Эликсир вечной любви (СИ) - Хотулева Елена - Страница 7

Амброзиус тяжело поднялся с кресла и прихрамывая подошел к одному из громоздких сундуков, стоявших недалеко от входа.

- Кажется, здесь, - прошептал он, шурша бумагами и вытаскивая с самого дна помятый желтый свиток с обугленными краями. - Вот он, вот. Как много лет я его не видел. Пока человек молод, ему не нужны такие сложные рецепты, но теперь, когда смерть уже стоит у изголовья... Они могут очень пригодиться. Тем более, что я записал тогда слово в слово все то, о чем говорил этот мудрец.

Амброзиус вернулся к столу и стал шепотом читать расплывчатые записи, осторожно расправляя руками потрескавшуюся от времени бумагу:

- Когда некто пожелает вернуть себе молодость, то надобно ему найти второго человека. Их дни рождения должны отделяться друг от друга ровно шестьюдесятью годами, а часы рождения должны попадать на полдень. Этот второй должен находиться не более чем в дне пути от первого, и происходить все должно в ночь полнолуния. Главное же, что необходимо, это чтобы час смерти первого и второго совпали абсолютно, и должен этот первый иметь при себе описание колдовства и говорить заклинания. А второй ничего об этом знать не должен. Кроме того, мать первого должна быть рождена на закате самого короткого зимнего дня в местности, где зимой вода становится твердой. Мать же второго должна быть рождена на рассвете того дня, который следовал за самой короткой летней ночью, и родиться она должна в городе, где зимой бывает также тепло, как бывает холодно летом там, где родилась мать первого. Только тогда душа первого сможет покинуть свое тело и переселиться в освобожденное тело второго. Смерть первого должна наступить от старости и не должна быть вызвана намерено. Весь последний час перед смертью первый должен читать заклинание. Ежели смерть второго наступит от удара кинжала или сабли, то первому будет отведено прожить еще год, после чего ему придется умереть от тяжелой болезни и раньше себя потерять того, кого он будет любить больше жизни. А ежели смерть второго наступит от яда, то первому суждено будет прожить всего пять лет, после чего он умрет от удушения и станет причиной смерти своих близких. Если же смерть второго наступит по третьей причине, то колдовство не получится. Смерть второго не должна быть вызвана первым. Кроме того, ежели смерть второго наступит от удара кинжала или сабли, то в этот самый момент обретет молодость та, что когда-то родила первому сына. Но она ничего не должна знать о том, что ей предстоит.

- Так, так, - произнес Амброзиус, пробегая глазами слова заклинания, которые шли следом, - мне кажется, я знаю только одного человека, дата рождения которого подходит под это описание...

Он скрипуче рассмеялся и, потерев руки, прошептал:

- Удивительно, но сам Бертран Гюрр родился ровно через шестьдесят лет после меня, и мы оба появились на свет в полдень. Я знаю точно, что его мать появилась на свет именно так, как здесь сказано, а моя мать действительно приехала сюда из очень далекой северной страны и родилась на закате самого короткого зимнего дня. Я знаю, что мне суждено умереть ночью в ближайшее полнолуние. И тогда... Тогда осталось только посмотреть, когда уготовано отправиться в мир иной графу, и если, удивительным образом, часы нашей кончины совпадут, то...

Амброзиус зашелся в приступе кашля и подумал: "Тогда очень может быть, что я на некоторое время продлю себе жизнь и обрету молодость, которую я когда-то так необдуманно растратил по пустякам. Главное только, чтобы мы умерли одновременно, хотя такое совпадение поистине будет чудом". Он снова начал лихорадочно чертить на бумаге разнообразные линии, и спустя некоторое время, облегченно вздохнув, откинулся на спинку кресла.

- Все! Так и есть, - сказал он усмехаясь. - По странной и необъяснимой воле небес нам суждено умереть в один час, а значит... Значит, если графа убьют кинжалом или ядом, то я смогу занять его место.

Он снова задумался и застыл, разглядывая неровные линии своего чертежа: "Совершу ли я грех, если, обманув смерть, обрету новую судьбу в чужом теле? Каково это будет - пойти против Бога и украсть несколько лет молодости?.. Хотя..."

Нет, это не будет воровством - так предполагать было бы слишком наивно. Конечно же! Пять лет, или может быть только год кредита - вот о чем на самом деле говорится в этой бумаге. Да, там ясно сказано: "...придется умереть от тяжелой болезни и раньше себя потерять того, кого он будет любить больше жизни", и далее: "...умрет от удушения и станет причиной смерти своих близких". Это ли не расплата? Это ли не возврат долгов? Однако... Кто такая эта женщина, которая родила сына? Уже давным-давно, еще во время путешествий по песчаным берегам далеких городов многие лекари сказали, что никто не сможет зачать от него ребенка, но не по причине слабого здоровья - какое-то проклятье не позволит ему иметь детей, а кто его наложил, ни один из мудрецов не смог ответить, ссылаясь на пыльный ветер, который застилает им глаза. Но, нет! Он не будет сейчас об этом думать. Судя по всему, молодость для какой-то женщины - лишь побочный продукт этого колдовства. Амброзиус хотел было встать, однако, как будто что-то вспомнив, поднес дрожащие руки к вискам и прошептал:

- Инесса! Я совсем забыл о ней за всеми этими размышлениями! Как же мне поступить? Как сделать ее счастливой?

Он еще немного подумал, а после, неожиданно весело рассмеявшись, отбросил в сторону свернувшийся трубочкой свиток и громко сказал:

- Она же невеста Бертрана Гюрра! Как я мог упустить это из виду! Все сходится одно к одному. И если мой план увенчается успехом, то... Нет, конечно я не смогу подарить ей сказочной любви и тайны счастья, но по крайней мере, я уберегу ее от какого-нибудь скучного замужества, которое навяжет ей ее отец после смерти графа Орского. Да, смешно сказать - в таком возрасте мне придется жениться на ребенке. Мне - человеку, за столько лет ни разу, не решившемуся связать себя узами брака! Ну, да ладно... Хватит пустых разговоров - решено так решено, а значит, мне еще предстоит много разных дел, которые я должен осуществить в ближайшее время...

*11*

Бертран Гюрр вернулся домой под утро, когда алые блики солнца уже начали румянить восточную стену его особняка. "Все! Довольно шатаний по этим нищим кварталам, - думал он, сбрасывая с себя пропыленный плащ. - Нужно подыскать себе какое-нибудь новое развлечение".

Граф остановился возле открытого окна и стал разглядывать косую линию побережья. "Как в сущности скучна моя жизнь, - размышлял он, следя глазами за одиноким парусом рыбацкой лодки. - Нет, мне не на что жаловаться, однако... Однообразие и безысходность - вот, что я чувствую, когда начинаю трезветь от всех этих надуманных утех. Все стало повторяться. Все приелось и приносит раздражение. И еще помолвка... Что это? Очередной необходимый этап светской жизни?". Он взъерошил руками волосы и на секунду зажмурился: "Кто она такая, эта Инесса? Миловидная дочь графа Омьенского? Такая же по-овечьи наивная, как и все остальные? Да, наверное, именно так... А если нет? То, что это в сущности меняет? В конечном счете мне одинаково безразлично, влюбится она в меня или возненавидит - в любом случае это только окончательно все осложнит..."

Граф зевнул и лег на кровать. "В таком настроении лучше всего хорошенько выспаться, а там, может быть, и мысли станут яснее, - подумал он и закрыл глаза. - Пожалуй, стоит месяца через два после свадьбы уехать в какое-нибудь далекое путешествие... Снова взглянуть на Греческий берег... Глотнуть морского ветра... Побороться со стихией...". Он уже почти заснул, когда неожиданный стук в дверь заставил его подняться.

- Кто тут еще?! - рявкнул он, с шумом распахивая дверь.

Ссутуленный слуга замер на пороге:

- Там старик... Тот, что живет в доме возле старого платана. Он просит принять его... Говорит, мол, по срочному делу.