Белый слон (СИ) - "Ginger_Elle" - Страница 6

Никита решил, что этим сейчас и займётся. С лошадью надо разобраться в первую очередь.

***

В какой-то момент, огибая по обочине очередную гигантскую лужу, Никита начал бояться, что никогда не доберётся до «Зелёного бархата», застрянет в этом блядском лесу и останется там навсегда.

Сразу после звонка из «Бархата» он поехал к дому Влада, где вчера осталась его машина, а потом отправился в кантри-клуб.

Свернуть с шоссе возле стенда с указателем не удалось — вся правая половина дороги была перекрыта из-за подводки каких-то коммуникаций. Стрелка с надписью «Объезд» указывала прямо, а потом направо, но Никита то ли пропустил нужное место, то ли его просто не было. В итоге он съехал на какую-то грунтовку с продавленной тяжелой техникой колеёй, по которой его «тэтэшка» угрожающие громко заскребла дном.

Никита упорно ехал вперёд, ориентируясь по навигатору, раз уж дорожные указатели его подвели, и проклинал строителей коттеджного посёлка «Шахматово», которые всё вокруг разрыли.

В конце концов, обогнув огромную стройку, Никита смог вернуться на асфальтовую дорогу — правда, произошло это почти у самых ворот «Зелёного бархата». Белоснежная машина была по окна в грязи и шлепках глины. Остальные автомобили на парковке были если и не идеально чистыми, то уж точно не выглядели так, словно ехали через непролазные говна. Видимо, нормальный объезд всё-таки был, и одному Никите не посчастливилось его найти.

Никита зло хлопнул дверью, с которой посыпались куски подсохшей глины.

Разговор с администратором был не очень приятным, но коротким. Никита заплатил вместо восьмидесяти тысяч пятьдесят, наплетя какой-то ерунды про то, что у него временные трудности с основной картой, а на «запасной» он не держит крупные суммы, и пообещав перечислить оставшийся тридцатник в понедельник или вторник. После этого он пошёл в конюшни. Стойло с табличкой «Мелюзина. Вестфальская. 2006. От Мартини и Ватерлоо» на дверце было пустым.

— Это не вы, случайно, владелец Мелюзины?

Никита обернулся: в дверях конюшни стояла молодая девушка в джинсах и мешковатой светлой ветровке, накинутой поверх оливково-зелёной форменной рубашки с вышитым на кармашке логотипом клуба.

— Да, это я.

— Я так и подумала. Она в леваде.

— Простите, где? — не понял Никита.

— Снаружи, в загоне.

Никита кивнул:

— Я не очень во всём этом разбираюсь. А как туда пройти?

— Идёмте, провожу, — предложила девушка.

До левад было довольно далеко. Девушка молчала, пока они шли вдоль длинных конюшен и не менее длинного крытого манежа, а потом вдруг сказала:

— Вы редко к ней приезжаете.

Сказано это было ровным тоном, но Никита услышал в голосе что-то вроде осуждения, но даже не упрёк, а, скорее, обиду.

— Меня последние три месяца вообще в стране не было. А до этого… были другие дела.

— Зачем тогда покупали?

— Это подарок. Честно говоря, не самый удачный, — Никита не собирался никому рассказывать, как ему досталась Мелюзина, но эта девушка… Она была здесь не для того, чтобы обслуживать клиентов, она была здесь ради лошадей. Это чувствовалось. — Буду её продавать.

Девушка внимательно посмотрела на него светло-карими, какими-то тёплыми и летними глазами и указала пальцем в сторону:

— Вон она.

Левады, их было несколько, были длинными и узкими и тянулись до жидкого леска. Мелюзина и с ней ещё одна лошадь, вороная и блестящая, словно шёлковая, гуляли в ближайшей. Увидев девушку, обе лошади подошли к ограде. Она порылась в кармане куртки и достала половинку морковки. Она протянула её вороной, а Мелюзине сказала:

— Больше нет, прости. Тебе, наверное, хозяин что-нибудь принёс.

Мелюзина ткнулась головой в сторону Никиты, словно поняла, что ей сказали, но потом обиженно отвернулась и, моментально потеряв к людям интерес, отошла.

Никите стало немного неловко. Мелюзине он ничего не принёс; он вообще не подумал об угощении. Он посмотрел, как вороная лошадь склоняет голову к рукам девушки, та треплет её чуть выше носа, а Мелюзина пристраивается в очередь за поглаживаниями.

— Думаю, у другого хозяина ей будет лучше, — Никита сунул руки в карманы брюк и сделал пару шагов назад, чтобы не стоять у ограды, как бедный родственник. — Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто бы заинтересовался?

— А за сколько будете продавать?

— Толком не думал. Покупали полгода назад за тридцать семь тысяч. Евро.

Девушка понимающе качнула головой.

— Буду иметь в виду, если кто-то станет спрашивать, — а потом добавила: — У неё характер хороший, да и вообще… Буду скучать. Хотя вряд ли вы её быстро продадите. Постоит ещё у нас.

— Возможно, — согласился Никита, хотя сам уже решил, что перевезёт Мелюзину в другие конюшни в любом случае: легко можно было найти такие, где содержание обходилось в два раза дешевле. Может, условия, конечно, будут и не такими роскошными, но у него самого условия теперь были не то чтобы роскошные…

Девушка ушла, а Никита остался у левад один. Ни Мелюзина, ни её вороная соседка не обращали на него никакого внимания.

Никита дождался, когда лошади отойдут одна от другой, чтобы чужая не лезла в кадр, достал телефон и начал фотографировать. Мелюзина была красавицей: лёгкая, стройная, с маленькой аккуратной головкой, какого-то редкого и удивительного цвета, который в документах был скупо обозначен как «серый», но на самом деле был близок к серебристо-седому.

Сфотографировав лошадь сбоку, Никита решил сделать что-то вроде портретного снимка спереди. Он начал махать Мелюзине рукой и звать её, чтобы она подняла голову, но она по-прежнему его игнорировала. А чего он, собственно, хотел? Что лошадь заглянет в документы и признает его хозяином?