Магия страсти - Чарова Анна - Страница 50

Он оказался отличным рассказчиком. Окружившие нас крестьяне рвали животы, когда Эд рассказывал обыденную, в общем-то, вещь — как воображаемый Юрчи, которого все считали прославленным охотником, увидев бегущего на него кабана, бросил арбалет и запрыгнул на дерево. У того Эда, которого я знала раньше, была дисграфия — он писал криво и с ошибками, хотя читал очень много. Если бы мы знакомились в Интернете, у него не было бы шансов. Его двойник здесь блистал красноречием, что неудивительно — все наследники и наследницы княжеств отлично образованны и обучены риторике. Но у Ледаара был именно талант — он не просто рассказывал связно, он сдабривал повествование эмоциями и жестами, вставлял простонародные словечки, и благодарная публика хохотала до упаду.

Девушек было всего четыре, младшей лет четырнадцать, старшей, с битым оспой лошадиным лицом, — около восемнадцати, и все они пускали слюну на моего Эда даже несмотря на то, что он изображал инвалида, на меня же мужчины не смотрели, хотя тут, на лесоповале, женщины были в меньшинстве.

Когда закончилась байка про кабана, который разорвал ногу Эда так, что ее пришлось отрезать, грянула музыка, и крестьяне пустились в пляс. В круговороте лиц и тел я не заметила, как прибежала девочка с двумя жидкими косичками и короткой левой рукой, болтающейся плетью, схватила нашу хозяйку за рукав, потянула — старушка наклонилась к ней — и зашептала, размахивая руками.

Хозяйка преобразилась на глазах: из доброй бабушки превратилась с старую хищную птицу, увидевшую добычу. Зыркнула на меня, слушая девочку, кивнула. Появилось скверное предчувствие, я наклонилась к Эду, чтобы поделиться соображениями, не пора ли нам бежать, но старуха спикировала на меня, схватила за руку.

Наверное, за нами пришли люди Ратона, подумала я, но не сообразила, что делать дальше, дернула руку, но старуха ее держала крепко.

— Приехали стражники, — прошептала она, слезая со скамьи. — С минуты на минуту они будут здесь, Вианта, тебе надо уйти.

Эд ее услышал — теперь он знает, кто я, — вскинул брови, открыл рот, но старуха продолжила:

— Идите за мной.

Я покосилась на Эда и протянула ему руку, он поднял клюку и поскакал за нами, уворачиваясь от лесорубов и их жен, снова исполняющих танец брачующихся фазанов. Они выпили, и им было так хорошо, что про нас они ненадолго забыли.

К дому старухи мы пробирались окольными путями — вдоль сараев, что вдали от дороги. Костер уже не горел так ярко, и в свете луны я заметила четверых мужчин с арбалетами, направлялись они в сторону празднества. Мы засели за снопом сена, подождали, пока они исчезнут из виду, и юркнули в свой сарай, где на сене сопел спящий Арлито, накрытый каким-то тряпьем.

— Сделайте вид, что спите, — посоветовала старуха. — Вряд ли они будут на вас смотреть, но лучше не испытывать судьбу. Я опишу вас так, что они не подойдут к сараю.

— Почему вы помогаете нам? — удивилась я.

— Потом объясню. Вспомни деревню Гусятня, твой ответ там.

Старуха бесшумно растворилась в темноте. Музыка смолкла — стражники добрались до танцующих, и воцарилась такая тишина, что стали различимы голоса, но слов было не разобрать. Я лежала, уткнувшись лицом в сухую траву, и боялась пошевелиться, плечо прижималось к теплому боку Эда. От страха алкоголь выветрился, и восприятие сделалось ясным.

Вдалеке что-то треснуло, и мужские голоса начали приближаться — неужели все-таки решили на нас взглянуть? Я нащупала руку Эда и сжала ее.

— Надо было взять арбалет, — прошептал он в самое ухо, аж мурашки по спине побежали. — По-моему, пора бежать…

Подстегиваемая паникой, я чуть было не согласилась с ним, но услышала надтреснутый, нарочито громкий голос нашей хозяйки-старушки:

— Говорю ж вам: калека он, без ноги, а сын ихний точно больной, потому что здоровые дети так не спят.

Когда она его тащила, он даже не проснулся. Еще болезнь какую принес нам в село…

— Что ж ты их приняла-то, раз мальчишка болен?

— А откуда мне знать-то? Это я потом поняла, когда они ушли, а он закашлял. Да так кашлял, будто захлебывался. Как чувствовала, в сарае их положила, в дом не взяла. А вдруг он прям тут и помрет, что мне тогда делать? Сено сжечь, как при чуме? А скотину зимой чем кормить?

Еще сильнее сжав руку Эда, я накопила слюны и закашляла. Сначала получилось сухо, потом — убедительно, с бульканьем. Выплюнула слюну со звуком, имитирующим рвоту.

— Раад, по-моему, ему хуже, — пробормотала я, расплела косу, взъерошила волосы. — Люди пришли, надо у них попросить хотя бы какой травы, чтоб снять горячку.

Эд вошел в роль и тоже кашлянул, говоря:

— Нас тогда выгонят…

— Все равно теперь. — Я всхлипнула, а хозяйка на улице проговорила с ужасом:

— Вот! Уже и калека этот кашляет, забери его Незваный!

Чтобы увидеть нас, стражникам достаточно было перегнуться через доски и посветить факелом, я решила опередить их и выпрыгнула навстречу, искривила рот и потянулась к ближайшему в бронзовой кирасе:

— Люди, помогите! Плохо моему сыночку, ему Нужно к лекарю!

Мужчина опустил забрало шлема, отпрыгнул назад. Метра на два без разгона скакнул, как гигантский кузнечик, на лету сшиб напарника с факелом, прицелился в меня из арбалета и крикнул:

— Не подходи!

С истошным воплем «Ой-ой» хозяйка схватилась за голову и тоже от меня попятилась, я упала на землю — на случай, если у кого-то сдадут нервы и он выстрелит.

Командир злобно сплюнул в траву и проговорил:

— Ну их к демону! Уходим!

Для пущей убедительности хозяйка с причитаниями увязалась за «избавителями», попросила выгнать нас из ее сарая, но от нее отмахнулись.

С облегчением я выдохнула, когда услышала отдаляющийся цокот копыт, перепрыгнула через доски, с разгону налетела на Эда, повалила его в сено, счастливая, собралась расцеловать, но прочла на его лице такое недоумение, что отпрянула, инстинктивно одернула юбку. Ледаар справился с чувствами и сделал вид, будто ничего не случилось, а мне стало так гадко, так обидно, что захотелось реветь.

А чего я хочу? Вианта не в его вкусе. Чтобы обольстить его, надо очень постараться, и то не факт, что получится.

— Дети, как вы там? — тихонько спросила старушка-хозяйка, возвращая меня к другим проблемам, оперлась об ограждение — черный силуэт на фоне серебристого неба.

— Спасибо вам огромное, — отозвалась я из темноты и подвинулась, чтобы на меня падал лунный свет и хозяйка видела мое лицо. — Но я так и не поняла, почему вы помогаете мне.

Донесся сдавленный смешок, и старушка сказала:

— Потому что ты — наша бэрри. Не просто бэрри, а добрая и справедливая хозяйка. Потому что ты, княгиня, уважаешь старость и обращаешься ко мне, простолюдинке, на «вы». Я свободный человек, а не крестьянка, я обучена грамоте, но у меня нет титула. Ты не боишься работы и помогаешь слабым. Эту землю так долго поили слезами и кровью, что я готова отдать жизнь за человека, который захотел сделать хорошо не только себе. Говорят, что ты убила свою тетку и бежала с южным принцем на острова, я не поверила слухам, а теперь вижу тебя, но не вижу принца, и знаю, что ты и правда едешь в орден Справедливости. Очень хочу, чтобы ты вернулась и правила нами.

— Если я уехала с принцем, значит, стражники ищут не меня? — Я покосилась на Эда.

Он лежал на спине, приподнявшись на локтях так, что его тень полностью закрывала Арлито, на его лоб и нос падала черная тень от доски-перегородки и скрывала глаза — казалось, что на нем повязка, — но я чувствовала его внимательный взгляд.

— Про тебя только спрашивали, их больше интересовал некий Ледаар, убийца и наш общий враг.

Неужели она и Эда опознала? Нет, не должна. Но как-то же поняла, что Вианта — это я. Чтобы не мучиться предположениями, я озвучила вопрос.

— Вспомни ярмарку в Гусятне, ты была там, купила у меня целебные травы и подала милостыню Еське. Я наблюдала за тобой — в тебе не было фальши, ты смотрела на простых людей: работников, торговцев — с любовью, будто бы они, все мы — твои дети. Если бы каждый правитель был такой, как ты, воцарилось бы счастье.