Клич мятежников (сборник) (СИ) - Верещагин Олег Николаевич - Страница 34

   Если бы не овсяная каша на завтрак, Макса сейчас непременно бы стошнило. Это... это... То, что было на фотографиях, невозможно было даже и описать. Макс за последние месяцы многое узнал и повидал, но ТАКОЕ...

   Потом Макс нашёл несколько видеороликов и включил один из них на пробу. Комната наполнилась звуками орущего от непереносимой боли ребёнка, а на заднем плане кто-то рассказывал, что ещё он сейчас с этим мальчиком сделает.

   Макс резко остановил проигрывание ролика и внимательно посмотрел на Тощего. Раздался утробный звук и в комнате отчётливо запахло человеческим дерьмом...

   ...Когда Макс вышел на улицу, у него тряслись руки. Макс даже пожалел, что не курит, закурить сейчас было бы в самый раз.

   Да, он, Макс, только что совершил военное преступление. Он без суда казнил преступника. Если об этом узнает отец Пиви, Максу не миновать сурового взыскания. Макс не имел права сам выносить и приводить в исполнение приговор. И если бы в руки отца Пиви попал живой Тощий вместе с его фотоаппаратом, то так легко, как капрал Ковальски, Тощий бы не отделался. Отцу Пиви снова пришлось бы смотреть по ночам кошмары.

   Но Макс не смог, просто не смог дотерпеть до справедливого суда, не смог!

   Тощий ползал по полу в слезах и соплях, источал свеженькие отвратительные запахи и оставлял на полу неаппетитные лужи. Он клялся, что больше никогда и ни за что, что согласен добровольно кастрироваться, даже сам кастрирует себя прямо сейчас. Умолял дать ему пожизненное тюремное заключение, только оставить его жить. Жить!!!

   Когда же он с визгом схватил со стола ножницы, расстегнул свои штаны и даже в самом деле начал резать... Максу так противно стало, что он выстрелил Тощему в голову. Смотреть на такое было превыше его сил. Хотя, конечно, закон он при этом нарушил. Убивать Тощего без суда Макс не имел никакого права. Лёгкой смерти от пули Тощий, вне всякого сомнения, не заслужил...

   ... - ...Мистер! Мистер, Вы не слышите меня?

   - А? что? - вздрогнув почти судорожно, обернулся Макс на голос мальчишки. - Ты что?

   - Мистер, Вы убили его? - спросил мальчишка.

   - Кого?

   - Ну, этого человека, про которого я говорил.

   - Нет. Что ты. Разве я похож на убийцу? Я вообще не убиваю людей.

   - Но... - мальчишка растерянно заморгал.

   - К тому же, в том месте, про которое ты мне говорил, людей не было.

   - Как не было? Я ведь сам видел!

   -Там не было людей, парень.

   - Но... а выстрел? В кого Вы тогда стреляли, мистер?

   - Всущество, - Макс посмотрел на "командирские" часы и подумал, что ленч уже скоро.

   - В существо?

   - Да. Людей там не было. Был только один ниггер, которого я и убил.

   - Кто был? - непонимающе переспросил мальчик.

   - Просто один вонючий ниггер, - сказал Макс.

   И чернокожей рукой поправил на голове Серую Шляпу...

СЫН ПОЛКА .

  В ответ он научил койотов выть. В те далёкие времена в Техасе была такая жизнь, что выть умел каждый...

Из американского фольклора.

   Когда тебя будят в четыре утра после того, как ты проспал считанных два часа - то невольно хочется врезать будящему так, чтобы он покатился куда подальше, а самому - продолжать спать. Но сержант 2-го Флоридского партизанского полка Конфедеративной Армии Северной Америки Уилф Матмэн хорошо понимал, что просто так его никто будить не станет. Поэтому он сел, мгновенно проснувшись.

   Над лагерем шёл зимний дождь. Противный, с ветром. Завернувшись кто во что, в основном - в самодельные непромокаемые плащи, на раскисшей земле беспробудным сном спали бойцы полка. Дождь твёрдыми струями громко стучал по плащам и шипел в жидкой грязи. Вдали бухали взрывы - не перестрелка, взрывалось что-то типа газа, Уилф отлично это различал и, потянувшись, коротко, сердито и исчерпывающе спросил у разбудившего его Макса:

   - Какого?

   Макса в темноте было почти не видно. Просто потому, что Макс Роерман по прозвищу "Расист" был негром. Чистокровным негром. "Афроамериканцем", как политкорректно выражались до этой войны. И, как и у всех вокруг, у него была своя собственная история, которую он не слишком любил рассказывать.

   Вообще, конечно, то, что Макс был чёрным, как туз пик, для отрядов "серых" выглядело не слишком обычно. Но с другой стороны - не было и таким уж исключением, таких случаев имелось немало. Максом даже в какой-то мере гордились просто как талисманом. Кроме того, он сам по себе был геройским парнем, чего не отнимешь - того не отнимешь. А большинство существ одного с собой цвета кожи он ненавидел как бы не больше, чем белые соратники - почти зоологической ненавистью, как ненавидят здоровые животные уродов и неполноценных собратьев.

   - Тебя полковник Боутон вызывает, - пояснил Макс.

   Уилф про себя чертыхнулся. Полковника он недолюбливал - нипочему, просто потому, что, на его взгляд, отец Пиви куда больше годился на роль командира полка. Но отец Пиви стал всего лишь начальником штаба...

   - Что ему нужно? - спросил Матмэн агрессивней, чем следовало бы. Но Макс не обиделся, он и сам хорошо знал, каково это, когда тебя, только-только как следует заснувшего, будят - лишь пожал плечами:

   - Не знаю. Я дежурил в штабе, он говорит - иди, найди. Давай, поднимайся, я пойду Алекса будить, ему меня пора сменять.

   - Вали к своему чёртову русскому, - проворчал Уилф, стараясь встать так, чтобы дождь не намочил относительно сухую форму.

   Алекс был лучшим другом Макса - русским, русских внезапно вокруг оказалось настолько до чёрта, что временами Уилф почти всерьёз подумывал, уж не тихая оккупация ли это? Но потом вспоминалось, что этих русских сюда привезло федеральное правительство - как рабов. И их самих, свободных американцев, это самое правительство хотело превратить в таких же рабов. После чего шутить про оккупацию уже не хотелось...

   Он выбрался, переступая через спящих тут и там людей, а потом - мимо палаток госпиталя и склада - на поселковую улицу. В воронках от мин шипела отблёскивающая вода. Но сама дорога была расчищена от мусора и машин (всё это растолкали бульдозером), а ямы - перекрыты редкими, но прочными металлическими сетками, чтобы можно было проехать. Вокруг лежали мокрые руины, было пусто и как-то дико, а где-то вдали уныло, жутковато выла собака. Уилф, ёжась под плащом и почти придрёмывая, шагал по улице, размышляя, зачем его вызывает полковник...

   ...Штаб располагался в единственном уцелевшем здании городка - всё остальное было взорвано или сожжено непонятно кем непонятно зачем. Когда-то тут был магазин, кажется. А что теперь штаб - можно было понять только по двум часовым у входа, с полей их шляп стекала вода, бесконечными струйками цедилась на ботинки. Уилфа пропустили без слов, наверное, были предупреждены.

   Полковник Боутон в штабе был один, хотя Уилф почему-то настроился на то, что тут идёт совещание, шум-гам, народ и всё такое прочее. Но за столом при свете переносной лампы сидел только полковник. Правда, над большой картой.

   - Сержант Матмэн, сэр, - буркнул Уилф, козырнув и с мрачным удовольствием отметив, что с его ботинок на полу собирается мерзкая лужа. Но Боутона, похоже, это ничуть не беспокоило - он указал на стул сбоку и спросил:

   - Куришь, сержант?

   Уилф с каменным лицом достал и стал методично набивать трубку. Не то, чтобы он так уж стремился курить или верил в то, что "табачный дым уносит проблемы" - нет. Для него курение трубки стало как бы ещё одним из символов того, что возврата к прошлой жизни с её идиотизмом нет. Отовсюду твердили, что курить - вредно?! Идите к дьяволу, я - буду курить, и буду курить именно трубку, потому что её курил один хороший человек, в доме которого Уилф прочитал книжку про тех, старых, мятежников. Которые курили поголовно и с детства. Он зарядил трубку поплотней, неспешно с чмоканьем и пыханьем раскурил её от специальной зажигалки, после чего всем своим видом показал, что готов слушать.