Опаленные крылья любви - Агаджанян Самсон - Страница 92

— Мамочка, вот увидишь, все будет хорошо. Врачи сказали, что у меня будет сын.

— Сын или дочь, лишь бы ты нормально родила.

— Никуда он не денется, рожу… Мама, можно я сейчас позвоню в Ташкент?

— Иди, звони своему чеченцу. Только не вздумай от меня передавать привет.

— Почему?

— Я его боюсь.

Наташа весело засмеялась.

— А почему ты его боишься?

— А кто сейчас чеченцев не боится?

— Лично я не боюсь.

— Ты у меня всегда была храбрая, вот и не боишься.

— Мамуля, видно, Вера своими рассказами здорово тебя напугала.

— Я и без ее рассказов по телевизору вижу, что твои чеченцы вытворяют. Людям головы отрезают, воруют…

— Мама, успокойся, пожалуйста, — и, чтобы закончить неприятный разговор, Наташа пошла звонить в Ташкент, Умару на работу.

— Наташенька!.. — радостно воскликнул он. — А я только что зашел в кабинет. Как ты долетела? Как мама?.

— Долетела хорошо. Мама жива и здорова. Большой привет передает и горит желанием увидеть дорогого зятя. Как ты себя чувствуешь?

— Скучаю по тебе. Мне кажется, что я тебя уже вечность не видел.

Она засмеялась.

— Я тоже скучаю.

— Ты когда прилетишь?

— Постараюсь в понедельник быть дома.

— Почему так долго?

— Пять дней — разве это долго?

— Для меня один день без тебя как целый месяц.

— Правда?

— Что правда?

— То, что ты сейчас сказал.

— Мне не нравится, когда ты сомневаешься в моих словах.

— Умарчик, ты не обижайся, но мне это хочется слышать каждый день!

— Тогда побыстрее возвращайся.

Под конец разговора она сказала Умару, что у мамы телефон неисправен и что звонит она от соседей. Про себя подумала: «Для пользы дела иногда полезно и соврать. И чтобы зря не звонил сюда эти пять дней, когда я буду в Москве».

Мать неодобрительно посмотрела на дочь.

— Зачем ты ему неправду сказала про телефон?

— Не хочу, чтобы он знал, что лечу в Москву.

— Что-то я тебя не пойму, объясни.

— Когда я была в Москве, написала письмо Ельцину, чтобы он дал разрешение на перевод Умара в российскую армию.

— И ты надеешься, что он тебе ответит?

— Я была на приеме у его помощника и тот пообещал, что Ельцин обязательно ответит.

— Ничего из этого не выйдет. Твой Умар чеченец, был бы он русский, другое дело. Садись, кофе попьем.

Некоторое время они сидели молча, каждая думала о своем. Первой заговорила Людмила Петровна. Она неожиданно спросила:

— Ты его сильно любишь?

— Не знаю, мама. Порою я по нему с ума схожу, но когда вспоминаю про Володю, мне становится не по себе.

— Ты же к Володе с прохладцей относилась!

— Да, мама, ты права. Любовь к Володе пришла только за год до его смерти. После его смерти даже не хотелось жить. Однажды я наглоталась таблеток. Врачи спасли.

— Ты действительно не в своем уме. А за Умара зачем замуж вышла?

— Я люблю его.

— Если любишь, то нечего корить себя. Володи уже нет. Прошлое не вернешь, а жить надо. Тем более сейчас, когда ты в таком положении.

В прихожей раздался звонок.

— Открой, студентка пришла.

Наташа открыла дверь и, увидев небольшого росточка девушку, вздрогнула. Перед ней стояла… Олеся. Та самая Олеся, которую любил ее сын Андрей. Девушка поняла, что приехала дочь хозяйки и, приветливо улыбаясь, сказала:

— Здравствуйте, Наталья Дмитриевна.

Потом, заметив на себе пристальный взгляд Наташи, растерялась.

— Можно, я войду? — тихо спросила девушка.

Наташа, придя в себя, молча уступила ей дорогу.

Из кухни выглянула Людмила Петровна.

— Познакомились?

Наташа молчала. Мать, заметив побледневшее лицо дочери, которая неотрывно смотрела на студентку, удивленно спросила:

— Что с тобой?

Наташа, не отвечая на ее вопрос, обратилась к девушке:

— Как тебя зовут?

— Зоя.

Наташа немного успокоилась.

— Интересное у тебя имя. Такие имена носят только в деревнях. Ты, наверно, оттуда?

— Да, — тихо ответила Зоя и, неслышно ступая, пошла в свою комнату.

А у Наташи перед глазами еще долго стояли Андрей и Олеся. Живой Андрей…

Людмила Петровна спросила:

— Она тебе не понравилась?

— Когда я увидела ее, мне показалось, что это Олеся.

— Какая Олеся?

— У Андрея была девушка и он собирался на ней жениться. Боже мой, как она похожа на нее!

С трудом сдерживая себя, чтобы не заплакать, Наташа пошла на кухню, но не выдержала. Слезы сами потекли из ее глаз. В кухню заглянула мать.

— Что без толку слезы лить? Надо было раньше думать, когда сына отправляла в военное училище. Сама виновата…

Через час Наташа приготовила ужин. За столом она невольно поглядывала на Зою. Та, чувствуя ее взгляды, краснела и смущалась, но потом обстановка стала непринужденной, особенно после того, как Зоя рассказала о том, как сдавала зачет профессору по биологии. Слушая ее, Наташа залилась смехом. Она давно на помнила, когда так смеялась…

На следующий день, рано утром, Наташа собралась в дорогу. Мать и Зоя еще спали. Наташа заглянула в комнату к девушке и тихо позвала:

— Зоя…

Та открыла глаза.

— Зоя, мне надо с тобой поговорить… Нет-нет, не вставай! Поговорим так. Дело в том, что мама в плохом состоянии, я боюсь, она долго не протянет…

— Наталья Дмитриевна, вы не переживайте, я за ней буду ухаживать.

— Я в этом не сомневаюсь. Я о другом. Если при родах я умру, дай слово, что никогда не оставишь маму одну.

— Как умрете? — испуганно спросила девушка.

Наташа молча смотрела на нее и вновь, как в первый раз, словно наяву, увидела Андрея и Олесю. Придя в себя, она тихо сказала:

— Все, что здесь есть, мама завещала мне. Если при родах я умру, она завещание оформит на тебя.

— Наталья Дмитриевна, мне ничего не надо…

Наташа грустно посмотрела на девушку, наклонилась к ней, поцеловала в щеку. В спальне матери она присела к ней на кровать. Мать сразу же открыла глаза,

— Уезжаешь?

— Да, мама. Мне пора, — она наклонилась к ней, поцеловала и неожиданно заплакала.

— Слезы, доченька, перед дорогой не к добру. Ты только не забывай меня. Иногда позванивай.

— Хорошо, мамочка, я буду звонить. Ты только не болей… Мама, если будет звонить межгород, трубку не поднимай. Хорошо?

Та молча кивнула.

— И еще у меня просьба к тебе, только, пожалуйста, не волнуйся, а молча выслушай. Я действительно боюсь родов. Мне кажется, что я умру.

— Ты опять за свое? — привстав с кровати, возмущенно произнесла мать.

— Мама, прошу тебя, не перебивай.

— Я не хочу тебя слушать!

— Мама, пожалуйста, выслушай до конца. Если я действительно умру, завещание перепиши на Зою. Она такая же, как Олеся: добрая, хорошая. Она будет за тобой ухаживать. До свидания, мама, и прости, что я оставляю тебя одну.

С трудом сдерживая слезы, она встала и не оглядываясь, пошла.

— Наташа…

Она резко повернулась. Людмила Петровна с трудом поднялась, подошла к дочери, прижав к себе, заплакала. Они долго стояли так и, наверно, каждая понимала, что это последняя их встреча. Наташа, глухо рыдая, с трудом вырвалась из объятий матери.

Еще не было двенадцати часов, когда Наташа прилетела в Москву. Дома в почтовом ящике ее ждал пакет. Она сразу поняла, откуда он, и долго не решалась ею вскрыть. Может быть, потому, что предчувствовала, каким будет ответ. И не ошиблась.

Уважаемая Наталья Дмитриевна!

Совместно с министерством обороны Российской Федерации мы внимательно рассмотрели Вашу просьбу о переводе Вашего мужа из Вооруженных Сил Узбекистана в Вооруженные Силы Российской Федерации. К сожалению, мы не можем удовлетворить Вашу просьбу. В настоящее время в наших Вооруженных Силах идет сокращение личного состава, в том числе высшего офицерского состава.

С наилучшими пожеланиями Помощник Президента Российской Федерации

А. Миронов.

Некоторое время она молча смотрела на хрустящий листок с президентской гербовой печатью. Потом разорвала его на мелкие кусочки, пошла в туалет и спустила в унитаз…