Dirty Dancer (СИ) - "SаDesa" - Страница 54

Лёгкие сжимает. Вспоминаю, что не курил дольше, чем вечность, и, кажется, сдохну, если не сделаю это прямо сейчас.

– Давай, – киваю на проход, и он шагает вперёд, но вместо того, чтобы двинуться дальше, застывает так близко ко мне, что даже кажется, что делает это нарочно.

Захожу, прикрывая за собой дверь, и вижу то, что заставило его остановиться.

Мистера Нильсона собственной жопой. Чертовски злого мистера Нильсона, который принял угрожающую позу и сложил руки на груди.

Ну за что, за что сейчас? У меня был и без того крайне стрёмный день, чтобы выслушивать чужое "мне не терпится выебать тебе мозги". Но, кажется, Ларри настроен слишком решительно, чтобы свалить только потому, что я пошлю его на хуй.

Ок. Хорошо. Ладно.

– Эй, – сжимаю плечо Кая и, наклонившись к нему, подталкиваю вперёд. – Двигай.

Бровь менеджера группы нехорошо изгибается и ползёт вверх, и, к моему величайшему сожалению, он решает, что роль молчаливого статиста не для него:

– Я даже не стану спрашивать, что ОН здесь делает. Я спрошу только про снимки.

Кайлер спотыкается на первом же шаге.

Снимки, точно. Снимки, про которые я благополучно забыл.

Беззаботно пожимаю плечами, всем своим видом демонстрируя, насколько мне сейчас насрать, но мальчишка тут же присаживается на корточки и принимается рыться в рюкзаке так сосредоточенно, как будто бы от этого зависит его жизнь. Шмоток напихано слишком много, всё спешно, комом, и у него никак не выходит справиться с этой кучей тряпья и что-либо отыскать.

– Брось это. Решим всё завтра.

– Что, прости? – тут же крысится Ларри. – Он вообще здесь не задержится дольше, чем того требуется.

Выдохнуть…

– Ты и в уши долбишься, пацан?! Я сказал – завтра! Подрывай задницу и неси её на диван.

Отмирает, отклеивается от рюкзака, но так и не двигается с места.

Прекрасно, принцесса, хочешь, чтобы я сам тебя унёс?

Выдёргиваю пачку из кармана, и вместе с ней всё-таки вываливается добрая половина хлама. Точно заразно. Кажется, его стало ещё больше, словно сам наползает из неведомой чёрной дыры. Запоздало вспоминаю, что зажигалка сдохла, но всё же чиркаю на пробу, и чудо происходит. Прикуриваю прямо в коридоре и с удовольствием затягиваюсь. Дым тут же заполняет пространство и смогом клубится в воздухе.

– Ты и раньше принимал необдуманные решения, но это… – красноречивый кивок головы на "это", – переходит все границы. Прекрати ЭТО. Дай ему денег, и пусть выметается. Немедленно, Рэндал.

Новая тяжка заставляет сигарету истлеть на добрую четверть.

– Ты должен думать башкой, а не членом, – предпринимает новую попытку Ларри, и я согласно киваю, снова жадно втягивая в себя никотин. – Ты вообще меня слушаешь? Найди подстилку, которая не будет доставлять проблем.

Снова касаюсь подбородком груди и подмечаю, что ещё один глубокий вдох – и, прогорев до фильтра, обожжёт пальцы.

– Это какую? – любезно интересуюсь, разглядывая обкусанный тлением лейбл торговой марки.

– Психически здоровую, Рен. И с сиськами, если на то пошло.

Да, наверное, это именно то, что я хотел от него сейчас услышать. То, что позволит мне смять окурок в ладони и даже с каким-то удовольствием ощутить, как прижигает кожу. Ощутить и отодвинув Кайлера в сторону, смахнуть невидимую миру пылинку с как всегда безупречного пиджака мистера Нильсона и, схватив его за шиворот, выволочь за дверь.

Ларри так обескуражен, что даже не сопротивляется. Не сопротивляется он, и встречая противоположную лифту стену лопатками. Не сопротивляется, когда я оказываюсь близко-близко и, удерживая его за взмокшую шею, смотрю за линзы его очков.

– Ты же знал. Знал даже раньше, чем мы переспали?

– Что ты запал на ребёнка с диссоциативным расстройством и больной мамашей?

– Именно, – скалюсь в ответ, мысленно взвешивая все за и против возможного рукоприкладства. – Почему сразу не сказал?

– А с какого это времени ты стал беспокоиться о своих дырках?

Не выдержав, замахиваюсь, но кулак замирает у самого лица, почти касаясь кончика носа, и сердце его чеканит так быстро, что даже плотная ткань пиджака не заглушает этот звук.

Ещё одну, мне нужно выкурить ещё одну. Пачку. Немедленно.

– Мудрое решение, – надменно сообщает мне Ларри, и весь самоконтроль летит по пизде так же быстро, как и колено ему в живот.

Давится, отступаю назад, чтобы не мешать ему сложиться напополам. Хрипит, пытаясь хапнуть побольше воздуха, багровеет и автоматически, следуя выработанной за долгие годы привычке, лезет в карман за шуршащим блистером с гомеопатией.

И так хочется ещё раз приложить, так хочется, что кулаки сводит. Но вместо этого хлопаю его по плечу и возвращаюсь назад в квартиру.

Хватит с меня на сегодня. Хватит и на завтра, и до конца следующего месяца. Особенно сейчас, когда щелчок замка слово послужил спусковым механизмом для чего-то глобального и настолько тяжелого, что я сам едва выдохнул тоже. И на глаза давит, притаившаяся было тяжесть наливает мышцы, забивает вены, струится медленно-медленно и, сделав круг, устремляется ко мне в башку, чтобы там лопнуть миллиардом острых иголок мигрени.

Не оглядываясь по сторонам, направляюсь сразу на кухню, но, дойдя до раковины и сцапав прижившуюся там зажигалку, останавливаюсь, уже вытянув губами сигарету из пачки.

Слышу, как прекращает шуметь вода в ванной. А я-то уже почти и забыл со всем этим. Забыл, окопавшись в недрах своего черепа и бурлящих там чувствах. От "эй, плохой-плохой Ларри" до "ебать ты урод, Рен".

Нам надо поговорить, верно? Но для начала…

Щелчок. Кремень высекает искру. Гаснет.

Глава 13

Курево – на дно раковины, зажигалка следом.

Пальцы впиваются в карманы толстовки. Жарко становится, стаскиваю, швыряю тут же на пол у стойки.

Вот сейчас будет… Только бы не по новой всё. Только не начинай. Физически не вывезу ещё одного потока гневных воплей.

Не надо, Кай. Пожалей меня, парень. Я уже слишком стар, и столько новой информации за один день – это слишком.

Двигаюсь в центр комнаты, так и не зажигая света, мысленно готовлюсь выдавить из глотки пару ничего не значащих фраз вроде "Ты знаешь, где взять одеяло, пацан" или "Жрать хочешь? Закажем что-нибудь?" Искренне надеюсь просто на кивок в ответ и возможность завалиться спать с чистой совестью.