Обречены и одиноки - Салиева Александра - Страница 30

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила смиренно.

– Что ты хочешь знать? – не замедлил с ответом туман.

Голос Кириниона звучал как то по-особенному чарующе. Не так, как я привыкла воспринимать его обычно.

– Ты обещал мне рассказать о круге четырех стихий.

– Но ты еще не выполнила свою часть уговора, – с легким укором ответил он.

«Зануда», – пронеслась мысль самопроизвольно.

Прайм не ответил. Я еще какое-то время побродила в пустоте. Быстро надоело.

– Тогда расскажи мне как ты жил до того, как стал Праймом Алнаира, – спросила от нечего делать.

– Это тебе знать тоже пока не положено, – все еще теплый и ласковый голос Прайма был не приклонен.

– Ну, тогда хоть что-нибудь расскажи, – совсем обиделась, скрещивая руки на груди. – Или хотя бы покажись.

И чего я такая эмоциональная стала?!

Серый туман вновь зашевелился и выстроил мужской силуэт прямо передо мной.

– Все что тебе нужно, надо лишь попросить, – еле уловимо для слуха, словно легкий ветерок, разнеслись вокруг меня тихие вкрадчивые слова.

Сказанное дарило ощущение спокойствия, и я даже глаза прикрыла, чтобы сохранить в памяти ощущение на более длительный срок.

– Тогда верни меня обратно, – потребовала тут же.

– Как пожелаешь, – ответил туман.

Я снова провалилась в темноту, чтобы открыть глаза вновь в комнате, в которой пришла в себя как раз к началу казни децернентов Солтиса. Что в этот раз, что в прошлый, разговор был не столь длинным, но вероятно временное расположение миров отличалось – здесь времени прошло явно больше. Снова поднялась с кровати и снова подошла к окну. На месте расправы были лишь небольшие горстки пепла, по количеству ровно столько, сколько людей стояло на коленях в момент вынесения приговора.

Бажен сжег их. Дотла.

Теплый южный ветер подчинился моему зову и подхватил серый пепел, унося его вдаль, чтобы окончательно развеять над водами залива. Пусть я не смогла спасти их жизнь, так хоть пусть их бытие в смерти будет достойным. Слезы стекали по щекам. Ветер не мог их стереть с лица. Он был слишком слаб. И я слаба. А горечь так тяжела. И сердце не желает биться. Так плохо мне не было с тех пор, как я казнила магистров, чтобы спасти Арха.

В двери постучали, и вошел Амит, держа в руках поднос с едой.

– Что, Бажен постеснялся сам прийти? – спросила, издевательски ухмыльнувшись.

Не смогла удержаться. Да и слезы надо как-то скрыть.

– Бажен в городе – решает кое-какие вопросы, – смутился Амит.

Децернент Прайма поставил поднос на комод, стоявший у изножья кровати. Я устало осмотрела фрукты и бульон золотистого цвета, которые даже пробовать совершенно не хотелось.

«Вот бы сейчас большую кружку кофе», – мечтательно подумала я, демонстративно отворачиваясь от предложенной еды.

– Где Прайм?

Амит нахмурил свои черные брови как признак явного неодобрения того, что я не ем. Но мне же все равно… все равно.

– Прайм в верхних покоях, – ответил он.

– Проводи, – велела я ему.

Уж лучше пойду, посмотрю, правда ли Прайм бессмертный, чем буду сидеть тут без дела.

Амит помялся несколько секунд, как будто ожидая чего-то. Вот точно так, как в прошлый раз, когда заставил вернуться в тронный зал, позволяя мне сделать еще одно очередное открытие по поводу Кириниона… Общаются, значит.

Через несколько минут я все же очутилась там, где хотела.

Все еще бледный, уже переодетый, Прайм Киринион мирно спал посредине огромного ложа, принадлежащего точно старшему децерненту Солтиса, если судить по вычурности и щедрости, с которыми были подобраны предметы мебели в помещении. Хотя спал – наверное, можно применить с большой натяжкой, если судить по тому, что совсем недавно Амит обращался к нему за разрешением. Но глаза, по крайней мере, закрыты. Раны промыты и перевязаны. Единственное, что не вписывалось – его спутанные волосы. Не раздумывая, нашла расческу и принялась разглаживать каштановые пряди, очень хорошо помня о том, сколько лично мне неприятностей доставляют подобные упущения. Он не подал абсолютно никаких признаков к пробуждению. И тут-то мне и закралась одна весьма коварная и чисто мстительная в своей вредности мысль.

Ножницы нашлись неподалеку. Пусть чудный венец и защищал его от магии, но вот от моих рук – точно нет. Свершение мысли закончилось довольно быстро. Обрезанные локоны теперь уже не были прямыми. Крутыми маленькими короткими завитками они покоились на беспокойной голове Прайма Кириниона… а мне так даже больше нравится.

Едва положила ножницы на место и стерла следы преступления…

– Я не просил тебя об этом, – произнес негромко и хрипло Прайм.

Он едва шевелил губами, но глаза так и не открыл.

Даже стыдно стало от того, что я воспользовалась его беспомощностью. Ненадолго.

– Ну, можешь развестись со мной за это, – отозвалась беспечно. – Я правда не буду долго страдать.

Хотела добавить еще что-нибудь, но мужчина сильно закашлялся, и на его губах появилась кровь. Он открыл глаза и приподнялся на локтях.

– Тебе лучше оставить меня одного сейчас, – сказал он устало.

– Мне сейчас лучше знать, что мне лучше, – съязвила я.

Взяла в руки лежащий на прикроватной тумбочке кусок белой ткани и занесла руку, чтобы вытереть кровь.

– Что ты делаешь? – насторожился он.

Только лишь вознесла мученический взгляд к потолку и без слов выполнила задуманное. В черных глазах промелькнуло удивление.

– Так лучше, – пояснила я.

Совсем маленькая капелька осталась в уголке, и я смахнула ее большим пальцем. Задержала жест на мгновение… Он и, правда, не такой холодный как прежде.

Неужели, мое присутствие, правда, согревает каменное сердце?

– Это все последствия принесенной клятвы, – усмехнулся Киринион, очевидно почувствовав мои сомнения.

Да что за клятва такая расчудесная?! И вреда причинить ему не могу, и еще вот теперь… это. Надо будет обязательно найти текст, а то признаться в том, что пропустила ее мимо ушей, как-то не хотелось совсем.

– Как скоро вы сможете встать? – поинтересовалась мягко, тут же оправдывая себя тем, что не обязательно всегда дерзить, раз можно сослаться на супружескую клятву.

– К утру уже все будет хорошо, – ответил Киринион и, немного помедлив, попросил осторожно. – Посиди со мной, пожалуйста, Аэлин.

Ненавижу это имя! И раньше ненавидела, а теперь так еще больше!

Но волну отрицания все же удалось побороть быстро.

– Хорошо, – просто ответила я, присев поудобнее на край кровати около его коленей.

– Нет, – услышала я вновь тихий немного хриплый голос.

– Что, нет? – удивилась искренне.

– Посиди рядом со мной, – тихо, но с большой надеждой вновь отозвался он.

– Я и так рядом, – возразила спокойно, не понимая, чего он хочет.

Прайм немного поморщился – очевидно, что рана все еще причиняла острую боль при движении. Он слегка подвинулся влево, освобождая мне место на подушках рядом. Списав его странное поведение на последствия взрыва, решила, что ничего страшного не произойдет, если я выполню просьбу, поэтому пододвинулась, как он и хотел.

Мужчина взял в свою правую руку прядь волос с вплетенными кристаллами.

– Поясни мне кое-что, Аэлин, – заговорил он снова.

Мне пришлось прикоснуться к его руке, чтобы остановить начавшиеся действия по отнятию последнего, что осталось от Арханиэлиуса.

– Ты можешь снять с меня свой артефакт и сам узнать все, что захочешь, – ответила ему равнодушно.

– Нет, родная, – возразил он мягко.

Его тихие слова прозвучали как раскат грома, отбиваясь каждым звуком в сознании, отголоском в сердце, эхом прошлого в душе. Такое ощущение, словно током ударило, ведь только самый прекрасный воин всех моих грез меня так называл.

– Ты сама добровольно расскажешь мне. Это будет символом доверия между нами, – усмехнулся Прайм.

Какое в Бездну доверие?! Он что, совсем уже?!

«Ну да», – ехидно подумала я. – «В его-то возрасте».