Самый лучший враг - Емец Дмитрий Александрович - Страница 34

—      Раз! Дафну, которая будет с тобой целую вечность! Не двадцать лет, не пятьдесят! И всегда красивая, всегда сияющая!.. Два! Огромный, полный заветных тайн Эдем!.. Три! Золотые крылья. А ведь золотые они не только по материалу! Знаешь, какие вещи можно выделывать на этих крыльях!.. А их очертания!.. Ты вообще признайся: знал, что крылья света не одинаковы? Они связаны с душой владельца, с ее ростом и развитием! У каждых крыльев собственная неповторимая форма, которую не изменишь и за десять тысяч лет!

В голосе Варсуса появилась хоть и легкая, но все же зависть, которой Мефодий не улавливал прежде. Эта зависть была сродни зависти хорошего водителя, который, сидя в «ведре с гайками», видит на соседней полосе блондинку, путающую педали спортивной версии «БМВ».

—      А разве крылья не золотят? — спросил Меф.

—      Чего делают?

—      Ну, я думал, что страж света получает сперва бронзовые. Потом через сколько-то лет серебряные, золотые и так далее…

—      Ага. И лычку сержанта.

—  Что?

—      Ничего, — неохотно буркнул Варсус. — Крылья всегда одни. И преобразуются они тоже сами. Они могут ухудшаться или улучшаться, что-то вроде эйдоса… Причем важен, как я сказал, не только материал, но и форма крыльев. Ты же получил готовые крылья! А то, что готовые крылья тебя приняли и сами потом никак не изменились — это вообще невероятно. Эго означает, что ты и тот погибший страж — кстати, я знал его немного! — прошли сходный внутренний путь!.. А это так же сложно, как подобрать с первого раза пароль из тысячи символов!

—      Я летаю еще неважно, — сказал Мефодий.

—      Пока да, — согласился Варсус — Но ты освоишься быстро, за считаные годы, возможно даже за месяцы. Ты упрямый, ну и потом сами крылья тебе помогут.

Память у них колоссальная, и опыт тоже! Я вижу это по их очертаниям!.. Ну если ты, конечно, уцелеешь в сегодняшнем бою!.. В противном случае твои крылья попадут в карман к Ловусу и Аспурку, у которых наверняка есть и другие трофейные крылья. Все-таки Черная Дюжина есть Черная Дюжина.

—      Спасибо, — сказал Буслаев.

—      Всегда пожалуйста!

—      Время еще есть? — спросил Меф.

Варсус покосился на свою одинокую часовую стрелку. Та чуть изогнулась, что-то показывая ему.

—      Немного есть. Да даже если б и не было. Вовремя приходят только студенты на первое свидание.

Потом прячутся за колоннами и притворяются, что опоздали.

Мефодий поднялся, готовый выходить, но пастушок почему-то не вставал. Сидел за столом и постукивал по нему пальцами. Он и сам не понимал, когда успел распалиться, но внутри все кипело. Хотелось говорить, хотелось объяснять.

—      Если б ты знал, как мне все надоело! Я не люблю то, что делаю. А почему не люблю? Потому что не получаю того, чего хочу! Меня точит изнутри какой-то злобный червях. И, как и этот червяк, я корчусь и смеюсь над собой и над другими. Ведь я все равно не получу того, чего желаю! А раз так, то вот вам! Зато мое недовольство помогает мне сражаться! Так что я готов шинковать стражей мрака, как нож мясорубки!..

—      А знаешь почему? Потому что ты такой же, как они! Совершенно також же! — устало сказал Мефодий.

—      Докажи!

—      А что тут доказывать? Тебе нравится убивать.

—      Я убиваю стражей мрака!

—      Да хоть бы и так. Но убиваешь ты их не потому, что ненавидишь мрак, а потому, что тебе нравится сам процесс…

Варсус воспринял слова Мефа не сразу. Когда же воспринял, то встал так резко, что его отодвинутый стул издал жалобный звук.

—      Хорошо так поговорили. Обменялись мнениями. А теперь поспешим. Нас ждут у фонтана, — сказал он.

—      У какого фонтана?

—      Эго было образное выражение. Сомневаюсь, что в лесу под Мытищами есть фонтан. Хотя кто их знает, эти Мытищи.. Мир полон сюрпризов, — пояснил Варсус.

***

Ехали они в такси, поскольку с телепортацисй решили не связываться. Неслись как под парусами. Варсус, как показалось Мефу, слегка подшаманивал. Все светофоры перед ними отчего-то горели зеленым, хотя на всех прилегающих улицах были дикие пробки. Мефодию померещилось даже, что на одном из перекрестков он заметил очень злого Мамая, на видавшей виды «семерке›› застрявшего между двумя грузовиками. У «семерки›› не работал стеклоомыватель. Мамай высовывал руку в окно и поливал стекло из пластиковой бутылки, в крышке которой были проделаны многочисленные отверстия.

Таксист высадил их у ограды парка где-то в районе Мытищ. Места Мефу были незнакомые, Варсус же ориентировался неплохо.

—      Ну пошли! — сказал он и, протиснувшись в спиленный разрыв железной ограды, пошел между деревьями. Тропинка была плохо натоптана. Спасало только то, что за час до них кто-то прошел здесь, таща за собой детский снегоход. Оставленная снегоходом широкая колея помогала Буслаеву не зачерпывать ботинками слишком много снега. Меф мерз. Ему казалось, что от холода у него не разгибаются колени.

Наконец между деревьями появился просвет, оказавшийся большой поляной. По поляне стремительно перемещались две легкие фигуры. Мороз был им, похоже, не страшен. Они приседали, распрямлялись, прыгали, перекатывались, резко взмахивая руками.

—      Вот и хорошо! Все уже в сборе! — сказал Варсус.

Глава девятая

ОТДЕЛЬНАЯ СТРАНИЦА МИРОЗДАНИЯ

Удовольствие обычно доставляет то, что мы делаем редко. Лишь немногие способны получать удовольствие от того, что они делают часто. Эти счастливцы называются «профессионалы».

Эльза Флора Цахес

Разогревшись, Ловус и Аспурк перешли на более спокойную разминку. Теперь оба тартарианца стояли друг от друга в десятке шагов и вращали в руках совни. Признаться, Меф никогда не был высокого мнения о совнях, однако эти были само совершенство. Не неуклюжее, переделанное из кос оружие спешно набранного крестьянского ополчения, а оружие самой смерти, которое если и можно сравнить с косой, то с косой самой Аидушки. Легкие, с небольшим плавным изгибом, совни больше напоминали изящные скальпели. Никаких крючьев, рогов, захватов для клинка. Ничего такого, что превращает легкую и изящную совню в нагроможденную гизарду. Разглядеть все эти подробности было непросто, поскольку совни так и мелькали в руках стражей мрака.

Для атак они использовали оба конца совни, а не только ее отточенный край. У Ловуса древко за вершалось небольшим копейным наконечником, у Аспурка — шаром размером с яблоко. На шаре не было никаких острых выступов, однако Меф предугадывал, что получить таким яблочком даже по шлему будет не слишком приятно. А без шлема и вообще финально.

Закончив с совнями, тартарианцы переключились на другое. Ловус с силой изгибаясь в бедрах, бросал Аспурку свой круглый щит. Щит вращался в воздухе и легко мог сбрить острыми краями голову. Аспурк, уклоняясь, ловил щит и, продолжая вращение, запускал его в Ловуса. Тот перехватывал и пускал его обратно.

Несколько раз перекинув щит, они стали добавлять к нему метательные копья — сулицы, которые тоже умело перехватывались в воздухе.

Мефодий, как ученик Арея, умел владеть любым оружием. И сулицы тоже умел метать, однако не так, как Ловус и Аспурк Те вроде бы даже и броска не совершали, а сулицы сами отрывались от их рук. Их и разглядеть-то было непросто. К тому же сейчас Ловус с Аспурком, щадя друг друга, явно делали это не в полную силу.

Мефодий, впервые видевший их вблизи, обрати внимание, что Ловус и Аспурк очень похожи. Примерно одного роста, гибкие, широкоплечие. Лица смуглые, свежие, без тартарианской бледности. Значит, часто бывают в Верхнем мире. Находят где-нибудь тихий, залитый солнцем островок и тренируются по двадцять часов в сутки.

Бросая щит, Ловус крикнул что-то озорное. Аспурк расхохотался, показав белые зубы. Буслаев, стояв ший вместе с Варсусом в кустарнике, привык видеть совсем других стражей мрака — сопящих, мрачных, изрубленых, дышащих ненавистью и злобой.