Фобос (СИ) - Шмелёв Николай Владимирович - Страница 46

День клонился к закату и гружёные сувенирами, члены команды возвращались на корабль. Следуя к рейсовому челноку, Шелтон готов был поклясться, что две промелькнувшие фигуры на Базарной площади он где-то видел. Ещё он подумал о том, что как шпика не наряжай, он шпиком останется. Даже пёстрая одежда на нём кажется серой. Ещё одна успокаивающая мысль посетила его голову, будто это, всего лишь, его нелепые подозрения. «Может усталость? — подумал Ник. — Или стареть стал — определённо». Но, всё-равно, чувствовал командир себя неуютно.

Искусственная ночь опустилась на корвет. Люди мирно похрапывали в своих каютах, переворачиваясь с боку на бок и причмокивая во сне.

Снилось Шелтону, что голуби, под бравурную «Мурку» обгадили весь корвет, а Таран попросту утонул… И весло, огромное, как собор святого Петра…

Утром он проснулся совершенно разбитым. Вопреки ожиданиям, отпуск на пользу не пошёл, а скорее, даже — наоборот. Монотонность унылых будней не приемлет резких всплесков, в виде отпуска, пусть и краткосрочного. Тут ещё эти видения — прямо мания преследования…

Не прошло и пяти минут после побудки, как тут же нарисовался Петерсон в идиотской шляпе и таким же выражением лица. В целом, одет он был по тропическому варианту и Виноградову ничего не оставалось делать, как тяжело вздохнуть:

— Куда теперь?

— В Египет, — ответил Инспектор, хитро ухмыляясь.

На брифинге в кают-компании, команда вздохнула ещё тяжелее. Перед глазами коллектива проплыл жёлтый унылый песок под палящими лучами белого солнца, немилосердно сжигающего всё вокруг. Тут же померещились толпы вездесущих туристов, жаждущих приобщиться к мировому культурному наследию и чтобы затеряться среди них, придётся опять напяливать дурацкие гражданские шорты, вместо комфортного бронекостюма. На помощь «Чудильников» рассчитывать не приходится, учитывая многолюдность местности и наличие полицейских на верблюдах. Миссия предполагала режим инкогнито и вступать в конфронтацию с местными полицейскими подразделениями в планы Петерсона не входило. В головах женской части коллектива промелькнула мысль про отсутствии холодной газировки, а в мужских, естественно, про отсутствие холодного пива. Не у всех, но у подавляющего большинства.

— Как тут люди живут? — задал Крот риторический вопрос, в принципе, ни к кому не обращаясь.

— Человек, как скотина — привыкает ко всему, — пожал плечами Таран. — На полюсах индивиды работают — ничего. Мороз бывает такой, что простой металл лопается, как стекло.

Наконец-то собрались все и Петерсон огласил вводную часть задания:

— Нам нужно пробраться внутрь Большого сфинкса. К тайному входу, ведущему от Нила в подземелья этой химеры, мы не попадём.

— Почему? — спросил Шелтон, не надеясь на сколь-нибудь вразумительный ответ.

— Слишком много туристов, да и копать придётся. Хоть «Хамелеон» и оборудован таким приспособлением, шуму будет много.

— Тогда как? — уточнил командир спецназа.

— Как туристы попадаем внутрь пирамиды Хеопса, а там тоннелем до пирамиды Хефрена, — пояснил Инспектор. — А уж из неё — к Большому сфинксу. Там, возможно, придётся воспользоваться вентиляционными каналами.

— Почему не сразу к стыку трёх ходов от каждой из пирамид? — спросил Хударев, решивший лишний раз козырнуть своим кругозором.

Петерсон вздохнул и снизошёл до пояснения:

— В этом участке вход, зачем-то, залили огромным количеством бетона.

Пролетая над тремя Великими пирамидами в режиме «стелс», «Моль» оставалась невидима для постороннего наблюдателя. Таран наклонился к уху Крота и довольно громко спросил:

— Знаешь, что мне сейчас хочется сделать?

— Догадываюсь.

— Вот именно — открыть люк и крикнуть вниз: «Поберегись!» Причём, я даже не знаю, что мне больше доставит удовольствия: испачкать пирамиду, сфинкса или туристов…

— Давайте все вместе! — радостно подхватил идею Базука, отчего все дамы густо покраснели.

«Хамелеон» пристроили в прибрежных зарослях одного из многочисленных протоков Нила. Оставив, как всегда, Мотылька присматривать за техникой, псевдотуристы направили стопы в сторону Великих пирамид. Жара. Сорок градусов по Цельсию в тени. Финики сохнут прямо на пальмах.

— Понятно теперь, откуда мумии взялись, — обречённо протянул Кризис, глядя на рифлёные стволы. — Таран — осторожней! Жидкость испаряется прямо в стаканах.

Кувальцев лениво смахнул ладонью со лба пот и с унылым выражением лица, ответил оппоненту на его нападки:

— При таком пекле не то что водку пить — бормотухи неохота. Коленки ещё солнцем жжёт!

— А я тебе говорил! — оживился Бубен. — Надевай белые штаны. А ты: испачкаются, испачкаются…

— Белые штаны — плохая идея, — встрял в разговор Крот, со знанием дела проясняя ситуацию с белоснежными портками. — Даже газы не выпустишь.

— Почему? — не понял Бубнов, с подозрением косясь на замкомвзводного.

— А если понос? К тому же неожиданный — от чрезмерного пикового напряжения.

— У Люськи таблетки есть, — отмахнулся Бубен, под улыбки остальных членов команды.

— Вот только стирального порошка нет! — заржал Крот.

За бесцельным разговором они вступили в полосу действия туристических маршрутов. Первое, что встретилось на пути, оказалось небольшим восточным базаром, заваленным доверху всем, чем только можно: от баклажанов до сувениров, в виде лежачего сфинкса. Бирюзовые бусы сомнительного качества, ювелирные украшения — отнюдь не лучшего, мирно соседствовали с подвяленными абрикосами. Финики никто не подсчитывал…

Хари оглядела всё это великолепие и задумчиво спросила:

— Почему восточный базар пёстрый, как коралловый риф? Может быть, в противовес унылому однообразию пустыни?

— Может быть потому, что всё познаётся в сравнении? — вопросом на вопрос ответила Кузнецова. — Вот наглая красота некоторых самоцветов — аж в глазах рябит! Но насыпь их кучу и они тут же станут конкурировать друг с другом, выпячивая наблюдателю свои достоинства. Тут уже трудно оценить по достоинству красоту отдельного камня. Достоинства каждого самоцвета нужно рассматривать в индивидуальном порядке. Так и базар на фоне пустыни выглядит как бешеная окраска холста сумасшедшего художника.

— Скорее всего, это действительно в противовес унылой пустыне, — согласилась с первым доводом Мухина. — Люди в тропиках, где есть дождевые леса, ходят почти голые, зато тропические бабочки порхают размалёванные, как те, которые стоят на паперти… В средней полосе, то есть в умеренных широтах, подобное равновесие устоялось и приняло среднее значение между красотой природы и повседневной одеждой человека.

Пирамида Хеопса доминировала над остальными постройками и под эгидой международного туризма, команда проникла внутрь вполне легально. На каком-то этапе они отстали от надоевшего гида и от остальных приблудных ротозеев, разинутыми ртами ловивших импортных мух, а развесившимися ушами улавливая белиберду экскурсовода. Он её заучил наизусть и теперь сыпал непроверенными фактами направо и налево, впечатляя посетителей пирамид мнимыми победами своих соотечественников, канувших в лету ещё в незапамятные времена. Свернув в боковую галерею, Петерсон первым уперся в металлическую решётку, служившей одновременно и дверью, и преградой. На ней на трёх языках: арабском, английском и русском, было начертано — «Проход строго запрещён». В надписи на русском языке и шрифт оказался крупнее, и буквы толще. Для этого краски не пожалели. Висячий замок на Тарана впечатления не произвёл и он не стал его даже ломать. К тому же, против этого действия был категорически против Инспектор, не желавший демаскировать команду раньше времени. Достав маленькую отмычку, Кувальцев засунул её в гнездо и хватило пары секунд, чтобы механизм поддался. Пройдя за решётку, замок вернули на место и продолжили путь внутрь подземных галерей, которые так тщательно скрывались от посторонних глаз. Путь внутри пирамиды оказался недолгим и преодолев не более ста метров, команда оказалась в подземной камере, из которой вели три пути.