Юрьев день (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 55

Так вот, официальный визит Вилли в Россию, разумеется, состояться мог, но не очень скоро. Требовалась солидная подготовка и достаточно много согласований.

Отец, хоть и считался самодержцем, на самом деле в своих решениях был не свободнее Вильгельма, так что предстоящая встреча могла быть только неофициальной и не очень афишируемой. Ну типа решил государь–император слегка отвлечься от трудов, взошел на борт какого–нибудь броненосца посолидней и куда–то поплыл. И тут — надо же, какая неожиданность! По дороге попался Вилли, тоже навостривший лыжи слегка отдохнуть на море. Монархи здороваются, спрашивают друг у друга, не выпить ли им чего–нибудь крепкого за встречу, после чего приступают к переговорам. Если на них будем присутствовать мы с Николаем, то отец точно не нажрется, это проверено. Будет, как порядочный, больше принюхиваться, чем пить.

Но встреча даже в таком облегченном формате требовала определенной подготовки. На меня император возложил решение вопросов, связанных с подарками Вильгельму. Чтоб, значит, они обошлись казне не очень дорого (родитель, между прочим, был еще тем еще жмотом, даже похлеще меня), но произвели на кайзера должное впечатление. Я немного подумал и посоветовал его величеству спешно реализовать детскую мечту Николая, то есть назвать Гатчинский особый воздухоплавательный отряд воздушным флотом, назначить Ники его главнокомандующим и, главное, ввести в этом самом флоте особую форму и свою систему званий. Дело в том, что я с первой встречи заметил, с каким пиететом Вилли относится ко всяким военным тряпкам и побрякушкам. И, значит, если произвести его в капитаны российского воздушного флота, в темпе пошить соответствующий мундир и подарить его кайзеру, он будет весьма удовлетворен. То, что капитан — не такое уж высокое звание, не страшно. Главнокомандующий воздушным флотом тоже совсем недавно стал полковником.

Если же не ограничиться одним мундиром, а ввести для прошедших летное обучение классы и соответствующие им значки, удовлетворение одариваемого может перейти в восторг. Пусть на здоровье щеголяет значком пилота четвертого класса, все равно во всей их якобы цивилизованной Европе такого еще ни у кого нет.

И вот, значит, одним солнечным октябрьским утром его величество в сопровождении двух старших сыновей взошел на борт новейшего броненосного крейсера «Адмирал Нахимов».

Встреча двух монархов произошла в открытом море, на выходе из Финского залива, примерно посередине между Аландскими и Моозундскими островами. С каждой стороны прибыло по два корабля. Вильгельм приплыл на броненосце «Саксен» в компании почти такого же «Вюртемберга», а нашего «Нахимова» сопровождал «Адмирал Корнилов».

С моей точки зрения, эти корабли стоили друг друга в том смысле, что все они были какими–то переходными. «Нахимов» имел башенное расположение артиллерии, что в будущем станет общепринятым для броненосцев и броненосных крейсеров, но плюс к тому — две полноценных мачты под парусное вооружение. Кто их сюда воткнул и зачем? Лишний вес, причем сверху, то есть понижающий устойчивость, лишние люди для обслуживания, и все это для того, чтобы при свежем попутном ветре прибавить полтора узла скорости! Только при попутном, при любом другом паруса не давали ничего, а то и вовсе мешали. Идти под одними парусами, без машин, крейсер не мог, ибо так он еле полз и становился практически неуправляемым. И ведь, главное, все это выяснилось еще при испытаниях «Владимира Мономаха», построенного пять лет назад!

Немецкие броненосцы парусов не имели, у них были свои косяки. Во–первых, довольно низкий силуэт, что подразумевало не очень хорошую мореходность. Во–вторых, странное расположение артиллерии главного калибра — две пушки в грушевидном барбете на носу и по две с каждого борта в каких–то балконах. Кажется, они назывались казематами.

Кроме того, мне сразу бросилось в глаза странное расположение труб. Все четыре торчали по центру корабля квадратом, как ножки перевернутой табуретки. И, наконец, немцы вообще были по размеру меньше наших крейсеров. В общем, каждому из монархов было чем и гордиться, и стыдиться. Первое они делали оба и с удовольствием, а второе проигнорировали.

За двое суток прошли четыре встречи на высшем уровне — две на «Нахимове» и две за «Саксене». Во время первой императоры обсудили основные положения нового «договора перестраховки», который должен будет прийти на смену нынешнему по истечении его срока действия через полтора года. Отец позволил себе употребить целых пять рюмок, отчего вечером получил сразу два выговора — один от Николая, другой от меня. Его защита, основанная на том, что каждый из нас одобрил ему по две и, значит, в сумме получается как раз четыре, плюс одну он сам разрешил себе как самодержавный государь, успехом не увенчалась.

На второй день императоры договорились, что в случае заключения тайных договоров с третьими странами они будут ставить в известность друг друга. Если обстановка не позволит делать это по официальным каналам, то через доверенных лиц. После чего Вилли подтвердил свое разрешение на размещение наших займов в Германии, а потом началось обсуждение технического сотрудничества — это отец уже свалил на нас с Николаем.

Вильгельм был серьезно настроен построить флот, способный на равных конкурировать с английским, и его в основном интересовало, какие из русских технических новинок позволят ему повысить боевые качества кораблей. Начал он с двигателей.

— Мне говорят, что паровая вертикальная паровая машина лучше горизонтальной, — делился он со мной, — но у двигателей твоих дельтапланов цилиндры именно горизонтальные, и они прекрасно работают. Может, мои советники ошибаются?

— Нет, тут все дело в размерах. Маленький поршень моего моторчика весит очень мало, и поэтому его хоть поставь стоймя, хоть положи набок, давление на стенки цилиндра практически не изменится. А огромный поршень корабельной машины в горизонтальном положении за счет своего веса создаст дополнительное трение. Это и падение мощности, и усиленный износ цилиндро–поршневой группы.

— Понятно. А что за моторы стоят на дирижабле? Они ведь, хоть и паровые, по корабельным меркам имеют просто огромную мощность на единицу веса.

Я ненадолго задумался. Вообще–то прямоточные паровики вроде тех, что я установил на «Мечте», в другой истории были изобретены только в начале двадцатого века. Почему — непонятно, ведь по конструкции такой движок даже немного проще классического уаттовского. Тогда они не получили распространения из–за того, что банально опоздали — на военных и самых крупных гражданских кораблях уже вовсю ставили турбины, а на мелочи потихоньку завоевывали место дизели. Значит, актуальны эти движки будут еще лет двадцать, не больше, то есть тогда, когда Германия даже в той истории не воевала с Россией. И уж, наверное, всяко не будет воевать в этой. Так что можно спокойно дарить Вилли разработку. Ну то есть как дарить? Не на халяву, разумеется, она развращает.

— В ближайшее время я запатентую такой двигатель в Германии, и можешь начинать их производить. У этих моторов действительно немного выше удельная мощность. Но, главное, они заметно экономичнее. Конкретно — паровая машина двойного расширения по моей схеме получается даже немного эффективней классической тройного расширения, вот в чем главное преимущество.

— И очень серьезное, — оценил Вилли.

— Согласен. Поэтому предлагаю создать два совместных предприятия по выпуску таких двигателей. Одно у вас, другое у нас. Россия предоставит конструкторские проработки и неквалифицированную рабочую силу, которую еще придется обучить, Германия — технологии и инженеров. Деньги будем вкладывать поровну. Это пока предварительные прикидки, конкретный проект соглашения должна выработать специальная комиссия, свою часть которой ты скоро пришлешь в Гатчину. Устроит Германию такой вариант?

— Скорее всего да, точный ответ телеграфирую не позднее чем через неделю после возвращения в Берлин.