию, завершил многолетние усилия португальских мореплавателей, европейский торговый капитал приобретает совершенно новые возможности для развития. Хлынувшие на Запад материальные и финансовые ресурсы подталкивают рост производства, а главное, позволяют предпринимательству окончательно сформироваться на буржуазной основе: становится выгодна эксплуатация наемного труда, и создаются благоприятные условия для накопления капитала.

Хотя «революция цен», последовавшая за массовым притоком в Европу драгоценных металлов, в значительной мере обесценила деньги, импульс, полученный западной экономикой, был невероятной силы.

Испанские Габсбурги, несмотря на свои первоначальные успехи, не сумели превратить складывавшийся «мир-экономику» в «мир-империю». Подчинить систему единому политическому порядку не удалось, зато началось становление буржуазных наций. В общем, глобальная система начинает принимать характерные черты, сохранившиеся до начала XXI столетия. Наиболее развитые в буржуазном отношении нации превращаются в ее «центр», стихийно трансформируя остальной доступный им мир в свою экономическую «периферию».

Все эти перемены отнюдь не обходят Россию стороной. В XVI веке Московское царство бурно развивается, активно торгует. И в то же время все больше отстает от еще более быстро меняющегося Запада. Речные пути не могут сравниться с огромными просторами, открывшимися для морской торговли. Москва опоздала. Но отныне, как в сказке Льюиса Кэролла, для того чтобы остаться на месте, нужно очень быстро бежать. Московские правители должны ответить на вызов времени. Находясь в глубине Европейского континента, Россия не имела прямого доступа к новым торговым путям. Ничего не получая от расцвета европейской торговли, начавшегося после открытия Америки, Россия неизбежно оказывалась и на периферии мирового экономического развития, фактически выпадая из формирующейся мировой экономической системы. Таким образом, именно конец XV – начало XVI века стали решающим рубежом, предопределившим дальнейшую судьбу России – борьбу с отсталостью и изоляцией.

То, что лозунг «Москва – Третий Рим» провозглашается именно в 1517 году, далеко не случайно. Самир Амин считает этот ответ «блистательным» [183]. Увы, этот лозунг оказался столь же захватывающим воображение, сколь и политически бесперспективным. Он выполнял роль идеологической компенсации. Чем более Россия становилась периферией мировой системы в реальности, тем более старалась она заявить о себе как о центре мира на уровне культуры и идеологии.

В XVI веке, впрочем, лозунг «Москва – Третий Рим» звучал не как противопоставление России Западу. Напротив, это была попытка (вопреки сокращающимся возможностям в реальном мире) утвердить символическое значение России как ведущей европейской державы. Державы, которая ведет свое начало от той же Римской империи, к которой апеллировали и многие западные монархии (начиная от империи Карла Великого и Священной Римской империи Германской нации, кончая империей Наполеона Бонапарта). В этом плане лозунг «Москва – Третий Рим» не только не являлся уникальным, но и не был новаторским.

МОСКОВИЯ

Реальные вызовы требовали совершенно конкретного политического ответа, не имевшего ничего общего с фантазиями о Третьем Риме. Открытие Америки, сместившее торговые пути в сторону Атлантики, теоретически могло бы дать русскому торговому капиталу новые возможности. Ведь не случайно именно в XV-XVI веках начинается стремительный экономический рост в Северной Европе. Экономическая экспансия создает спрос на зерно (необходимое для начала колонизации) и лес (необходимый для строительства флота).

В XV веке Новгород оказался не в состоянии воспользоваться новой ситуацией, ибо его балтийская торговля уже контролируется посредниками – немцами и шведами. Купеческие городские республики – будь то Новгород или Венеция – в изменившейся обстановке не могли самостоятельно обеспечивать свои торговые пути даже тогда, когда экономические возможности для этого у них еще оставались. Нужны были крупные армии, дипломатия. Новгород теряет свою независимость именно потому, что радикально и окончательно меняется торговая ситуация. И опять же, причина не просто в мощи Москвы, но и в резком укреплении «московской партии» в самом Новгороде. Родовая аристократия все еще держится за традиции феодальной республики, но для большой части новгородского купечества уже ясно, что защищать, в общем-то, нечего.

Московия гораздо больше соответствовала требованиям меняющегося времени, чем торгово-аристократический Новгород. Московский князь не просто «сидел» на удобном месте, где скрещивались торговые пути, но и контролировал значительно большее население. Вследствие этого именно Московия, а не Новгородская республика обладала потенциалом для развития внутреннего рынка. Без этого не могло сложиться и национальное государство европейского типа.

Ключевский с некоторым недоумением отмечает: «Пока Русь сидела на днепровском черноземе, она преимущественно торговала продуктами лесных и других промыслов и принялась усиленно пахать, когда пересела на верхневолжский суглинок» [184].

Позднее Греков писал, что Ключевский недооценил развитие земледелия в Киевской Руси. Тем не менее вопрос был поставлен Ключевским совершенно резонно: почему именно в XIV-XVII веках Россия вдруг «принялась пахать»? В самом деле, если Киевская Русь располагалась на черноземе, в регионах, исключительно благоприятных для сельского хозяйства, то северо-восточная территория, где сложилось Московское государство, имела землю скудную, заболоченную. И все же в Киевской Руси на первом месте была именно посредническая торговля, тогда как Московия стала развивать зерновое хозяйство. Движение в Сибирь, начавшееся как поход за пушниной, тоже быстро привело к колонизации и бурной аграрной экспансии.