Во что поверит сердце (СИ) - "MarLen-Mor" - Страница 37

Как податлив Арт на мои ласки, он весь страсть, которую нельзя не хотеть. И он берет меня, забирая всего без остатка, и в то же время сам отдает мне все, что имеет, всю страсть, всю любовь, всю муку. Теперь наши души сплелись так, что я перестаю понимать, где мои чувства, а где его, да и не хочу я этого разделения, теперь, когда мы вместе, у нас одна душа, одна на двоих.

Я не знаю дословно, что значили на языке демонов те слова, что он сказал мне, но я чувствую их силу и страсть, и только слово «любовь» может быть равнозначно этому.

- Я люблю тебя, - говорю я, поймав ладонями его голову и глядя в еще искаженные трансформацией раскосые глаза, - я умру без тебя.

- Любимый мой! Линэми, брат моей души.

И я таю в его руках, пью его поцелуи и смотрю на него счастливыми глазами.

Разбуженное желание плещется внутри штормом. Клыки его чуть царапают мне кожу, но не больно, а так, что от этого места волны удовольствия идут по всему телу.

И, боже, как же двигается этот отдающий себя мужчина! Отдающий полностью! Как он наклоняется, целует, откидывается назад и двигается, каждым движением, каждым толчком во мне отдавая и отдаваясь. И лаская Арта, я слышу, как тот резко втягивает воздух. Тихое кошачье урчание едва пробивается из глотки. Чешуя трансформации исчезла, сейчас он почти человек, остались только раскосые глаза, очень подходящие к этому урчанию, и хочется ласкать его как большого кота, и я глажу его по волосам, и сам зарываюсь в него, сливаюсь с ним, люблю его руками, губами, всем телом.

И когда мы в изнеможении замираем, из глубины моей души вырывается то, что я не могу уже сдержать:

- Мой! – и я целую его, теряясь в ощущениях.

- Твой! Навсегда твой! Я - спина, закрывающая от боли, я - подставленное тебе плечо, я - рука, защищающая от бед, – выдыхает он мне в губы.

И я знаю, что все от первого и до последнего слова - правда.

Глава 23.

*** Валент.

Таким злым я не был еще никогда. Я готов был убить этого демона. «Познакомься, его зовут Рэн!», да не хочу я с ним знакомиться! Я из-за него даже поесть нормально не смог! Да у меня челюсть не открывается! В доме, полном еды, я теперь от голода загнусь. Скотина! У меня на теле не осталось места, на которое бы новый синяк поместился! Вот мог бы убить, убил бы!

И вообще, я спать собрался, раз есть не могу, а стоять не хочу. Только улегся, так нет, не дали.

- И нечего мне в дверь стучаться, я сплю!

Но стук все продолжался. Пришлось выбираться из кровати и идти к двери. Ну, сейчас я этому дятлу устрою! Распахиваю дверь. Ну, конечно, кто бы сомневался, мой кошмар собственной персоной.

- Я пришел, чтобы попросить про... - и в это время он поднимает голову, смотрит на меня и начинает ржать.

- Что ты нашел здесь смешного? - завожусь я с пол-оборота.

- Ты в платье! Девочка моя! - выдавливает он мне между всхлипами.

- Что? - ору я в бешенстве, - пошел вон отсюда!

Меня всего трясет от ярости, эта зараза рогатая вообще решил мне жизнь испортить! И взявшись рукой за дверь, я с силой захлопываю ее. И вовсе я не виноват, что он в это время шагнул вперед и с размаху получил по рогам.

- Ах, вот ты как! - взревел он.

И сдержаться я не смог, ну, честно, смешно было смотреть на его оторопевшую морду.

- Убью! - взбесился Рэн.

Вот только убегать мне было некуда, за спиной одна кровать. А эта сволочь поймал меня за ночную рубашку сзади и, усевшись на кровать, перекинул мое тело через колено.

- Ну, ты у меня сейчас за все получишь! - ревел он, словно раненый буйвол.

- Пусти, зараза рогатая! - я тоже орал так, что звенели стекла.

Вы думаете, пришел хоть кто-нибудь? А вот и нет! У всех свои очень личные и интересные дела. Всем наплевать, что меня сейчас убьют. Я брыкался и молотил по нему руками, так этот гад зажал мои ноги своей ногой и, задрав мне ночную рубашку на голову, завязал подол узлом у меня на локтях поднятых вверх рук. Ничего не видно и руками не помашешь, словно в мешке. А он, положив руку мне на лопатки, придавил меня к кровати. Я только хотел его по-хорошему просить меня отпустить, как на мои оголившиеся ягодицы опустилась его когтистая лапа. Кожу обожгло словно кипятком, шлепок звоном отозвался в ушах. Я уже открыл рот, чтобы заорать, как второй шлепок уткнул меня носом в кровать, и я прикусил язык. Больно было, а еще больше обидно. Кто я ему вообще! Что он меня все время бьет и валяет? Третий шлепок заставил кожу гореть еще больше, рука у демона была тяжелая, да он и не жалел меня, но самое неприятное было не это. Самое поганое было то, что этот жар с ягодиц постепенно перекинулся на пах и теперь вставшим членом я терся о колено, на котором лежал. Он шлепал и шлепал меня по заду, заставляя мое тело подаваться вперед, член скользил по его ноге, а потом я сползал назад и уже стонал в голос. А когда я выгнулся и готов был кончить, жестокие пальцы моего врага обхватили основание члена и я заорал от разочарования.

Тогда меня, словно шавку, скинули с колена на кровать и распяли там, как тряпичную куклу, сунув под живот гору подушек и задрав зад к небесам. Ненавижу! Я пытался выкрутиться, но добился только того, что меня опять огрели по заднице, а потом он вдруг наклонился и, развязав рубаху, оставил в покое. Я не слышал ничего, но неужели он ушел? Я боялся повернуться, боялся увидеть его спину в дверном проеме, и поэтому лежал и тихо трясся от неутоленного желания. Полной неожиданностью для меня стала его ладонь, нежно и ласково погладившая мой оттопыренный горящий зад.

Я попытался выбраться из рубашки и стал судорожно развязывать под подбородком шнуровку. А в это время чужие руки оглаживали мою спину, бедра, разводили ноги, бесстыдно раскрывая меня чужому взгляду, а я наконец-то сорвал с головы рубаху и откинул ее прочь. Оглянуться я не успел, меня опять придавили к кровати, и эта зараза рогатая вошел в меня сзади без всякой подготовки.

- Шштоб тебя... - задушено прошипел я в подушку.

А он начал двигаться плавно и медленно, целиком входя в меня и почти покидая, вперед, назад, равномерно, как метроном. Я попытался вывернуться, но был пойман и теперь удерживался за талию обеими руками с выпущенными когтями. Ну, и как тут вырываться с нацеленными в пупок восемью кинжалами, а когти больших пальцев царапали мне спину. Теперь он просто надевал меня на себя, медленно раскачивая мое тело вперед-назад, равномерно, плавно. И от этой качки во мне рождались горячие волны, захлестывающие меня все выше, все больше. Отдельные стоны становились все протяжнее, а он в том же темпе двигал и двигал меня. Вперед, назад. Мои стоны уже сливались в вой, волны захлестывали, не давая дышать, а он, не сбиваясь с ритма, надевал меня на себя. Я умолял его быстрее, но он словно не слышал и довел меня до того, что я плакал, не находя разрядки. Я даже не мог опустить руки вниз, чтобы помочь самому себе, как только я двигался, когти впивались в живот, и я замирал, а он все так же неумолимо раскачивал меня.