Полночь - время колдовства (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 31

       Наконец Каститас кашлянула и сказала:

       - Я буду передавать тебе слова матери.

       - Хорошо, - вымолвил я, стараясь унять дрожь в голосе.

       - Мое имя Ветус Пантониса Провидус. Я не причиню тебе вреда, пока ты не будешь угрожать моей семье. Я глава ковена Темные Нити.

       Каститас замолчала. Я хотел что-нибудь сказать, представится, но девушка так на меня зыркнула, что я понял - я здесь, чтобы слушать, всё, что им нужно, они обо мне знают.

       Раздался еле слышный скрип. Это выдвинулся ящик из стола. Ведьма Ветус протянула скрытую рукавом руку над ящиком и тут же ей в пальцы прыгнула небольшая иголка, доселе лежавшая там.

       Каститас сказал:

       - Дай ей свою правую руку, и не сопротивляйся.

       Я последовал словам девушки и вытянул дрожащую руку. Глава ковена обхватила мою кисть руками и уколола в палец иголкой. Выступила капелька крови. Ведьма быстро присосалась к маленькому проколу кожи. Я инстинктивно хотел отдернуть руку или дать ей по роже свободной рукой, но хватка ведьмы была железной, а мой страх перед ней большим, поэтому я смерился, хоть и корчился на стуле. Она все так же высасывала кровь из пальца, даже не заметив моих трепыханий. Это было омерзительно, отвратительно. Я хотел блевануть и давился одновременно, но усилием воли сдерживал свой организм от таких крайностей. Я думаю, ведьма была бы не рада увидеть мой ужин у себя на столе.

       К моему несказанному облегчению, через несколько секунд Ветус отпустила мою руку и откинулась на спинку кресла. Я тут же начал баюкать конечность. Боли совсем не было, но это было страшнее ее. Мерзкая ведьма высосала мою кровь. Пусть не всю, но мою же!

       - Ну, что? - быстро спросила Каститас.

       - Хреново, - сказал я, прекрасно зная, что она спрашивала мать.

       Ведьма не стала наказывать меня болью за дерзость, и я удивленно посмотрел на нее. Она через секунду изумленно на меня. Затем встала и уважительно поклонилась главе ковена. В ее глазах застыло восхищение.

       - Что случилось? - тихо спросил я Каститас.

       - Не зря мы оставили тебе жизнь. Ой, не зря, - загадочно произнесла девушка. - Ты еще принесешь нам много пользы.

       Ветус Пантониса Провидус сделал жест рукой, чтобы мы выметывались из комнаты. Напоследок я бросил на нее быстрый изучающий взгляд. Она была явно довольно. Ее чудовищные глаза лучились самодовольством. Будто она провернула нечто действительно заслуживающее пристального внимания.

       Я опередил Каститас и первым выскочил из логов ее страшной матушки. Девушка была явно чем-то возбуждена. Я почти физически ощущал, как ее бьет дрожь.

       - Что случилось-то, расскажи. Что такого она почувствовала в моей крови? - лихорадочно проговорил я. - Я ничем не болен? Это не оленье бешенство?

       Ведьма, словно не слыша меня, начала быстро говорить:

       - В кого ты такое трепло?

       - У меня есть оправдание - я живу в первый раз.

       - Завтра в полдень встречаемся в той же таверне. Сумеешь ускользнуть на весь день из лагеря?

       - Вряд ли, у нас сейчас жарко, - ответил я уклончиво.

       - Тебе надо как-то суметь, или придётся дезертировать. Если твоя жизнь в мире солитусов будет мешать планам матушки, то тебе придётся завязать с этим, и жить только в мире колдовства. Ты понял?

       - Да, - произнес я без энтузиазма. - А кто такие солитус?

       - Люди никак не связанные с миром колдовства. Ты сейчас "модикус" - человек связанный с миром колдовства, но не владеющие колдовством.

       - А я и не знал, - с иронией сказал я.

       - Ты много не знаешь, - произнесла девушка и зашагала по лестнице, я поскакал за ней.

       В лагерь мы отправились тем же способом, что и прибыли в замок главы ковена Темных Нитей Ветус Пантонисы Провидус под названием Малум Енс, на грифоне Лео, который явился на залихватский свист девушки. На вопрос: "Была ли она пиратом?", ведьма заставила мое сердце сжаться от боли.

       Утро следующего дня вроде бы начиналось как обычно, если не считать, что из-за ночных приключений я зверски не выспался. Солдаты, и я в том числе, оделись по команде сержанта и начали покидать казарму, как вдруг Бленти притормозил меня и сунул клочок бумаги в руку и показал глазами на выход из лагеря. Я покинул шеренгу, а затем и лагерь. Выйдя наружу развернул бумажку. Там был написан адрес. Я, ничего не понимая, решил проследовать по указанному местоположению.

       Пока шел в город, думал: "Почему для чего-то важного использовали пергамент, а для обыденных вещей бумагу?". Даже когда проник сквозь ворота в Армейн, достойного ответа, увы, не нашел.

       Так, что там дальше. Город я знал плохо, поэтому только по подсказки прохожих, нашел низенький одноэтажный дом, прилепившийся к городской стене. Деревянный с покосившейся крышей и забитыми досками окнами, он не внушал доверия. Я живо представил, как там расчленяют младенцев и пьют кровь из их черепов. Общение с ведьмами накладывает свой отпечаток, и пусть они пока ни в чем подобном не замечены, но после того, как я узнал, зачем Каститас нужны крестьяне, по-другому о них думать не мог.

       Я стоял на улице, возле дома и совершенно не знал, что мне делать. Стоять и глазеть - не самый лучший вариант. Набравшись смелости, постучал в крепкую, дубовую дверь. В отличие от дома, она производила солидное впечатление.

       Через минуту дверь открылась. Я горько выдохнул, хотел уже уйти, но не успел. На пороге стоял сутулый старичок с шикарной плешью, обрамленной жидкими, седыми волосами. Его крючковатый нос, нависший над серыми губами, слегка подрагивал, будто он нюхал воздух. Маленькие, бесцветные глаза, спрятавшиеся в набрякших веках, тщательно осматривали меня. Я же смотрел на покрытые волдырями руки и засаленный, в прорехах и разноцветных пятнах, халат.

       Он произнес скрипучим голосом:

       - Заходи.

       И посторонился, пропуская меня. Я поник внутрь дома и оказался в маленьком коридоре с тремя дверьми.

       - Снимай верхнюю одежду и иди в лабораторию, - сказал старик и, толкнув дверь в конце коридора, скрылся за ней.

       Я снял акетон, повесил его на гвоздь возле двери и пошел за стариком. Осторожно открыл хлипкую дверь и попал в небольшую комнату. Первое, что увидел это печь, я интерпретировал ее как алхимическую, так как видел похожий рисунок в книге. Она обладала отличительными особенностями - это смотровое окно и множеством фитилей для регулировки нагревания. Возле нее лежали дрова, и стоял бронзовый кувшин. Готов поклясться, что он был с растительным маслом. Ибо алхимики использовали его для того чтобы топить печь.

       Посередине комнаты стоял большой деревянный стол, поверхность которого была вся изъедена. На нем стоял тигель с полостью в форме креста, приспособление для дистилляции, хрустальная реторта, пеликан, он же перегонный аппарат, который и получил название из-за своей формы, напоминающей эту птицу.

       В открытом шкафу на полках стояла различной вместительности керамическая посуда. Там же лежали щипцы, ножи, молоточки. На нижней полке были меха для раздувания огня.

       Второй шкаф стоящий рядом, был полностью заставлен банками с различными растворами, порошком, травами и т.д.

       У меня не оставалось сомнений - я в лаборатории алхимика. Знания, полученные из книг, помогли мне узнать каждый предмет в этой комнате.

       Старик посмотрел на меня и сказал:

       - Будешь звать меня Наставник, а я тебя Неуч. Все понятно?

       - Да, Наставник.

       - Тогда приступим. Я обучу тебя зельеварению.

       - Наставник, просветите меня, с какой радости вы взялись меня учить?