Зов (ЛП) - Армстронг Келли - Страница 11

– Ха!

Он осмотрел прачечную взглядом полицейского, ищущего сбежавшего преступника. Затем Дерек повернулся ко мне и начал сверлить таким взглядом, что у меня земля ушла из-под ног.

– Что ты видишь, Хлоя?

– Я - я - я не-е-е-е…

– Успокойся, – нетерпеливо отрезал он. – На что они похожи? Они говорят с тобой?

– Ты действительно хочешь знать?

– Да.

Я пожевала губу, затем поднялась на цыпочки. Он наклонился ко мне.

– Они носят белые простыни с большими вырезами для глаз. И кричат: 'Бууу!' – я сердито посмотрела на него. – Теперь пропусти меня.

Я думала, что он начнет издеваться надо мной. Скрестит руки и произнесет: "А ты меня обойди, малявка".

Уголки его губ дернулись вверх, я приготовилась дать отпор и тут поняла, что он улыбается. Смеется надо мной.

Он отошел в сторону, и я рванула прямо к лестнице.

* * *

Доктор Джилл была невысокой женщиной с длинным носом, как у грызуна, и выпуклыми глазами, как у крысы. Они изучали меня столь внимательно, словно крысой была я – один глаз все время подергивался, когда она что-то строчила в своем ноутбуке. Я уже была у терапевтов. У двоих, сразу после смерти матери. Я ненавидела первого: это был старик со зловонным дыханием, который всегда закрывал глаза, когда я говорила, словно его одолевала дремота. Пожаловавшись на это, я попала ко второму врачу, доктору Анне, женщине с ярко-рыжими волосами. Она шутила со мной и напоминала маму. И именно она помогла мне продолжить жить. После десяти минут беседы с доктором Джилл я поняла, что она нечто среднее. Она казалась весьма хорошей и внимательно слушала, но и не собиралась в ближайшую минуту травить анекдоты.

Мы поговорили о том, как я спала, как ела, что я думала о других, и, главным образом, как я себя чувствовала. Я солгала о последнем. Я не дура. Если я хочу выйти отсюда, то не могу стонать, что мне здесь не место, или жаловаться, что кто-то совершил ужасную ошибку.

Так что я ответила, что знаю, папа и тетя сделали правильный выбор, поместив меня в Лайл Хаус, и что я готова поправиться, независимо от того, сколько времени это займет.

Крысиная мордочка доктора Джилл расслабилась.

– Это очень зрелое отношение. Я рада слышать это.

Я кивнула и попыталась выглядеть искренней.

– А теперь, Хлоя, скажи, ты когда-либо слышали о шизофрении?

Мое сердце перестало биться.

– Ш–шизофрения?

– Да. Ты знаешь что-нибудь о ней?

Я открыла и тут же закрыла рот – мозг просто отказывался подбирать слова.

– Хлоя?

– В–вы думаюте, что я – шизик?

Уголки ее губ напряглись.

– Мы не используем это слово, Хлоя. Фактически, мы предпочитаем не использовать ярлыки. Но диагноз – необходимая часть процесса. Пациент должен знать о своем состоянии, понять и принять его прежде, чем мы сможем начать курс лечения.

– Н–но я только приехала сюда. Откуда вам знать…

– Помнишь процедуры в больнице? Беседы с докторами? Тесты?

– Они выявили шизофрению?

Она покачала головой.

– В то время как ученые работают над способом окончательно диагностировать шизофрению, мы не можем сказать наверняка. Тем не менее, тесты исключили другие возможности: такие как опухоли или употребление наркотиков. Взяв те результаты и сопоставив их с симптомами болезни, мы пришли к выводу, что наиболее вероятный диагноз – шизофрения.

Я уставилась на пол.

– Вы думаете, что у меня шизофрения.

– Ты знаешь, что это такое? – медленно произнесла она, будто уже начиная подвергать сомнению мои умственные способности.

– Я смотрела "Игры разума".

Она еще сильнее поджала губы.

– Это – Голливуд, Хлоя.

– Но фильм основан на реальных событиях, правильно?

– Основан, – успокаивающе произнесла она. – Я прочитала в твоей анкете, что ты увлекаешься кино, и это просто замечательно. Но это не самый лучший источник информации о психических заболеваниях. Существует множество форм и типов шизофрении, и твоя болезнь не совсем то, что ты видела в кино.

Разве? Я видела людей, которые не существовали, точно так же, как тот парень из фильма.

Доктор Джилл продолжала.

– Твой случай мы бы назвали недифференцированной шизофренией, подразумевая под этим то, что у тебя проявились не все основные симптомы – в твоем случае, это видения и голоса. Визуальные и слуховые галлюцинации.

– Паранойя?

– Нет доказательств. Ты не показываешь признаков неорганизованного поведения или дезорганизованных речевых образцов…

– А заикание?

Она покачала головой.

– Это другое. У тебя нет этих симптомов, Хлоя.

– А будут? В конечном счете?

– Необязательно. Мы должны, конечно, быть бдительными, но мы выявили ее очень рано. Обычно диагноз ставится в восемнадцать–двадцать лет. Это похоже на болезнь на ранней стадии, так что у нас есть прекраснейшая возможность минимизировать ее развитие.

– И избавиться от нее.

Какое-то время она молчала, просто перебирая ожерелье на длинном шнурке.

– Шизофрения... не грипп, Хлоя. Она навсегда.

Кровь гремела в моих ушах, заглушая ее следующие слова. Она наклонилась вперед и коснулась моего колена.

– Хлоя, ты меня слышишь?

Я кивнула.

Она выпрямила спину.

– Шизофрения – не пожизненное заключение. Но это пожизненное состояние. Как наличие астмы. С изменением образа жизни и лечением, ее можно контролировать, и ты сможешь прожить нормальную жизнь. Никто не поймет, что у тебя шизофрения, если ты только не захочешь им об этом рассказать, – она откинулась назад, посмотрев мне прямо в глаза. – До этого ты говорила, что настроена пройти через это, независимо от того, сколько времени понадобится. Я понимаю, что ты надеялись на быстротечную болезнь, но и это требует того же уровня зрелости и решительности. Ты все еще готова сделать это, Хлоя?

У меня было много вопросов. Это обычно происходит быстро и без предупреждения? То есть, вот ты идешь совершенно нормальная, и тут у тебя начинаются галлюцинации, и ты с криком бежишь по коридорам? А потом, бац, тебе говорят, что у тебя шизофрения, и дело закрыто?

Все это было слишком неожиданно. Но когда я увидела доктора Джилл, как испытующе она смотрит на меня, ожидая перейти на следующую стадию, я просто испугалась. Если я спрошу что-нибудь, то она скажет, что у меня еще фаза отрицания болезни; если я сделаю это, то никогда не выберусь из Лайл Хауса.

Таким образом, я кивнула.

– Я просто хочу поправиться.

– Хорошо. Тогда мы начнем.

* * *

Доктор Джилл рассказала мне о лечении. Оно, как предполагалось, остановит мои галлюцинации. Со временем мы найдем нужную дозу лекарства, не вызывающую сильных побочных эффектов, но сначала я могу испытать частичные галлюцинации, депрессию и паранойю. Звучит так, будто лечение не сильно отличается от болезни.

Доктор Джилл уверила меня, что к тому времени, как я покину лечебницу, прием таблеток будет ничем не отличаться от ежедневного принятия лекарства от астмы.

– Так ты должна думать о шизофрении, Хлоя. Как о болезни. Ты ничего не сделала, чтобы вызвать ее.

И ничего не могу сделать, чтобы вылечить ее.

– Ты пройдешь через период депрессии, агрессии и даже отрицания заболевания. Это естественно, и мы будем бороться с этим на наших сеансах. Наши встречи будут длиться по часу.

– А групповая терапия будет? – спросила я.

– Нет. Когда-нибудь ты можешь решить, что хочешь попробовать динамику групповой терапии. Мы можем обсудить это позже, но в Лайл Хаусе личная жизнь ставится во главу угла. Ты должна полностью смириться со своим состоянием прежде, чем расскажешь все остальным.

Она поставила ноутбук на стол и скрестила руки на коленях.

– И мы подошли к заключительной теме на сегодня. Конфиденциальность. Я уверена, что ты понимаешь, что все пациенты здесь борются с психическими проблемами. Но это – все, что каждый из вас должен знать. Мы не обсуждаем детали твоего состояния, симптомы или курс лечения с другими. Если кто-либо будет давить на тебя, требуя рассказать ему об этом, ты должна придти к нам.