В Париже дорого умирать - Дейтон Лен - Страница 32

— Избавьтесь от всех, — сказал я. Он кивнул.

Я допил вино.

— Три франка, — сказала женщина.

— А где бутерброд с сыром?

— Мы продаем только вино.

Я бросил три новых франка на стойку. Мужчина в углу закончил раскладывать пасьянс и собрал потрепанную колоду. Потом допил вино, встал, подошел к стойке и водрузил на нее пустой стакан и засаленную колоду, прикрыв сверху двумя двадцатифранковыми купюрами. Потом вытер руки о рабочую куртку и какое-то время смотрел на меня. Глаза его были внимательными и настороженными. Затем он направился к двери.

— Так вы скажете мне, где дом месье Датта? — снова спросил я женщину.

— Мы только продаем вино. — Она сгребла мелочь.

Я вышел под жаркое полуденное солнце. Мужчина, раскладывавший пасьянс, неторопливо шел к трактору. Высокий, более упитанный и куда более сообразительный, чем аборигены, лет тридцати. Идет, как кавалерист. Дойдя до заправки, он тихонько свистнул. Дверь мгновенно открылась, и оттуда вышел заправщик.

— Десять литров.

Заправщик кивнул. Он сунул заправочный пистолет в бак, включил помпу и начал качать бензин. Я наблюдал за ними с близкого расстояния, но они не обращали на меня внимания. Когда стрелка показала десять литров, заправщик перестал качать и водрузил заправочный пистолет на место.

— До завтра, — сказал высокий мужчина. Расплачиваться он не стал. Забросил ногу через сиденье трактора и завел двигатель. Мотор громко зарокотал. Тракторист слишком быстро тронулся с места, и большие колеса какое-то мгновение буксовали, прежде чем вцепиться в мостовую, а потом трактор покатил прочь, оставляя за собой голубой дымный хвост. Одноухий пес снова проснулся от этих звуков и палящего солнца и понесся по дороге, лая на тракторные колеса. Высокий тракторист нагнулся в седле, как следопыт апачи, и огрел пса палкой по единственному уху. Пес взвыл и прекратил погоню. Остальные собаки тоже утомились, жара вытянула из них энергию. Теперь они лишь изредка взлаивали.

— Я хочу доехать до дома Датта, — сказал я заправщику. Тот смотрел вслед трактору.

— Он никогда не научится, — сказал он. Пес прохромал обратно в тенек у заправки. Заправщик повернулся ко мне. — Некоторые собаки такие. Необучаемые.

— Если я поеду к Датту, мне потребуется двадцать литров лучшего бензина.

— Есть только один сорт.

— Мне понадобится двадцать литров, если вы будете любезны указать мне дом Датта.

— Вам лучше залить полный, — сказал заправщик и впервые посмотрел мне в глаза. — Вам ведь понадобится ехать обратно, верно?

— Верно, — согласился я. — Заодно проверьте масло и воду.

Я достал из кармана десять франков.

— Это вам, — сказал я. — За беспокойство.

— Аккумулятор я тоже проверю.

— Я порекомендую вас туристическим фирмам, — сказал я. Он кивнул. Затем взял заправочный пистолет и залил бак, открыл капот и протер тряпкой аккумулятор.

— Все в норме, — сообщил он.

Я заплатил ему десять франков.

— Колеса проверите?

Он пнул одно из них.

— Сойдет. Вам всего лишь дальше по дороге. Последний дом перед церковью. Они вас ждут.

— Спасибо. — Я постарался скрыть удивление.

По прямой дороге тащился автобус, взметая клубы пыли. Он остановился возле кафе. Пассажиры высыпали наружу, чтобы посмотреть. Водитель забрался на крышу автобуса и спустил оттуда несколько коробок и ящиков. Одна женщина держала живую курицу, вторая — птичью клетку. Они одернули платья и потянулись.

— Еще визитеры, — заметил я.

Заправщик покосился на меня, а потом мы оба уставились на автобус. Пассажиры закончили разминать затекшие конечности и снова поднялись на борт. Автобус двинулся дальше, оставив на дороге лишь четыре коробки и клетку. Я посмотрел на кафе и заметил глаза в окне. Быть может, это кот следил за птичкой в клетке. Такой вот особенный кот.

Дом оказался последним на этой улице, если, конечно, можно назвать улицей бесконечные стены и заборы. Я остановился у ворот. Ни таблички, ни звонка. Присматривавший позади дома за двумя привязанными козами ребенок уставился на меня, а потом убежал. У дома росла небольшая рощица, наполовину скрывающая большой серый бетонный блок: неразрушимый вклад вермахта в европейскую архитектуру.

Проворная маленькая женщина торопливо подошла к воротам и открыла. Дом оказался высоким и узким, и не сказать, чтобы красивым, но умело расположенным на примерно двадцати акрах. Справа огород заканчивался двумя теплицами. За домом виднелся небольшой парк, где статуи прятались за деревьями, как играющие в пятнашки серые каменные дети, а в середине тянулись ровные ряды фруктовых деревьев, огораживая место, где едва виднелось хлопавшее на легком ветерке развешанное белье.

Я медленно проехал мимо грязного бассейна, где качались на воде пляжный мяч и несколько оберток от мороженого. У самой поверхности мельтешили мошки. Вокруг бассейна стояла садовая мебель: кресла, скамейки и стол с порванным зонтом. Женщина, пыхтя, шла рядом с моей машиной. Я ее узнал: та самая, что вкатила мне укол. Я остановил машину на вымощенном дворике, женщина распахнула боковую дверь в дом и провела меня через просторную кухню. По пути она закрыла газовый кран, выдвинула ящик, достала оттуда белый передник и повязала на талии, не замедляя шага. Полы центрального входа были выложены каменными плитами, стены выбелены, а на них висели мечи, щиты и древние знамена. Мебели мало: дубовый сундук, несколько старых стульев, столы с большими вазами со свежесрезанными цветами. В конце холла оказалась бильярдная. Там горел свет, и блестящие разноцветные шары лежали на зеленом сукне, как на картине в стиле поп-арт.

Маленькая женщина поспешала впереди меня, открывая двери и пропуская меня, каждый раз перебирая большую связку ключей, запирала каждую дверь, потом обгоняла меня и снова поспешала впереди. Наконец она привела меня в гостиную. Та оказалась уютной и изысканной в отличие от мрачной суровости остальной части дома. Четыре роскошных дивана с цветочной обивкой, растения, безделушки, античные ларцы, полные античной посуды. Фотографии в серебряных рамках, пара странных современных полотен, выполненных в первичной цветовой гамме, изогнутый бар, отделанный позолоченной жестью и пластиком. На полках за баром стояли бутылки, а на стойке рядком стояла всякая необходимая утварь: шейкеры, фильтры, ведерки для льда.

— Счастлив видеть вас, — произнес месье Датт.

— Это хорошо.

Он поощрительно улыбнулся:

— Как вы меня нашли?

— Одна птичка напела.

— Чертовы птички, — все так же улыбаясь, сказал Датт. — Но это не важно. Скоро ведь открытие охотничьего сезона, не так ли?

— Возможно, вы и правы.

— Почему бы вам не присесть? Позвольте угостить вас выпивкой. Сегодня чертовски жарко, даже не припоминаю такого.

— Не вздумайте ничего затевать, — сказал я. — Сюда явятся мои парни, если я задержусь тут слишком долго.

— Ну что у вас за грубые мысли. Все же полагаю, что ваш ум в основе своей весьма гибок. Но не бойтесь, вас тут не собираются кормить отравленной пищей или что-то в этом роде. Наоборот, я надеюсь доказать вам, насколько ошибочна ваша оценка моей скромной персоны. — Он потянулся к хрустальным графинам. — Как насчет скотча?

— Ничего, — отказался я. — Совсем ничего.

— Вы правы.

Датт подошел к окну. Я последовал за ним.

— Ничего, — повторил он. — Совсем ничего. Мы оба с вами аскеты.

— Говорите за себя. Лично я люблю периодически слегка потакать своим желаниям.

Окна выходили во внутренний двор. Заросшие плющом стены подчеркивали четкую геометрию белых ставней. Там стояла голубятня, и белые голуби вышагивали туда-сюда по булыжникам.

У ворот раздался гудок, и во внутренний двор въехала большая машина «скорой помощи» марки «Ситроен». На боку под красным крестом шла надпись «Клиника „Паради“». Машина была вся в пыли, как после долгой поездки. Из-за руля выбрался Жан-Поль и надавил на клаксон.