Обречены и одиноки - Салиева Александра - Страница 47

Широкий дверной проем, паркет из натурального дерева, покрытый темным лаком, мягкий ковер сливочно-кремового цвета. Огромная хрустальная люстра с абажурами и состаренные светильники. Мягкие роскошные кресла и диваны фисташко-терракотового оттенка, расположенные перед величественным каменным камином. Все так, как в моем мире. Единственное отличие – на каминной полке нет свободного места. Все уставлено фотографиями в деревянных, резных рамках.

Ладонь Прайма расслабилась и позволила мне идти дальше самостоятельно.

Цветные шары, привязанные к веточкам вишни и парящие в воздухе. Праздничные столы, покрытые белоснежными скатертями и много раз использованный громоздкий мангал. Серая бетонная дорожка, выделенная по бокам битым красным кирпичом и цифра восемь повсюду. Мой личный лучик света – моя девочка, на каждой фотографии.

Ну вот, я снова плачу. Соленая пелена покрыла глаза, и сердце сжалось от боли.

– Спасибо, Арт, – произнесла вслух в никуда.

Теплые ладони супруга прошлись по спине и развернули меня в обратную сторону.

– Маленькая ведьмочка подросла, – пояснила я причину своих слез.

Прайм понятливо улыбнулся и вытер слезы на моих щеках.

– Когда-нибудь она вырастет совсем, – сказал он тихим вкрадчивым тоном. – Я обещал отпустить тебя, когда пройдет год. Он прошел, Аэлин.

Киринион судорожно сглотнул и выдавил улыбку. Запустил руки в мои растрепавшиеся от морского ветра волосы и поцеловал в лоб, едва касаясь.

– Ты свободна, Аэлин. Я всегда держу свое слово, – супруг прижал к себе. – Маленькая ведьмочка вырастет рано или поздно. Быть может, тогда ты захочешь вернуться. Не отвечай. Просто пообещай, что подумаешь об этом.

Сердце пропустило удар. Дышать стало тяжело. Слова были, более чем радостные и… не хочу я быть свободной! Что мне делать с этой свободой?!

– Я могу уйти прямо сейчас, да, Кир?

– Прямо сейчас, Аэлин, – вымученно улыбнулся Прайм Алнаира.

Тихий вкрадчивый тон стал почти не слышимым. Мужчина отстранился и выпустил меня из объятий. Я сократила расстояние между нами обратно и поцеловала его в щеку. Кажется, время, когда можно доверять друг другу и вправду пришло.

– Разожги камин, – попросила тихо.

Прайм непонимающе моргнул, но просьбу исполнил. Правда мне в это время пришлось включить кондиционер, потому что и так невыносимо жарко.

– Пламя всегда горит в этом доме. Не зависимо от обстоятельств, Кир, – пояснила я.

Он так и остался сидеть на полусогнутых коленях у полыхающего камина. Подошла к нему и присела рядом. Постепенно воздух охлаждался, но огонь, горящий рядом, все равно преобладал в своей стихии.

– Маленькая ведьмочка может вырасти и здесь, – пояснила я.

В черных глазах на секунду промелькнуло непонимание. На секунду. Потому что в следующую – Прайм Киринион прикрыл глаза, и я уже не видела, что они выражали.

М-да, не такой реакции я ожидала.

– Кир?

Прайм тяжело вздохнул и повернулся в мою сторону. Вытянул ноги вперед и расположился на ковре, усаживая меня к себе на колени. Молчит. Посмотрела на кольцо, потом перевела взгляд на руки, что одели мне его. Еще секунду поколебалась, прежде чем решиться. Вот вроде и все правильно, и как бы давно уже положено, но прошлый его отказ до сих пор остался в твердой памяти, поэтому просто прижалась к нему всем телом.

– Кир, а много было их?

Знаю, что не самый лучших вариант для начала, но другой в голову не идет и вовсе.

– Их? – не понял вопроса Прайм.

– Ну, женщин.

Все. Сказала и покраснела. Как маленькая. И чего это со мной?

Супруг пристально посмотрел на меня, потом еще минуты две… на камин.

– Я должен сейчас уйти, Аэлин.

Бездна! И вот стоило так унижаться!

– Иди, – резко поднялась с места.

Взяла направление на кухню, потому что через нее путь до моего маленького кусочка душевной свободы короче, чем через улицу. Слезы застилали глаза. Ну и пусть. Я не слышала шагов следом за мной, а значит, он все равно не увидит. Споткнулась о барный стул. Высокая табуретка, обтянутая темной кожей покачнулась и, повинуясь всем законам притяжения, упала. Глухое падение отозвалось в сознании, отбивая звук по вискам. Кусок платины в моих волосах уколол холодом.

Бездна! Еще и это!

Стянула артефакт и бросила его об стену. Не полегчало. Снесла воздушным потоком буфет. Произведение столярского мастерства разлетелось в щепки, и один из осколков стекла отлетел в мою сторону. Кусок шириной около двух дюймов вторгся в предплечье довольно глубоко. Вот и подпортилась руна Изначального Хаоса. Вот теперь полегчало. Немного. Сейчас вот еще до машины доберусь, а потом будет и вовсе хорошо. Авто конечно не полноприводное, и я рискую застрять не проехав и десяти футов, но кто запрещает мне перенестись подальше отсюда? Да и бак, как я видела, полный. Одна ночь умиротворения в забытье у меня точно есть в запасе. А после… Что будет и решу после.

Чуть поморщилась только, вытаскивая частичку стекла. Сплела обезболивающее заклинание, не потому что не хотела чувствовать последствия раны. Знала, когда уйду на достаточное от Прайма расстояние, боль в суставах вернется. Занятия с Даниэлем мне пошли на прок. Он столько раз вонзал в мое тело холодное оружие, что эта рана казалась лишь глупым пустяком. Сердце болело сильней. Жаль, что нет заклинания, которое помогло бы и этому.

Кровь стала сочиться сильней. В мерседесе аптечка точно должна быть…

Дверная ручка второго выхода из поместья легко подалась, опускаясь вниз. Дверь уже наполовину открылась, как тяжелая ладонь повелителя Алнаира одним резким движением захлопнула ее обратно.

– Надо остановить кровь, Аэлин, – раздался его тихий вкрадчивый тон.

– Надо. Сделаю. Сама. Позже.

Мужская рука все так и преграждала путь, а просить его о чем-нибудь еще не хотелось. Вот и стояла, не поворачиваясь и не предпринимая попыток к дальнейшему уходу. Как только преграда в виде рук Кира опустилась с дверей мне на плечо, попыталась шагнуть вперед. Не позволили.

– Мое терпение тоже не безгранично, Аэлин, – сказал Прайм очень даже с угрозой.

В следующее мгновение меня уже грубо толкнули в сторону двери. Так, что я впечаталась в деревянное полотно грудью. По коже прошелся холодок и под воздействием сильных гибких пальцев супруга рана затянулась. Он отступил на шаг назад. Я уже было собралась открыть эту чертову дверь, как его рука снова легла на поверхность дерева, не позволяя закончить позорное бегство.

– Стой смирно, Аэлин.

Только сейчас вспомнила, что на нем нет рубашки. Как только на мне платья не стало потому, что супруг изволил одним резким движением своих рук отделить его от меня, разорвав на две части, так и вспомнила. Затем белый шифон, смятый в руке Прайма, сначала был намочен, а потом скользнул по предплечью и ниже, вытирая окровавленные следы моего недавнего приступа неврастении.

– Теперь могу идти?

– Иди, – раздался шепот в районе моей шеи.

Он покрывал маленькими поцелуями каждую черту черных меток, а его руки подобрали мои волосы, отводя их в сторону. Жадные настойчивые прикосновения разожгли пожар внутри моей души и тела мгновенно. Крючки, скрепляющие бюстье, быстро прекратили свою основную функцию по закреплению моей груди в тесном пространстве. Его ладони скользнули чуть ниже живота, и из груди вырвался стон. Сияние серебристого свечения перенесло нас наверх. Ковер в копии моей спальни точно такой же мягкий и ворс уютно принял мое уже почти совсем обнаженное тело, отдавшееся в полную власть Прайму Алнаира. Тьма в черных глазах манила и звала к себе. Так хотелось соединиться с ней и остаться там навсегда. Так тепло, так правильно и так вожделенно.

– Скажи, Аэлин, – прошептал он тихо.

Дыхание смешалось, а я сказала то, что он желал услышать. То, что желала и сама.

– Ты, Кир. Только ты. Всегда.

Уголки губ супруга чуть приподнялись, а во тьме омутов его глаз промелькнули отблески предвкушения победы. Он разогнулся, утягивая меня за собой, усаживая сверху.