Последний дубль Декстера - Линдсей Джеффри - Страница 17

И она видит.

В первый раз она смотрит на МЕНЯ, и видит МЕНЯ, и понимает, кто я на самом деле, и наконец я могу показать ей, как она дорога мне, как никому другому, показать, что это могло случиться только так и никак иначе, и наконец я могу открыть ей сокровенного МЕНЯ, истинного МЕНЯ.

Я могу показать ей свою любовь.

И чтобы знать наверняка, что она всегда будет видеть мою любовь, я вырываю ее глаз и оставляю его у себя, чтобы и я всегда помнил это.

И чтобы она по-настоящему видела, как я люблю ее, я наполняю своей любовью то место, где прежде был ее глаз.

А потом все позади. И я снова ощущаю горечь. Потому что ничто не вечно. Но любовь должна быть вечной, и я хочу, чтобы с нашей любовью так и произошло. И чтобы эта любовь осталась вечной и не могла больше ни измениться, ни закончиться, я должен сделать только одно. Так, чтобы ничто не смогло заставить нашу любовь потускнеть, оборвать этот идеальный момент. Это очень важно.

Поэтому я ее убиваю.

Кто-то покашлял; я открыл глаза, и первым, кого увидел, оказалась Джекки. Она смотрела на меня с очень странным выражением – смесью восхищения и ужаса, словно услышав негромкий шелест кожистых крыл, все еще раздававшийся в моем мозгу.

– Что? – спросил я у нее.

Она покачала головой, и ее хвост мотнулся из стороны в сторону.

– Ничего, – ответила она. – Просто я… – Она прикусила губу и нахмурилась. – Где это вы сейчас были?

– О, – пробормотал я, ощущая, как краска заливает щеки. – Я… хм… это трудно объяснить.

Дебора хихикнула, что показалось мне не самым дружеским жестом с ее стороны.

– А ты попробуй, – хмыкнула она. – Мне тоже интересно послушать.

– Ну… э… – начал я, демонстрируя отсутствие обычного моего блестящего мышления. – Я… э… Я, видите ли, пытаюсь представить себе. О чем думал убийца, что он чувствовал.

Джекки продолжала, хмурясь, смотреть на меня.

– Ну-ну, – произнесла она.

– Э… – Моя речь по-прежнему состояла преимущественно из односложных слов. – Поэтому я… Я двигаюсь назад, отталкиваясь от того, что мы все видели. С помощью того, что мне известно. То есть, – поспешно поправился я, – с помощью того, чему меня учили, – ну, учебники и…

– Двигаетесь назад? – переспросила Джекки. – Что это значит?

– Это… э… ну, – осторожно начал я. – В каждом убийстве есть что-то особенное, неповторимое, поэтому вам нужно попытаться представить, что заставило кого-то совершить его.

Джекки наконец-то моргнула.

– Ладно, – сказала она. – Пусть так. Вот он оторвал ей сосок. И о чем это говорит вам?

– Все зависит от того, как это было проделано, – ответил я. – Если сосок отрезан, это означает: я наказываю тебя за то, что у тебя есть сосок. Вот он есть, а вот его у тебя больше нет.

– Нет, этот сосок откусили, – напомнила Дебора. – О чем это говорит?

– Я тебя люблю, – ответил я не раздумывая, однако довольное шипение Попутчика подтвердило, что я прав.

Дебора скептически хмыкнула, а Роберт пробормотал: «Ну и срань». Однако Джекки это, похоже, поставило в тупик.

– Я тебя ЛЮБЛЮ? – переспросила она. – Он откусил ей сосок, чтобы так сказать, что любит ее?

– Это, хм… – объяснил я. – Это не та нормальная любовь, к которой мы привыкли.

– Да ну, – произнесла Дебора.

– Но у этого типа все связано с сексом, – настаивал я. Почему-то я чувствовал себя немного обиженным, хотя не мог понять, чем именно. – Это смесь влечения, секса и любви, такая сильная, такая мучительная, что он не может выразить ее иначе… – Я пожал плечами. – Иначе, чем сделал.

Я оглянулся на маленькую аудиторию. Дебора вновь приняла свое обычное выражение твердокаменного копа, а судя по виду Роберта, он изо всех сил старался не рассмеяться. Вот только Джекки смотрела мимо меня, куда-то вдаль поверх моего плеча, медленно покачивая головой.

– Кажется, я понимаю, – произнесла она наконец.

Дебора недоверчиво тряхнула головой.

– Правда? – удивилась она. – Господи боже, как это?

Джекки повернулась к ней.

– Это немного похоже на актерскую игру, – объяснила она. – Вроде как когда играешь Шекспира. Он ведь ничего не говорит в тексте – ни того, как играть, ни того, как произносить реплики. Поэтому приходится представлять себе то, что он имел в виду, как представлял твою игру, твои реплики, и потом уже отталкиваться от этого. – Она улыбнулась мне. – Как сказал Декстер.

Жар, который я ощущал на щеках, сполз куда-то в грудную клетку. Кто-то меня понимал. Джекки понимала, что я делаю. Казалось невероятным, что эта богиня голубого экрана могла понять кого-то вроде меня, поэтому я просто стоял, глядя на нее, а мои губы сами собой сложились в благодарную улыбку.

Но, конечно же, Роберт не мог позволить мне даже минуты настоящего счастья.

– Ох, бога ради, – сказал он. – Тут тебе не гребаный Шекспир, лапуля. Здесь не твой театр, мать его. Это реальный мир. Тут гребаный псих, жопа со съехавшей крышей, которому нравится откусывать титьки, так что, играя в любительский спектакль, его не поймаешь.

– Равно как и привычка блевать при виде капли крови, – сладким голосом отозвалась Джекки.

Роберт открыл рот, закрыл его и снова открыл. Впрочем, Дебора подала голос прежде, чем он нашелся с остроумным ответом.

– Ладно, отлично, – сказала она. – Рада, что ты это понимаешь, Джекки. Я вот не понимаю, но потому и держу при себе Декстера.

– А что тогда мой чертов профессионализм? – обиделся я. – И мой недооцененный ум? И…

– Но я пока не вижу, – сказала Дебора, оборвав перечень моих недооцененных достоинств, – каким боком это связано с тем, с чего ты начал. Насчет глаз. То есть, – она подняла руку, не дав мне возразить, – все так: он вырвал ей глаз, трахнул ее в глазницу и убил ее.

– И забрал с собой ее глаз, – добавил я.

– Вам это неизвестно, – выпалил Роберт.

– Думаю, известно, – возразил я.

– Большинство таких типов прихватывают с собой сувениры, – подтвердила Дебора, и на короткую секунду я насладился тем, что у меня есть сестра, которая иногда даже встает на мою сторону. – Это факт, об этом во всех учебниках написано.

– Значит, нам теперь нужно искать парня, у которого карманы полны глаз? – брезгливо сморщил нос Роберт. – Срань господня.

Джекки фыркнула.

– Классная мысль, Боб, – заявила она. – Давайте обыскивать всех подряд, и если мы обнаружим кого-нибудь с мешком глаз, это и будет наш парень.

– Заметьте, не я первый это предложил, – вскинулся Роберт и явно собирался продолжать, но ему помешала Дебора.

– Заткнитесь оба, – рявкнула она, и оба актера послушно замолчали. Сестра посмотрела на меня. – Велики ли шансы того, что он проделывал это и раньше?

Я подумал над этим.

– Вполне возможно, – пробормотал я. – Вряд ли часто, но раз или два – почти наверняка.

Джекки нахмурилась и склонила голову набок.

– С чего вы это решили?

– Первый раз не стал бы таким… таким совершенным, – объяснил я. – Даже просто убить человека стоит в первый раз больших усилий, большего напряжения. Он бы сделал все тяп-ляп и поспешно смылся бы с места преступления. А вот если бы после этого его не поймали, он бы начал размышлять о том, как бы все сделал, если бы… – Я кивнул Джекки, запнувшись при мысли о том, что она все поняла. – Ну, вы понимаете.

– Угу, – кивнула она. – Тогда он думает: это все прошло слишком быстро, меня не поймали – значит, в следующий раз я попробую… – Ее взгляд снова стал отсутствующим, словно она это видела. Приятно было смотреть на нее, однако Дебора, разумеется, не дала мне насладиться всласть.

– Ладно, – произнесла моя сестра. – Давайте-ка потянем за эту ниточку, посмотрим, не удастся ли что-нибудь вытянуть.

– А что нам с этого? – не успокаивался Роберт. – Я хочу сказать, если он и проделывал подобное и раньше, его же все равно не поймали.

– Достойное восхищения отрицание очевидного, – ухмыльнулась Джекки.