Призраки прошлого (СИ) - Шалюкова Олеся Сергеевна - Страница 63

Воскресенье Эми провела вместе с Рашель на конной базе. Максим был на своих модельных съёмках, поэтому компанию обеим не составлял. Замученный Кайл поспешил сбежать, а на закрытую территорию конюшен чтобы попасть, надо было ещё и знать, где они находятся.

И всё воскресенье Эммануэль провела в размышлениях о сладкой мести, правда, делая перерывы на завтрак, обед, ужин и на Рашель. Девочка была довольна жизнью, как никогда раньше, и её энтузиазм, её светлая улыбка постоянно сбивали Эми с мстительного образа настроя.

Нужно было и можно было сделать многое, поиграть в настольные игры, проверить домашнее задание по русскому языку, покопаться в собственных файлах, созвониться с дедом, чтобы узнать, что в понедельник утром капитан Лонштейн и её начальника ждут в первом военном округе, для того чтобы…

В общем слово-в-слово о том, что уже успел сообщить Змей.

Кровожадность с девушки сбивали умело и достаточно успешно, а в понедельник уже ночью, на её личную почту упал конверт с сообщением, в котором были несколько документов, касающиеся Продавца кукол – того самого типа, которому Эми была обязана неожиданной «смертью» Сатаны в самые интересные моменты.

Прочитанное там и стало причиной того, что капитан Лонштейн ворвалась в кабинет собственного начальства немного взъерошенная и немного невменяемая.

Кайл, проходя мимо приёмной в те самые минуты, вручил Лан шоколадку и улыбнулся:

– Не смотрите на дверь с таким ужасом, красивая орхидея. Это просто капитан Лонштейн в режиме «я кое-что знаю, сейчас всё всем скажу, вам будет очень плохо, и уже вы будете просить меня замолчать».

– Простите? – опешила Лан, в растерянности принимая шоколадку.

Мерцающий засмеялся:

– У нашей Эммануэль, капитана Лонштейн, есть несколько режимов работы, знаете, как у роботов-уборщиков. Представляете себе, о чём я говорю?

– Н… не очень… у нас… живые люди обычно… убираются.

– А… – взгляд мужчины немного потемнел, а потом он снова заулыбался. – У робота есть режим S – то есть когда он убирается в одном ограниченном участке; есть режим M – он убирается в комнате; режим XL – он убирается во всех помещениях в окружении досягаемости собственной базы подзарядки. Так вот, у капитана есть режим сбора информации, она вообще ничего не говорит, только слушает. Если её о чём-то в такой момент спросить, она не скажет, поулыбается, сделает вид, что не поняла вопроса, переведёт разговор, но никогда не скажет ничего сверх того, что посчитает нужным. Второй интересный режим – аналитический, когда капитана попросту невозможно найти. Она о чем-то думает. Делает свои сводные таблицы, отчеты, вопросники и многое-многое другое. Третий режим – это разговорчивый. Эми говорит много, исключительно по делу, но уже к исходу получаса безумно хочется, чтобы она замолчала. К концу второго часа просто хочется безумно, чтобы она заткнулась.

– Зат…кнулась?

– Русский жаргон, – хмыкнул Кайл, засовывая руки в карманы брюк. – И мне бы хотелось знать, сколько выдержит наш новый патрон из военного округа, прежде чем попросит её замолчать. Хотя… там же Змей… В принципе, в честь присутствия начальника на таком важном мероприятии, Эми может замолчать быстрее. А может и не замолчать, но тогда я им сочувствую!

…Замолчать быстрее Эми никак не могла. Даже отдавая себе отчёт в том, что слушать такой ворох информации неудобно, неприятно и даже местами нелицеприятно, она рассказывала.

Начала с того, что учёный, которого звали Артамонов Валентин Алексеевич, и который работал вместе с профессором Борисовым над самым первым экземпляром векторизатора, не был убит. Человек из отдела зачистки не просто помог ему бежать, он помог предателю России получить аудиенцию у главы Тихоокеанской Триады – печально известного Дракона Рю.

Для Дракона, в ту пору собирающего свою команду учёных-исследователей, этот человек стал настоящей манной небесной. Он получил новое имя, новую жизнь, лаборатории и стал заниматься работой, к которой у него всегда лежала душа.

Но уже через несколько лет по причине нехватки некоторых особо специфичных деталей, Валентин Алексеевич снова меняет имя и фамилию, внешность, род занятый и оказывается в числе Прохожих, а потом и Гюрзы.

Ещё несколько лет, и становится понятно, что даже так Валентин Алексеевич не может подобраться к тому, что ему нужно – к созданию того самого прототипа, в силах которого было переносить не просто одиночные предметы, а здания, вопреки сформулированным законам джампа.

Дальше – больше.

Валентин Алексеевич создаёт новое лицо, новую жизнь и отправляется на самый верх, в аппарат президента. И та единственная опознавательная черта, которая у него была – полностью пропадает. Он старается не выделяться, и сыном дьявола, Сатаной, его уже больше никто не называет.

Генералы молчали очень долго.

Пока Эми жадно пила, они переглядывались, разве что только за голову не хватались. Но это ещё был не конец, и им об этом предстояло только узнать.

Профессор Борисов и Иван Валерьевич Фёдоров – он же Котик, бывший глава русского патруля, переглядывались с поистине саркастическим удовольствием. Эми же!

Этим людям ещё повезло, что они не столкнулись с другой её стороной – умением ставить вообще всё с ног на голову.

– Теперь продолжим, – Эми отставила в сторону кружку с водой, взглянула благодарно на Змея.

Мужчина сидел со спокойным выражением лица. Лишь на дне чёрных глаз мелькало что-то затаенное, недоброе.

Что-то должно было вот-вот грянуть.

У Эми так сильно тряслись руки, когда она заявилась взбудораженная в его кабинет, что ему!, ему самому пришлось застёгивать на неё пуговки её белоснежной рубашки и фирменный китель.

– Я сделаю небольшое отвлечение и начну с другого, так что немного терпения, – попросила девушка. – Итак. Основа безопасности в любой террористической организации – это возможность быстро поменять документы, облик, получить новую жизнь. Среди всех… мастеров, занимающихся созданием подобных… фальшивок, имя Цинь Любг Вана стоит особняком. Этот человек приписан к Триаде, именно эта организация даёт ему защиту, прикрытие, телохранителей, безопасную территорию, полную конфиденциальность и неприкосновенность. Хотя никто в здравом уме не рискнет поднять на него руку. Даже членам террористических и нелегальных групп хочется верить в то, что однажды они воспользуются услугами этого человека, и будем им счастье, радость… И так далее по утопическому тексту.

Лицо Змея совершенно закаменело.

– Помимо защиты Триады, – продолжила Эми, на него не глядя, – у мастера Вана в наличии собственная маленькая армия. Добраться до него невозможно. Но… нужно. Очень нужно. Потому что единственная маленькая слабость этого человека – это коллекционирование. Ему очень нравится хранить информацию о людях, которым он дарит новую жизнь. Это его маленькая слабость. Хотя… не очень маленькая. Постоянно, каждый раз, каждый новый человек, который пользуется его услугами – становится личным делом в его картотеке. Его услуги – чрезвычайно дороги. Он не берёт людей с улицы. И… поэтому, если забрать его картотеку – получится найти нашего предателя.

Петр Алексеевич, глава первого сектора, вздохнул, залпом выпил остывший кофе и скривился.

– Люда, – нажал он на вызов секретаря. – Кофе. Большой кофейник. Чай. Горячий шоколад. Бутерброды. И никого ко мне не пускать. Ни с кем меня не соединять. Капитан Лонштейн, вы не раз уже демонстрировали исключительные… способности. Скажите, как он работает? … Откуда… такие способности, что невозможно придраться к созданным им фальшивкам?

– Они не фальшивки, Пётр Алексеевич, … мастера Вана потому и называют продавцом кукол, что он их и продает.

– Кукол?

– Куколок. У него чудовищная база по всему миру, людей, на решения которых он тем или иным способом может повлиять. Они настоящие. Те люди, которые были ... которых заменили те, кто воспользовался услугами продавца кукол – они все до одного были настоящими. Людьми из плоти и крови. Они просто… свитчеры. Те, кого потом заменяют. До самого конца куколка не знает, сколько ей жить. Она может прожить жизнь долгую и счастливую, жениться или выйти замуж, завести детей, а потом – хлоп. И на следующий день вместо одного человека – другой. Его семья может даже ничего не понять. Никогда. Но…