Юрьев день (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 46

— Подумаю над вашими словами, вы были весьма убедительны, — так я отреагировал на доведенную до меня информацию.

Действительно, подумать было о чем. Витте, безусловно, человек талантливый. И если суметь зацепить его хоть чем–то, чтобы он стал еще и управляемым, ему же цены не будет! Значит, надо поручить Михаилу поискать на Сергея Юльевича хоть какой–то компромат. Ну не может такого случиться, чтобы человек был, а компромата не было, это противоречит законам природы. А то ведь в другой истории Витте Александра Третьего побаивался, отчего и вел себя вполне прилично. Зато Николая он в грош не ставил, сразу начал вести свои игры, и ни к чему хорошему это не привело. Ни для него, ни для России.

Кстати, Сергей Юльевич просветил меня не только насчет опасности движения сверхтяжелых поездов на высокой скорости. Он еще и рассказал о финансовых тонкостях железнодорожного дела в России, после чего я буквально офигел. Нет, в общих чертах мне было известно, что почти все дороги у нас частные, но строятся они под гарантии государства, однако Витте рассказал о частностях. Например, о тарифах на грузовые перевозки. Законодательно был установлен их верхний предел, но он никого не интересовал, реальные тарифы были ниже. Причем какие именно — никто толком не знал! То есть если кто–то захочет перевести большую партию чего–нибудь тяжелого, ему надо было не листать проспекты, а идти на прием к члену правления соответствующей дороги, а если партия очень большая — то прямо к председателю. Где каким–то образом (разумеется, материальным, то есть путем расставания с некой суммой — этого Витте прямо не сказал, но догадаться было нетрудно) наверняка получится снизить тариф конкретно для своего груза до просто смешной цифры. Разумеется, от такой несусветной дешевизны железная дорога терпела убытки, которые потом возмещались государством. Ну, а правлению, естественно — профит. Вот так оно все и работало с легкой руки Александра Второго, который это безобразие утвердил. Ну, блин, ну царь–освободитель! Просто зла не хватает.

Интересно, подумал я. Неужели сам Сергей Юльевич в таких схемах не участвует, раз уж он мне о них решил рассказать? И если таки нет, то тогда не помешает узнать, каким иным образом он не упускает своего. Или господин Витте вообще чист, аки агнец, и всю жизнь довольствовался исключительно должностным окладом? Потому как Николаю, когда он займет место отца, действительно нужен будет грамотный министр финансов, и про одну из кандидатур на этот пост лучше навести справки заранее. Отчего бы и не поинтересоваться, коли он сам ко мне пришел.

Осенью восемьдесят седьмого года мой комитет получил телеграмму из Сан–Франциско, с первого взгляда представляющую собой отрицательный ответ на запрос о возможности покупки некоего электротехнического оборудования, но на самом деле сообщавшую, что золото в указанном месте найдено и экспедиция приступает к разметке участков. Отец меня аж обнял на радостях — видать, крепко его достали финансовые проблемы. Я тоже испытал прилив энтузиазма, но несколько по другой причине — что золото в устье Нома есть, у меня и так сомнений не было. Но вот то, что нам об этом сообщили из Сан–Франциско, однозначно свидетельствовало о состоявшемся как минимум один раз сеансе связи между Калифорнией и Аляской. И это при том, что обе радиостанции имели детекторные приемники! Правда, с двухполупериодным выпрямлением. Настройка такого девайса являлась настоящим мучением, но, когда оптимальные положения двух игл были наконец–то найдены, чувствительность минут на двадцать становилась заметно выше, чем у простого, лишенного наворотов изделия. Потом настройку надо было повторять. Всю эту тягомотину придумал Колбасьев, причем сам, я ему почти не подсказывал, и уже можно было утверждать, что ученик превзошел своего учителя. Ибо сам я с большим трудом смог обеспечить связь между Гатчиной и Москвой, а от Сан–Франциско до Нома в восемь раз большее расстояние. Хотя, конечно, сверхдальняя связь на средних волнах — дело такое, сильно зависящее от состояния атмосферы. Однако случившееся все–таки позволяло надеяться, что со временем из Нома можно будет связаться и с Владивостоком.

Кроме того, в моем комитете наконец–то появился патентный отдел. Полковник Роговцев все–таки сдержал обещание и прислал в Приорат молодого человека, недавно закончившего юрфак Петербургского университета, который занялся этим делом. Первым была запатентована схема оружейной автоматики со свободным затвором, а сейчас он занимался патентованием передатчика Герца, приемника Попова и отдельно — двухполупериодного приемника Колбасьева. Патенты мы брали в России, Англии, Германии, Франции и САСШ, как сейчас назывались Штаты. На всякую мелочь типа Италии или там Австрии просто не хватало рук.

Однажды ненастным осенним вечером отец позвал меня на прогулку.

Я подумал, что у него возник какой–то вопрос по поводу моей секретной службы, но ошибся. И вообще слегка прифигел, узнав, что именно интересует родителя. Оказалось — мое мнение по вопросам диетологии.

— Мне и ты, и врачи напрягаться запрещают, — жаловался он. — Даже дрова, говорят, колоть нельзя! Толстею я, Алик, от такой жизни, аж самому неудобно. А тут недавно встретился мне один полковник, я его еще с турецкой войны помню. Тогда он объемистым был ого–го каким! А сейчас его сразу и не узнаешь — тощий, как лучина. Я спросил, как это ему удалось так похудеть, а он ответил — мол, просто перестал мясное есть, вот и все. Прежде чем к Боткину с таким вопросом подходить, я решил у тебя поинтересоваться.

Ох, грехи наши тяжкие, мысленно вздохнул я. Ну не возникало у меня в прошлой жизни такой проблемы! Просто оттого, что к старости я там начал не толстеть, а тощать. Однако предубеждение против вегетарианства было уже тогда и, пожалуй, настала пора поделиться им с родителем.

— Не факт, что тот полковник похудел именно из–за отсутствия в рационе мяса, — начал я. — Может, он просто заболел чем–нибудь и вообще скоро помрет. Небось от такой диеты у него болезнь–то и обострилась. Если же организм здоров, то вряд ли он от ботвы начнет худеть. Есть такое животное, гиппопотам называется. Мяса не ест совершенно, и при этом почему–то не худеет. Корова опять же… в общем, не думаю, что это хорошая идея. А почему вас это вдруг озаботило? Полнота далеко не всегда является признаком болезни.

— Да просто неудобно мне! И Фредерикс жалуется — мол, трудно стало мне подходящую лошадь подобрать. Больно сильная нужна.

Ага, если бы дело было только в этом. Я в свое время очень удивился, увидев, как неуверенно отец чувствует себя на лошади. Меня и то научили! А он ездил потихоньку и, кажется, этих самых лошадей даже побаивался. Во всяком случае, не доверял им. Так что у шталмейстера барона Фредерикса задача была действительно непростой — требовались не просто пригодные под седло тяжеловозы, но к тому же еще смирные, флегматичные и доброжелательные. Может, соорудить родителю мотоцикл? Вроде чоппера. А что — борода есть, лысина есть, пузо тоже в наличии — вполне каноничный байкер получится. Хотя пусть лучше на велосипеде побольше ездит — если не напрягаться, то для здоровья весьма полезно.

Так я родителю и сказал.

— Думаешь? Ладно, попробую. Но на парад, скажем, на этом твоем лисапеде не выедешь.

— На автомобиле можно! — осенило меня. Хорошо хоть хватило ума не ляпнуть — «как Сталину». — Чай, у нас тут технический прогресс, пора отказываться от покрытых мхом столетий устаревших традиций. Решено, сделаю я вам автомобиль.

— Хм… а что… ладно, делай. Дорого он мне встанет–то?

— Не так чтобы очень, думаю, где–то тысячи три–четыре на него уйдет.

— Ого! Твой–то куда дешевле обошелся.

— Так то мой! Вы же император, вам на таком убожестве ездить будет просто неприлично, посолиднее придется делать.

Я думал, что наш разговор на этом закончится, однако ошибся. У родителя ко мне было еще дело, причем не одно.