"Портал" Выпуск №1, Октябрь, 2016 - "Элен Черс" - Страница 54

Так иди же за ней не жалея себя (и всех),

разрывая на клочья подошвы усталых стоп.

Может, я и жесток, но возьму на себя твой грех,

Если ты раскидаешь мешающих с горных троп.

Пустота не кончается – слабые вниз летят.

Кто идёт по пути исступленно – бывает груб.

Если душу твою отравляет мой едкий яд –

(не бывает у демонов сладко-ванильных губ,

если нравилось, как прикасались мои клыки,

что клинков ледяных и прозрачных стократ острей)

То, взрывая от боли седеющие виски,

жги канаты и цепи, спуская своих чертей.

Пусть они, вдохновляя тебя на жестокий путь,

на руках пронесут через пламенные пески,

И когда первобытная ярость заполнит грудь –

ты отыщешь меня. Ты коснешься моей руки.

Я скажу тебе: «Здравствуй. Тебе несказанно рад».

Поцелуем огня растоплю ледяную ложь.

Растворюсь незаметно в артериях автострад.

P.S.

И ты снова дорогами боли за мной пойдешь.

© Олег Панов

МОРСКОЙ ВОЛК

Обнажая трюмы, мертвые корабли,

Как китов скелеты, замерли на мели,

Между переборок – тонны сырой земли,

Не волну, а воздух их рассекают кили.

И глубоки ямы временных их могил,

Навсегда Тритон от них за моря уплыл,

На упавших мачтах – ржавчина, скользкий ил.

Покрывает палубы слой вековечной пыли…

Капитан отчаян – больше не может плыть.

Не горит звездой его путевая нить,

Без воды соленой водорослями гнить,

Будут на душе его очерствевшей раны.

А в глазах – кипит бушующий океан,

Якоря и порты, бухты далеких стран.

А от рома он неделю мертвецки пьян.

Только никому нет дела до капитана.

Экипаж потерян – гордо ушел ко дну,

Наполняют их тела под водой страну.

Капитан не может вспомнить и ту, одну,

Что в порту прибрежном с ним ночевала рядом.

Он один – солёный, вытертый волк морской.

И не может на берегу обрести покой,

Судовой журнал лежит под его рукой,

А в кармане компас, карта с пиратским кладом…

На плечах широких – камнем лежит тоска.

Его сердце морю отдано, до куска.

А у ног в песке видна от кормы доска,

На которой только слово одно – «Надежда».

Козырьком легла на брови его рука,

Но не видит взгляд вечернего маяка.

Видно, вышло время старого моряка.

Без него не будет море таким, как прежде…

А среди ветров, и галсов, да волн седых,

Что, не зная силы, берегу бьют под дых.

Спрятан тайный остров – дело для молодых.

Тот, который капитан называет домом.

Каждый камень в том краю был ему знаком.

А теперь скелет указывает тайком –

Где заносит время крупным морским песком,

Мертвеца сундук, и фляжку с ямайским ромом.

ЛЮБОВЬ ГОЛОВНОГО МОЗГА

Сердце бьется о клетку ребер, звенящих от ритма твоей походки.

Когда ты, пролетая, ласкаешь шпильками пола тугие доски.

Миллионами вольт на синапсах, яростно, плавит мою проводку...

Мой диагноз неутешителен. Это – любовь головного мозга.

Нет у слов значений. Мой разум – в коме, он не понимает сути.

Кто имеет уши – останется глух, если можно любить и верить.

От твоей красоты застилало радужку зеркалом жидким ртути.

Когда мы заплетались в единый узел из нервов, вен и артерий….

А за завтраком, в белом плену рубахи, взятой тобою без спроса.

Ты читала меня, как открытую книгу – с кофе и круассаном.

Улыбалась, как Мона Лиза. Могла бы мне просто задать вопросы.

Но молчала... А я прогонял, с улыбкою, мысли о главном самом.

Отчего ты со мной? Не пойму. На мне уже некуда ставить пробу.

Ты нужна мне, как воздух! Но есть ли вера, что я тебе тоже нужен?

И какой договор подписать мне должно слезами, и алой кровью,

Что ты вправе забрать без зазрения совести тело моё, и душу?

Когда ты уходила, мой мир замирал в тоске. И не мог проснуться.

Лишь из блистера время в ладонь, таблетками. Чтобы глотать, горстями.

В ожидании встречи. Ведь был миллион причин, чтобы не вернуться.

Но всегда находился хрустальный мост между нашими пропастями…

Вновь стучат каблучки по поверхности пола. Лишь о тебе мечтая,

У меня расправляются крылья. Белые. В воздухе за плечами.

Безнадежно охрипшим от криков голосом, вслух тебе прочитаю,

Все поэмы, что я, под твоими чарами, в муках писал ночами.

Игорь Кремнев

ТЫ УЙДЁШЬ

Ты уйдёшь, не оставив намёка на наше

сумасшедшее счастье познанья друг друга.

Я останусь в своём одиночестве страшном,

в дверь не слыша до боли знакомого стука,

не внимая твоей бессознательной речи,

объясняющей мне столь абсурдные мысли,

и любить, ненавидя тебя, буду крепче,

пробуждаясь в поту от нахлынувших истин.

МОНОЛОГ ВРАЧА. Часть 1

Ваш лик, милейший,

Мне внушает опасенье:

На нём читаются

Пороки молодости бурной.

Сейчас, быть может,

Вы приходите в унынье,

Познав историю своей болезни, –

Вот Вам награда за несдержанность!

Лишь трепетать Вы можете сейчас.

Не более того.

Прошу, – не расслабляйтесь!

И если разума остатки

Вы совсем еще не растеряли,

То вывод извлечёте из беседы нашей.

Я верю твёрдо в Ваше возрожденье.

И для меня сомнений нету в том, что

Вы себя преодолеть способны.

Не зря же столь высоких достижений Вы добились,

А это значит, – есть у Вас упорство.

И талант, отчасти.

И взгляд у Вас ещё вполне оптимистичный.

Вся эффективность нашего леченья

Сокрыта в Ваших качествах душевных.

Я знаю, что не шли по трупам Вы,

Взбираясь по служебной лестнице.

И совсем не потому, что не было их на ступеньках,

А потому лишь, что через себя Вы не могли переступить.

Мой Вам совет: причастие пройдите.

Нет, не в соборе православном, не в костёле даже.

С самим собою предстоит остаться Вам.

Наедине.

Я также знаю, что Вы были атеистом.

Ну, что ж, вот Вам и выбор предстоит.

В конце беседы нашей я хотел,

Чтоб Вы усвоили одну простую вещь:

Не препараты лечат и не йога,

Не мануалы-мудрецы из Цейлона,

Но только лишь слова.

Ведь в базисе всей терапии –

Слова врача, идущие от сердца,

А в профилактике болезней лежит

Уменье вовремя их довести до страждущих.

Ну, вот, Вы, наконец-то, улыбнулись…

МОНОЛОГ ВРАЧА. Часть 2

«Ты зачастил ко мне

С каким странным постоянством,

Часы приёмные не замечая как бы.

Ужели плохо так тебе на самом деле?

Что смотришь долу?

Мне молчанья твоего безумного не хватит

Даже на анамнез.

Хочу предупредить,

Что внятность слов

уместней будет в сочетанье с краткостью.

Разжалобить меня и не пытайся даже, –