Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL. - Цао Сюэцинь - Страница 26

• Предыдущая
• 26/143
• Следующая

— Да что ты, бабушка Лю! — возразила жена Чжоу Жуя. — Верно говорится в пословице: «Помоги людям, и они тебе помогут». Мне ничего не стоит оказать тебе такую услугу, только делай все, как я тебе скажу.

Жена Чжоу Жуя тут же послала девочку-служанку разузнать, подавали ли обед старой госпоже.

Пока служанки не было, женщины продолжали беседу.

— Ведь барышне Фэнцзе сейчас лет восемнадцать — девятнадцать, не больше, — сказала старуха Лю. — А она ведет хозяйство такой огромной семьи?!

— Ах, бабушка, не знаю, что и сказать, — ответила жена Чжоу Жуя. — Госпожа Фэнцзе и вправду совсем еще молода, но управляется с такими делами, что не каждому взрослому под силу! А какая красавица! И на язык бойка. Поставь тут десять мужчин — всех переговорит! Погоди, увидишься с ней — сама убедишься. Одно плохо — со слугами чересчур строга.

Вернулась служанка и сказала:

— Старой госпоже подали обед в ее покои, там сейчас и вторая госпожа Фэнцзе.

Услышав это, жена Чжоу Жуя заторопила старуху:

— Идем скорее! Она бывает свободна только во время обеда. Уж лучше мы там ее подождем. А опоздаем, поговорить не удастся — она либо займется делами, либо отправится отдыхать.

Женщины оправили на себе одежду, старуха Лю дала последние наставления Баньэру и следом за женой Чжоу Жуя поплелась к дому Цзя Ляня.

Оставив старуху Лю ждать, жена Чжоу Жуя обогнула каменный экран перед воротами и скрылась во дворе. Зная, что Фэнцзе еще не приходила, она сначала разыскала ее доверенную служанку Пинъэр и рассказала ей о старухе Лю, присовокупив:

— Старушка пришла издалека справиться о здоровье госпожи. В прежние годы госпожа часто ее принимала, поэтому я и осмелилась привести ее сюда. Когда придет вторая госпожа, я все подробно ей расскажу, — надеюсь, она простит мне мою дерзость.

— Что ж, пусть войдет и посидит здесь, — после некоторого колебания решила Пинъэр.

Жена Чжоу Жуя привела старуху Лю и Баньэра. Они поднялись на крыльцо, и девочка-служанка откинула перед ними ярко-красную дверную занавеску. Из зала, едва бабушка Лю переступила порог, повеяло каким-то удивительным ароматом, и ей показалось, будто она поплыла в облаках благовонного дыма.

Все в зале так ослепительно сверкало, что больно было смотреть, даже голова кружилась. Старуха Лю только губами причмокивала да поминала Будду.

Пройдя через зал, они очутились в восточной стороне дома, в спальне дочери Цзя Ляня. Служанка Пинъэр, стоявшая возле кана, окинула старуху Лю внимательным взглядом, поздоровалась с ней и предложила сесть.

Одетая в шелка, вся в золотых и серебряных украшениях, Пинъэр была прекрасна, как цветок, и старуха решила, что это и есть Фэнцзе. Она уже хотела назвать ее «уважаемой госпожой», но жена Чжоу Жуя сказала:

— Это барышня Пинъэр.

Только услышав, что Пинъэр в ответ назвала жену Чжоу Жуя «матушкой Чжоу», старуха поняла, что перед нею всего лишь служанка, которая пользуется особым доверием госпожи.

Все сели на кан, и служанки подали чай.

Вдруг что-то зашипело, словно просеивали через сито муку. Старуха Лю огляделась, увидела висевший на колонне ящик, а под ящиком — похожий на гирю предмет, который раскачивался из стороны в сторону.

«Что за ящик?» — удивилась старуха Лю.

И тут неожиданно раздался звук, похожий на удар медного колокола, бабушка Лю испуганно вытаращила глаза. За первым ударом последовало еще восемь или девять.

Старуха хотела спросить, что все это значит, но служанки вдруг засуетились, забегали, послышались возгласы:

— Госпожа идет!..

Пинъэр и жена Чжоу Жуя проворно встали, предупредив старуху Лю:

— Сиди здесь, пока не позовут.

И поспешили навстречу госпоже.

Затаив дыхание, старуха Лю прислушивалась к голосам, доносившимся из соседней комнаты. Ей показалось, что десять, а может быть, и двадцать женщин, шурша шелковыми платьями, смеясь и разговаривая, прошли через зал и скрылись в боковой комнате. Затем появились три женщины с темно-красными лаковыми ларцами в руках и остановились неподалеку от входа в комнату, где сидела старуха Лю. С противоположной стороны зала послышался голос: «Подавайте!» Все сразу исчезли, осталось лишь несколько служанок, разносивших чай.

Воцарилась тишина. Через некоторое время две женщины внесли столик, уставленный мясными и рыбными блюдами, и поставили на кан. Одни чашки и тарелки были нетронутыми, из других — взято понемногу.

При виде кушаний Баньэр раскапризничался, заявил, что хочет мяса, и старухе пришлось дать ему шлепка.

Тут в дверях появилась улыбающаяся жена Чжоу Жуя и рукой поманила бабушку Лю. Старуха поспешно спустилась с кана и вышла в зал. Жена Чжоу Жуя шепнула ей что-то на ухо, и старуха заковыляла к дверям комнаты на противоположной стороне.

На двери висела мягкая узорчатая занавеска, в глубине комнаты под окном, выходившим на южную сторону, стоял кан, застланный красным ковром, 'на кане, у восточной стены — подушка, какие обычно подкладывают под спину, подушка для сидения, матрац, сверкавший золотым шитьем, и серебряная плевательница.

Фэнцзе в соболиной шапочке Чжаоцзюнь[114], куртке из темно-зеленого шелка, подбитой беличьим мехом и перехваченной жемчужным поясом, в отороченной горностаем темно-красной креповой юбке, густо нарумяненная и напудренная, бронзовыми щипцами разгребала золу в жаровне, возле которой греют руки. Рядом с ней стояла Пинъэр с лаковым чайным подносом в руках, на подносе — маленькая чашечка с крышкой.

— Еще не пригласили? — спросила Фэнцзе, продолжая разгребать золу.

Затем она подняла голову и, когда протянула руку, чтобы взять чай с подноса, вдруг заметила старуху и мальчика, которые стояли перед ней. Лицо ее приняло ласковое выражение, она осведомилась о здоровье старухи Лю и, повернувшись к жене Чжоу Жуя, недовольным тоном произнесла:

— Что же ты мне сразу не сказала!

Старуха Лю отвесила несколько низких поклонов и спросила, как чувствует себя почтенная госпожа.

— Сестра Чжоу, попроси ее не кланяться. Ведь я с ней не знакома, не знаю,. кем она мне приходится по старшинству, как к ней обращаться.

— Это та самая женщина, о которой я только что вам докладывала, — поспешно сказала жена Чжоу Жуя.

Фэнцзе кивнула.

Старуха Лю присела на край кана, а Баньэр спрятался у нее за спиной, и никакими уговорами нельзя было заставить его выйти и поклониться.

— Не хотят родственники нас признавать, — с улыбкой заметила Фэнцзе. — Одни говорят, что вы недолюбливаете нас, это те, кто в курсе дела, другие, которым ничего не известно, уверяют, будто это мы вами пренебрегаем.

Снова помянув Будду, старуха Лю сказала:

— Тяжело нам живется, денег нет на дорогу, не до визитов! Да и что ходить! Для вас унизительно, а над нами слуги будут смеяться!

— Обижаешь нас, бабушка, — улыбнулась Фэнцзе. — Мы — люди бедные, живем славой предков. А у самих ничего нет. Наше богатство — одна видимость! Недаром пословица гласит: «При императорском дворе и то найдется три ветви бедных родственников». Так что же говорить о нас с вами?! Ты госпоже докладывала? — спросила вдруг Фэнцзе у жены Чжоу Жуя.

— Ждала, пока вы прикажете, — ответила та.

— Пойди погляди, — велела ей Фэнцзе. — Если у госпожи никого нет, доложи и послушай, что госпожа скажет.

Жена Чжоу Жуя почтительно кивнула и вышла.

Между тем Фэнцзе велела дать Баньэру фруктов, и только успела перемолвиться со старухой несколькими словами, как Пинъэр доложила, что к госпоже явились экономки по разным хозяйственным делам.

— Я занята, у меня гости, — сказала Фэнцзе, — пусть придут вечером. Но если что-то очень важное, впусти!

Пинъэр вышла и тотчас вернулась.

— Ничего важного нет, — доложила она.

Спустя немного вернулась жена Чжоу Жуя:

— Госпожа сказала: «Премного благодарна за внимание, но я занята. Пусть примет гостью вторая госпожа. Если же у бабушки Лю какое-нибудь дело —. пусть тоже обратится ко второй госпоже».

• Предыдущая
• 26/143
• Следующая