Странные игры - Нетылев Александр Петрович - Страница 107

И тут Елена заговорила.

- Да вы вообще страх потеряли?! - виконтесса вырвалась из рук Светланы, - Для вас сжечь душу и облить молоком - это одно и тоже?!

Она жгучим взглядом оглядела всех представителей "ближайшего круга".

- Побить, выбить зубы, запихнуть в стазис? Это что? Поведение высшего общества? Это поведение будущего человечества?!

Краем глаза Чезаре уловил победную улыбку Феликса. Он знал, с самого начала знал, что так будет!

- Виконтесса, - ровным голосом ответил преподаватель, - Альва свое получит, в этом вы можете не сомневаться. Я лично об этом позабочусь, если вас это успокоит. Стазис же - не мера наказания, а способ предотвратить дальнейшие эксцессы такого рода. Так же, как оно было на прошлом празднике, - он акцентировал внимание на слове "прошлом", указывая таким образом на прецедент.

- Да?! - переспросила девушка, - Тогда давайте затолкаем в стазис и Вернера! Он ведь прозвище "пан сводник" получил как раз за такие же шуточки!

- Все же эта шуточка куда более... злая, - поморщился кардинал, - И ваша нынешняя реакция тому подтверждение...

Он помолчал, а затем продолжил, и его интонации стали где-то на 20% вкрадчивыми, на 20% гипнотическими и на 60% сочувственными.

- Хотя я подозреваю, что она стала лишь одной из последних капель. У вас был тяжелый день. Было жестоко оставлять все дела по Филадельфии на вас одну. Но не надо срываться на людях, которые желают вам только добра.

- Виконтесса, - вмешался Грег, - У меня есть основания предполагать, что эти фотографии уже выложены в сеть. Его эмоциональный фон указывает на это. Возможно, в данном случае наказание несколько не соответствует идеалу, но тогда вам следует предложить свой вариант, не так ли?

И как будто этого было мало, к ним подошел еще и Хесус.

- Что тут произошло?

- Меня тут пытаются убедить, - фыркнула виконтесса, - Что за пролитое молоко надо избить человека ногами по лицу, вышвырнуть его планшет со всеми локальными файлами и положить в стазис от греха подальше, чтобы потом решить, что с ним делать.

- Что тут сказать, когда все независимо друг от друга кинулись за вас заступаться, вышло... чрезмерно, - ответил Чезаре, - Но вы же понимаете, что это не со зла. Если вы, как пострадавшая сторона, считаете, что наказания не требуется - быть посему. Что до стазиса - это зависит от того, осознал он свою ошибку или нет.

- В данный момент он лишь чувствует свое превосходство и радуется... полагаю тому, что скоро эти фотографии увидят очень многие, - покачал головой Грег, - Можно сказать, что все, включая эти несколько ударов, прошло по его план. Неплохой план, если уж на то пошло. Если придумать дальнейшее наказание, то виноваты будут еще и все, кто вмешался, а если оставить, как есть, то можно смело ждать повторения.

- Наказание!? - фыркнула Елена, после чего хлопнула ладонью себе по голове, - Проснитесь, люди! Убийца души до сих пор жива, королевой вашей школы является террористка, на счету которой более сотни загубленных жизней, а вы бьёте ногами по лицу мелкого хулигана...

Она зажмурилась и вытянула руки вдоль тела.

- Да что вы можете знать о наказаниях, кретинов куски!

- По пунктам, - привычно поморщился Чезаре, - Пожирательницу душ будут судить и накажут. Это я вам обещаю. Королева... За вас, на секундочку, не задумываясь вступились шесть человек. Пусть глупо, пусть чрезмерно... Но это как нельзя лучше говорит о том, что вы полностью заслуживаете этого, несмотря на ваше прошлое, которое так вас тяготит. Если бы в вас видели только убийцу, не стали бы заступаться.

- Стазис - это тот же карцер, только без наручников! - радостно воскликнула подошедшая Бетти. Ее лицо было чуть тронуто мстительной улыбкой, - Мне кажется, чтобы заработать столь страшную участь, нужно совершить нечто гораздо более отмороженное. Да и, как мне кажется, определить наказание должны король и королева школы, а не преподаватели!

Какое-то время Елена молчала. А потом медленно покачала головой:

- Мне абсолютно не льстит, что, в мою честь, люди готовы творить грязные дела.

Оттолкнув попытавшуюся помочь ей Светлану, виконтесса двинулась в сторону душевых... Хотя не нужно было быть шпионом, чтобы понять, что не в душевые она направляется. Рю какое-то время помедлил, а потом пошел за ней.

- Наши преподаватели не могут даже такое мелочное дело, как обливание человека сладкой жижей разрулить, чего уж там, выбирать наказание? - фыркнул Хесус.

Эта фраза вызвала смешки в толпе. И это стало последней каплей.

Чезаре был уже в тихом бешенстве. Не так уж часто он делал то, что считал верным с моральной точки зрения, без всякой задней мысли. И теперь он понимал, почему. Что толку поступать правильно, если что бы ты ни делал, все равно в твоих действиях будут видеть то, что хотят? Если в попытке заступиться видят жестокость, а в попытке ободрить - лесть? Если те, кому ты помог, будут считать это твоей обязанностью, а кому не смог - твоим преступлением? Если что бы ты ни делал, тебя все равно будут видеть опереточным злодеем? Доказывать, что ты не верблюд - увольте. Надоело. Ему уже хватило унижения в планере. А до того - по дороге в храм. Хватит. Пусть говорят, что хотят. Пусть ненавидят, если хотят.

- Не будет никакого наказания, - резковато ответил Чезаре, - В ЗШН нет запрета на унижение студентов. Вот, собственно, и все, ради чего потребовался этот срач.

Развернувшись, он двинулся прочь. Прочь... Оставив за спиной Хесуса-победителя, он уходил, провожаемый смехом студентов. Он не собирался отвечать. Он устал. До смерти устал. Пусть Хесус и его прихлебатели делают, что хотят.

Уйдя за угол, кардинал прислонился лбом к прохладному металлу стены. Наверное, правильным действием при таком уровне психического напряжения будет немного поплакать. Но он не собирался этого делать. Какие-то последние остатки сил, не растраченные за сегодняшний день, напоминали, что Мария не должна видеть его слез.

Мария... Это было все, что держало его в этой школе. Ему никогда не было интересно возиться со студентами. У него вызывал отвращение приказ Нарьяны позволять им умирать, если они недостаточно сильны, и он неоднократно нарушал его. Теперь же, после слов Хесуса и реакции на них, у него вызывали отвращение и сами студенты.

- Что случилось? - услышал он обеспокоенный голос за спиной.

Мария. Это была она.

- Ничего, - глухо ответил он.

Она подошла ближе и положила руку ему на плечо.

- Из-за "ничего" ты не был бы в таком состоянии, - сказала она, - Что случилось?

Чезаре вздохнул. И обернулся:

- Случилось то, что я раз за разом становлюсь козлом отпущения. То, что чем больше я пытаюсь что-то исправить, тем хуже становится. Заступился за Елену - внезапно оказался жестоким самодуром. Пришли на помощь Алистеру с Аблой - заполучил личного врага в лице Аблы, перед которым еще и пришлось унижаться. Спасли Акиру - он все равно погиб, а мы еще и виноваты остались. Предложил помощь - прослыл шантажистом. Хватит с меня всего этого!

Он осекся, увидев в ее глазах не столько сочувствие, сколько... разочарование. То, что он меньше всего хотел видеть в глазах Марии. Он ведь старался быть героем для нее. А теперь все пошло прахом. Пошло прахом из-за одного срыва.

- Прости, - покачал головой он, - Прости, что сорвался, хорошо?

Она молча подняла на него взгляд. Этот взгляд был теплым.

- Ты можешь сорваться, находясь рядом со мной, когда никто не видит. Тебе бывает тяжело, я знаю. Это нормально. Ты можешь сказать, как ты устал, как тебе хочется все бросить. Я пойму.

- Все с точностью до наоборот, - качнул головой Чезаре, - Я же знаю, что ты полюбила меня не в последнюю очередь за надежность. За то, что можешь прийти ко мне с любой проблемой, и я успокою и что-нибудь придумаю. И именно поэтому я не хочу... проявлять слабость. Не хочу разочаровывать тебя.